У него такой вид, будто он только что вырвался из Бедлама.
– Он день и ночь работает над моим насосом, Эллиот, – возразила Камелия, защищая Саймона. – Его способность сосредотачиваться на изобретениях, отбросив все остальное, свидетельствует о поразительной дисциплине и ответственности.
– Это свидетельствует о его одержимости, – возразил Эллиот. – К тому же он весьма сомнительного происхождения. Леди Редмонд нашла его в грязной камере шотландской тюрьмы, куда его посадили за кражу.
– Он был тогда ребенком, Эллиот.
– Ему было почти пятнадцать, Камелия, а это уже почти взрослый мужчина. Поскольку юный хулиган всю свою жизнь провел на улице, хорошо известно, что у него случаются опасные приступы ярости. В тюрьме он так избил надзирателя, что бедняга на всю жизнь остался инвалидом.
– Это мой брат Джек избил надзирателя, – раздался от двери низкий спокойный голос Саймона. – А я просто заблевал его ботинки.
Подняв глаза, Камелия увидела небрежно прислонившегося к дверному косяку Саймона. Измазанные машинным маслом руки сложены на груди, на мятой рубашке чернильные пятна. Саймон был совершенно невозмутим, словно его ничуть не беспокоило, что он застал их в собственной гостиной за тайным обсуждением его отвратительного прошлого. Но его голубые глаза потемнели, в них появился оттенок грозового неба. В них был гнев, но Камелия видела в них и уязвимость.
Ту же мучительную уязвимость она видела в его пристальном взгляде в ту ночь, когда застала его в кабинете.
– Пожалуйста, простите нас, Саймон, – торопливо извинилась Камелия. – Нам не следовало говорить о вашем прошлом.
– Меня это не волнует, – пожал плечами Саймон. Это была ложь, но будь он проклят, если позволит Уикему думать, что тому удалось расстроить его.
– Поскольку вы так интересуетесь, Уикхип, думаю, нужно разъяснить несколько существенных моментов. Прежде всего, леди Редмонд взяла меня из тюрьмы, когда мне было девять, а не пятнадцать. Меня посадили в тюрьму за то, что я забрался в дом и съел целую корзину яблок и выпил бутылку спиртного. Наверное, это было виски, но в те годы я ничего не знал об алкоголе. Яблоки, насколько я помню, были гнилые и грязные, но я три дня не ел, поэтому меня это мало волновало. От спиртного меня совершенно развезло, вот почему хозяева, вернувшись домой, застали меня на месте преступления. Меня бросили в тюрьму Инверари, где все содержимое моего желудка оказалось на башмаках надзирателя. Естественно, это не вызвало у него симпатий ко мне. Мне дали двенадцать ударов плетью и приговорили к тридцати дням тюрьмы и пяти годам исправительной школы. Леди Редмонд появилась в тюрьме приблизительно три недели спустя и подкупила начальника, чтобы меня отдали под ее опеку с тем, что она будет отвечать за мое воспитание. Вы хотите еще что-нибудь узнать?
Камелия смотрела на Саймона, не в силах найти слов. В этот момент она с поразительной ясностью поняла, как мучительно преследует его прошлое. Потому ли, что уродливые раны прошлого так и не зажили, или потому что мир не позволял ему забыть, Камелия сказать не могла.
– Простите меня, Кент, – сказал Эллиот, нарушив затянувшуюся паузу. – Поймите, меня волнует исключительно репутация леди Камелии.
– Конечно, – чуть склонил голову Саймон.
– И я уверила Эллиота, что мне ничего не грозит, – добавила Камелия, пытаясь разрядить напряженность.
– Боюсь, что ты не сознаешь силу лондонских сплетен, – ответил Эллиот. – Но Кент это знает, не так ли?
– Я взял себе за правило не слушать сплетен, Уикхип, – с деланным безразличием сказал Саймон. – У меня много других дел.
– Тогда ваша способность игнорировать их просто восхитительна. Но леди Камелия женщина и не может себе позволить роскоши не обращать внимания на то, что о ней говорят.
– Чепуха, Эллиот, – возразила Камелия. – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не обращала на это внимания.
– Это было в Южной Африке. Здесь все по-другому.
– Но я не имею намерения оставаться в Лондоне. Как только Саймон закончит работу, мы отправимся домой.
– Но ты проживешь здесь еще несколько месяцев и должна обезопасить себя от мерзких сплетен и домыслов.
– Мы отправимся в Южную Африку через несколько дней, – вставил Саймон.
– Да? – удивленно посмотрела на него Камелия. Он кивнул.
