– Сегодня точно пятница? – спросил Тристан, охваченный ужасным подозрением, что в угаре бессмысленных развлечений, которым братья предавались всю последнюю неделю, они могли на самом деле потерять счет дням и пропустить вечер предсвадебного ужина.– По-моему, да. – Гарт потер виски с таким видом, словно этот жест и впрямь мог пробудить его мозги от спячки. – Да, точно! Один из портье в гостиной говорил, что сегодня именно пятница.– Тогда одно из двух: или этот ужин будет совсем скромным, или мы, наоборот, приехали слишком рано, а не опоздали.Эта мысль оказалась настолько утешительной, что братья немедленно двинулись вверх по ступеням, держась за руки. Тристан без колебаний нащупал медный молоток и уверенно постучался.Дверь открыл молодой лакей-ирландец, которого леди Урсула забрала в Лондон из Уинтерхэвен. На его веснушчатом лице отразилось явное облегчение.– Как я рад вас видеть, милорды! Все гости уже собрались. Все ждут в маленькой гостиной, рядом с обеденным залом.– Все? – Гарт удивленно приподнял бровь. – Похоже, ужин будет совсем скромным.– О да, милорд. Стол накрыли всего на девять персон.– Девять персон? Как странно. Что-то здесь неладно, – пробормотал Гарт, бросая тревожный взгляд на Тристана. – Обычно мама старается собрать как можно больше гостей. Не понимаю, о чем только она думает!– Список гостей составляла леди Кэролайн… с помощью мисс Харкур, разумеется, – пояснил молодой ирландец, лукаво улыбнувшись до ушей. – Леди Урсула была занята другими делами… если вы понимаете, что я имею в виду.Тристан решил, что лакей имеет в виду приготовления к свадьбе. Он не мог себе представить, чем еще может заниматься графиня, когда до брачной церемонии оставалось всего три недели.Лакей принял у братьев шляпы и перчатки и проводил их по коридору.– Я сам объявлю о вашем прибытии, если вы не возражаете. Две юные леди очень волнуются, и не хотелось бы заставлять их дожидаться старого Фробишера, нашего дворецкого. – С этими словами ирландец распахнул дверь в гостиную и провозгласил: – Это те, кого вы ждете, миледи.– Гарт! Тристан! Слава Богу, наконец-то! – Леди Урсула, сидевшая рядом с Калебом Харкуром, вскочила на ноги и бросилась к братьям со счастливой улыбкой на лице. – Кухарка только что сказала, что не может больше задерживать ужин, а Фробишер буквально рвет и мечет из-за такого сбоя в расписании! – Графиня наградила обоих молодых людей поцелуями, еще один воздушный поцелуй послала Харкуру и протянула руку к шнурку звонка. – Я позвоню этому старому ворчуну, чтобы он знал, что вы на месте, – добавила она, с трудом удерживаясь от потребности хихикнуть.Тристан озадаченно взглянул на Гарта. Он просто не мог узнать в этом беспечном ангелочке, приветствовавшем их с таким легкомыслием, ту чопорную и благопристойную даму, которую знал с шестилетнего возраста. Да и этот сидевший за столом здоровяк с мальчишеской ухмылкой на лице утратил свой обычно суровый вид.Но мгновение спустя Тристан напрочь забыл и о графине, и о Калебе Харкуре. Взгляд его упал на Мэдди и больше уже не мог от нее оторваться. Мэдди стояла у дальней стены вместе с Кэролайн. На ней было то самое платье цвета весенней зелени, в котором она две недели назад покидала Уинтерхэвен. Это зрелище заставило Тристана буквально задохнуться от восхищения.Но тут в его блаженное забытье вторгся какой-то странный сдавленный звук, похожий на стон смертельно раненного животного. Тристан обернулся к Гарту. Гарт все еще стоял в дверях у него за спиной, и взгляд его был прикован к трем гостям, занимавшим нефритово-зеленую софу, рядом с которой стояли Мэдди и Кэролайн.Тристан заморгал, не веря собственным глазам. Степенный джентльмен в вечернем костюме цвета красного вина, восседавший в центре композиции, был не кем иным, как виконтом Тинсдэйлом. По левую и правую руку от него расположились две дамы: жена виконта и его дочь, леди Сара Саммерхилл.– Как она докатилась до такой жестокости? – ахнул Гарт, вцепившись в руку Тристана. Было не совсем ясно, кого он обвиняет в жестокости: свою сестру, посмевшую пригласить леди Сару на этот ужин, или саму леди Сару, явившуюся на предсвадебные торжества своего бывшего нареченного.В душе Тристана вскипала бессильная ярость. Он понимал, что в качестве шафера своего брата вынужден смириться с необходимостью светского общения с Мэдди до тех пор, пока не состоится эта проклятая свадьба, но он не мог подыскать ни малейшего основания для того, чтобы мучить и унижать Гарта общением с Сарой.Тристан инстинктивно попытался поймать взгляд Мэдди, страшась того ужаса или отвращения, которые мог прочесть в ее глазах. Но, как ни странно, это причудливое собрание гостей ничуть не смущало мисс Харкур… напротив, в ее янтарных глазах горел огонь решимости и уверенности в себе.Кэролайн, стоявшая рядом с Мэдди, имела столь же воинственный вид, а леди Сара, обычно такая кроткая и застенчивая, в этот момент напоминала бульдога, готового вцепиться в принадлежавшую ему по праву косточку.У Тристана засосало под ложечкой. По спине его пробежал холодок ужаса. Он чувствовал себя в эту минуту точь-в-точь как перед входом в те зловещие лионские трабули. Он понимал, что в этой невинной с виду гостиной назревает нечто тайное и страшное. И ощущения его были сродни тем, которые испытывает человек, сидящий на пороховой бочке, в паре дюймов от которой горит смертоносная свеча.Опомнившись, Тристан пересек гостиную в три шага и подошел почти вплотную к Мэдди и Кэролайн.– Что, черт побери, здесь происходит? И у кого из вас хватило жестокости устроить это адское сборище? – осведомился он хриплым шепотом, который могли услышать только те, к кому были адресованы эти вопросы.Две пары глаз – янтарные и голубые – смерили его с головы до ног. Обладательницы этих глаз молчали.– Говорите же! Что здесь происходит?– Этот ужин устроила я, – вызывающе заявила Мэдди. – Я собрала всех этих людей, чтобы исправить ту ошибку, которую допустил мой отец по отношению к твоему брату.Тристан застонал. Он уже налюбовался тем, как Мэдди исправляет ошибки. И хорошо помнил, что всякий раз при этом шишки валились на его бедную голову. А на этот раз пострадать может не только он, но и Гарт!– Тебе никогда не приходило в голову, что ты играешь с огнем, Мэдди? – спросил он, едва сдерживая ярость. – Твой отец упрямый, своенравный человек, который твердо уверен в том, что все делает правильно. По меньшей мере, глупо сопротивляться его воле, когда у него на руках все козыри.Мэдди вздернула подбородок.– Но это не так… я хочу сказать, что никаких козырей на руках у него нет. Теперь они у меня.– Она украла расписки, – пояснила Кэрри. – С моей помощью.Тристан перевел взгляд с Мэдди на раскрасневшуюся от возбуждения сестру. Под ложечкой заныло еще сильнее.– Что она сделала?Но ответа на этот вопрос он так и не услышал – по той простой причине, что в это самое мгновение на пороге появился Фробишер со словами:– Кушать подано! *** Разговор за столом был, в лучшем случае, бессвязным. Но Мэдди ничего другого и не ждала, учитывая весьма причудливый состав гостей, собравшихся на ужин у леди Урсулы.Кэрри ничем не могла помочь ей. Она вертелась, как уж на сковородке, и не могла думать ни о чем, кроме грандиозной задачи, предстоявшей им по окончании ужина. А говорить об этом за столом было, само собой, неуместно.Виконт Тинсдэйл хранил угрюмое молчание. Леди Тинсдэйл ела мало, а говорила и того меньше, не сводя с дочери озабоченного взгляда.Это было неудивительно. С того момента, как Гарт переступил порог гостиной, Сара только молча смотрела ему в глаза, не в силах ни притронуться к еде, ни включиться в разговор. Задним числом Мэдди сообразила, что не стоило усаживать их за столом друг против друга. Если Сара не возьмет себя в руки, от нее будет еще меньше проку, чем от Кэрри, в предстоящем выяснении отношений.Мэдди поймала себя на мысли, доведется ли ей когда-нибудь еще хоть раз встретить нежный взгляд Тристана. Ибо с того момента, как она сообщила ему о своем намерении сразиться с Харкуром, Тристан опять натянул на себя маску равнодушной мрачности и лишь изредка поглядывал на Мэдди с явным раздражением.