В ее глазах вспыхнули радостные огоньки. Саймон смотрел на нее, совершенно очарованный. Всю прошлую неделю он работал как проклятый, урывая для сна не больше двух часов в день, и машинально поглощал то, что приносили Оливер, Юнис и Дорин. И все потому, что он был полон решимости сделать для Камелии паровой насос. Чем скорее она вернется в Африку к своим раскопкам, тем быстрее он возвратится к привычной жизни, твердил себе Саймон. Но чувствуя, что ее радость омывает его теплой успокаивающей волной, он понял, что желание вычеркнуть Камелию из своей жизни не было главной его мотивацией, хоть он и пытался себя в этом уверить. Саймон хотел ослабить ужасную тоску, которую она испытывала по Африке. И единственный способ сделать это – построить для нее насос и отправить домой.
– Вы хотите сказать, что сумели сделать паровой насос за пару недель? – недоверчиво спросил Эллиот.
– Он еще не совсем закончен, – пожав плечами, признался Саймон. – Но до Африки больше трех недель пароходом. Я смогу закончить сборку и регулировку насоса в пути.
– Это замечательно! – Камелия подскочила, чтобы обнять Саймона, но внезапно остановилась. – Действительно замечательно, – сказала она, пристально глядя на него. – Спасибо за вашу тяжелую работу.
– Что ж, это хорошие новости, – сказал Эллиот, медленно поднимаясь с дивана. Он изо всех сил старался выказать радость.
Саймон бросил на него понимающий взгляд. Он знал, что Уикем отчаянно пытается удержать Камелию в Лондоне. В конце концов, именно тут его сиятельство пытается наладить новый бизнес и жизнь. Эллиот хотел, чтобы Камелия осталась с ним покорной и преданной тенью. Было бы несколько затруднительно ухаживать за ней и склонять к замужеству, когда она радостно копается в грязи в нескольких тысячах миль от него.
– Может быть, до отъезда в Кейптаун ты поживешь у меня, Камелия? – предложил Эллиот. – У меня в доме мать и три сестры, так что для тебя найдется подходящая компаньонка. Я действительно считаю, что это лучше, чем жить с одиноким мистером Кентом, столь любезно приютившим тебя. Уверен, что ты не захочешь дольше его обременять.
– Камелия меня совсем не обременяет, – с невинным видом заверил его Саймон. – Я ее практически не замечаю. Но если она предпочтет поселиться у вас, то это всецело ее право.
Камелия удивленно посмотрела на Саймона. На его лице застыло безразличное выражение, словно для него не имело ни малейшего значения, останется она с ним или нет. Но тень затуманила его ясные глаза, маскируя эмоции.
Камелия всматривалась в бледное лицо Саймона: под глазами синяки, не по моде длинные волосы превратились в спутанную копну. Этот человек поставил себя на грань истощения, чтобы построить столь необходимый ей насос. Он ее деловой партнер и поэтому заинтересован помочь ей вернуться в Африку и выполнить свою миссию. К тому же, пока он не снабдит ее насосом и не научит рабочих с ним обращаться, он не сможет вернуться к другим своим изобретениям. Но Камелия чувствовала, что не по этой причине Саймон заперся в столовой и последнюю неделю работал как одержимый.
– Мне лучше остаться здесь, Эллиот, – сказала она.
– Почему? – недоверчиво посмотрел на нее Уикем.
– Тут Саймону проще найти меня, если возникнет необходимость.
– Какая необходимость?
– Если… понадобится у меня что-нибудь спросить. – Камелия посмотрела на Саймона. – О насосе.
– Да, о насосе, – кивнул Саймон. – Вопросы о насосе действительно возникают, Уикхип. И довольно часто.
– Что ж, коли я не сумел убедить тебя переехать ко мне. Камелия, не буду вас больше задерживать. Позволь вручить тебе это. – Он вытащил из кармана пальто помятый конверт. – Кажется, почтальон именно его пытался доставить тебе несколько дней кряду. Увидев письмо Траффорда, я понял, что оно важное, и убедил почтальона отдать его мне, заверив, что быстро тебя найду и вручу послание.
Камелия неохотно взяла у Эллиота конверт. Она не забыла о предупреждении Зареба.
«Мы не можем бороться с тем, чего не знаем».
Сердце сжалось от дурного предчувствия. Камелия вскрыла конверт и быстро прочитала письмо.
Саймон заметил, как побледнело ее лицо.
– Ч го случилось, Камелия?
– Очередной несчастный случай на участке, – пробормотала она. – Взрыв.
– Что ты говоришь? – вмешался Эллиот. – Мы не используем взрывчатку.
– Очевидно, кто-то это сделал. Взрыв прогремел ночью, когда большинство рабочих спали. Дежурный погиб. Остальные решили, что взрыв вызван проклятием. Около десяти рабочих покинули участок той же ночью, мистер Траффорд сообщает, что люди уходят каждый день. Они считают, что я не могу защитить их от проклятия.
– Что за проклятие? – нахмурился Саймон.
– Аборигены полагают, что Пумулани проклят, – неохотно призналась Камелия. – И всякий раз, когда что-нибудь идет не так, как надо, будь это неблагоприятная перемена погоды или обрушение земли, они винят во всем злые силы, хотя при раскопках это нормальное явление.
– Взрыв на нормальное явление не похож, – заметил Саймон. – Другие несчастные случаи там были?
– На раскопках всегда происходят несчастные случаи. К сожалению, это издержки археологии.
– Но, как я понимаю, рабочие это мнение не разделяют.
– Боюсь, все несколько сложнее, чем описывает Камелия, – вставил замечание Эллиот. – Участок, на котором вел раскопки лорд Стамфорд, предположительно был местом погребения для племени, которое обитало там сотни, а может быть, и тысячи, лет тому назад, – объяснил он. – Около ста лет назад землю приобрела семья одного бура. Но большую часть года земля сухая, что делает сельское хозяйство почти невозможным, а овцы и рогатый скот, которых они пытались разводить, болели и умирали. Туземцы решили, что причиной всему проклятие. И когда отец Камелии предложил купить землю у семейства буров, они с радостью согласились.
– И что в этой земле так заинтересовало лорда Стамфорда? – спросил Саймон.
– Работая на участке, отец обнаружил множество интереснейших наскальных рисунков, – объяснила Камелия. – На стенах было изображено развитое племенное общество, которое, очевидно, долгое время обитало там. Из разговора со старейшинами жившего неподалеку племени мой отец узнал, что у древних были сложные погребальные ритуалы и что есть место, в котором захоронены племенные вожди. Оказалось, оно находится на территории фермы буров.
– Вы хотите сказать, что там есть могила?
– Не такая, какие находят в Египте или Китае, – уточнила Камелия. – Африканцы не строят для своих мертвых грандиозные сооружения. Но старейшины описали Могилу королей, где нашли вечный покой многочисленные вожди вместе с предметами, которые понадобятся им в загробной жизни.
– Какие именно?
– Обычно они очень просты. Сделанные из раковин украшения, жернова, черепашьи панцири, просверленные камни, иногда страусиные яйца.
– На значительное богатство не похоже.
– Это значительно с археологической точки зрения, – возразила Камелия. – Предметы помогают нам понять жизнь и верования древних людей.
– Полагаю, эти реликвии ценны для туземцев, которые не в восторге от вашего желания выкопать их.
– Я хочу выкопать их, для того чтобы изучить и сохранить, ведь их разрушат природные условия.
– Я это понимаю. Но, возможно, аборигены считают, что эти вещи лучше оставить на своем месте. Вы не думаете, что недавний взрыв – это их рук дело?
– Нет, я так не думаю.
– Потому что ты считаешь, что какой-то конкурент археолог хочет запугать тебя и согнать с участка в надежде, что сам раскопает эти кости и страусиные яйца.
– Это более вероятно.
– Почему?
– Прежде всего, аборигены не могут нанять в Лондоне хулиганов, чтобы те вломились в мой дом и напугали меня. Во-вторых, они никогда не воспользовались бы взрывчаткой, ведь они хотят сохранить место погребения, а не уничтожить его.
– Неотразимые аргументы, – согласился Саймон. – Что вы обо всем этом думаете, Уикем?
– В конечном счете, меня не волнует, кто это делает, – категорически заявил Эллиот. – Аборигены считают, что могилу оберегают боги, которые наказывают за попытки раскопать ее. Я не верю в проклятия, но меня волнует безопасность Камелии, учитывая недавнее нападение на ее дом и угрозы.
– Эллиот считает, что я должна оставить раскопки и продать землю за любую цену, – добавила Камелия. – Но я этого никогда не сделаю.
– И кому вы предлагаете продать участок? – спросил Эллиота Саймон. – Если его хочет купить некий таинственный археолог, то я уверен, что Камелия будет только крепче держаться за землю и продолжать раскопки.
– Совершенно верно, – торопливо согласилась она, с мольбой глядя на Эллиота.
Камелия не хотела, чтобы Саймон знал, что компания «Де Бирс» предложила выкупить Пумулани. Если Саймон узнает, что алмазная компания заинтересовалась ее участком, хотя там не нашли ни одного камня, он может искренне согласиться с Эллиотом, что для нее лучше продать участок и заниматься своей жизнью. Тогда он освободится от отнимающего много времени насоса и тягостной поездки в Африку, которая его никогда не привлекала.
– Есть и другие возможности, – неопределенно ответил Эллиот, уважая желание Камелии не раскрывать информацию о предложении «Де Бирс». – К сожалению, Камелия не хочет рассматривать их, несмотря на то, что продолжать раскопки с каждым днем становится все труднее Я посвятил огромную часть своей жизни раскопкам Пумулани и могу сказать, что нет никаких материальных доказательств, что могила существует, есть только разглагольствования старых кафров, которые, наверное, солгали, презирая нас, белых.
– Ради того, чтобы увидеть, как вы копаете землю, мы бы не стали лгать, лорд Уикем. – В комнату с серебряным подносом вошел Зареб, на его плече восседал Оскар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37