Мэдди фыркнула. Посмотрим, какую песню запоет этот неблагодарный тип, когда все будет окончено!Она бросила на отца виноватый взгляд, гадая, подозревает ли он, какой удар припасен для него в конце вечера. Однако по глуповато-добродушному выражению лица Харкура было очевидно, что у него на уме только шашни с леди Урсулой; графиня же в равной степени была поглощена мыслями о Харкуре.Что ж, для Мэдди это не было сюрпризом. Кэролайн уже предупредила ее раньше: “Не рассчитывай, что мама поддержит нас против мистера Харкура. С тех пор как было объявлено о помолвке их детей, они превратились в парочку воркующих голубков”.Мэдди вздохнула. Она поняла, что всю сегодняшнюю миссию ей придется исполнить самостоятельно. Что ж, так тому и быть. За последние недели после смерти деда она научилась смело смотреть в лицо любым испытаниям.Наконец невыносимый ужин кончился, слуги очистили стол. Мэдди подавила приступ неожиданно охватившей ее робости, последний раз исподтишка бросила взгляд на мрачное, но все же прекрасное лицо Тристана и, крепко сжав в руке крест отца Бертрана, поднялась со стула. Откашлявшись, она приступила к своему решающему монологу, прежде чем леди Урсула успела предложить дамам покинуть гостиную, чтобы джентльмены спокойно насладились портвейном и манильскими сигарами. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ – Я хочу сделать два объявления, – проговорила Мэдди четким громким голосом, хотя колени ее дрожали так сильно, что ей пришлось опереться руками о стол, чтобы не упасть.Взгляды всех присутствующих обратились к ней, и вялая беседа, наконец, завязавшаяся за десертом, немедленно оборвалась. Удивленные лица гостей и хозяев дома напомнили Мэдди, что от благовоспитанной юной леди трудно было ожидать, подобных публичных высказываний. Но ею уже овладела упрямая решимость, и Мэдди приготовилась во что бы то ни стало довести дело до конца.– Во-первых, я пришла к выводу, что принадлежу к породе тех самых “отвратительных синих чулок”, которую и граф, и леди Урсула считают совершенно неприемлемой, – продолжила она. – И в качестве такового “синего чулка” я категорически отказываюсь впредь появляться на всех этих скучных светских сборищах, исключая собрания дамского Клуба любителей чтения и Общества друзей британского музея.Все сидящие за столом потрясение ахнули – кроме Кэрри и леди Сары, одобрительно улыбнувшихся в ответ, и Тристана, который вообще никак не прореагировал на это заявление. Мэдди, не обращая внимания ни на тех, ни на других, продолжала:– Насколько я понимаю, такие мероприятия, как любительские музыкальные вечера, венецианские завтраки и в особенности эти ужасные танцевальные среды в клубе Олмака, всего лишь пустая трата времени для образованной женщины.– Прекрати, Мэдди, – прорычал Харкур. – Не смей кощунствовать в присутствии стольких благородных, утонченных дам!– Тише, дорогой мой. Я сама все улажу. – Леди Урсула положила свою миниатюрную белую ручку на огромную загорелую ручищу Калеба Харкура. – Я отлично понимаю ваши чувства, Мадлен. Разумеется, образ жизни британской аристократии предъявляет к светской леди гораздо более высокие требования, чем те, к которым вы привыкли, и, разумеется, вам придется приложить немало усилий, чтобы приспособиться к нему. Но прошу вас, посмотрите на вещи трезво. Вы не сможете поддерживать высокий титул графини Рэнда, не исполняя своих светских обязанностей!– Именно к этому вопросу я только что собиралась перейти, миледи. Я изо всех сил старалась убедить вас и моего отца, что не гожусь на роль графини. Но вы даже не пожелали слушать меня.– Из тебя получится отличная графиня – возразил Харкур. – Все, что для этого тебе нужно сделать, – прислушаться к советам леди Урсулы и… изменить отношение к жизни.– Я не намерена менять отношение к жизни, папа, и я не могу вообразить себе ни одного занятия, подобающего приличной титулованной даме, которое представляло бы для меня хоть малейший интерес. Зачем мне учиться тому, чем мне не интересно заниматься?– Но, Мадлен, дорогая, подумайте о Гарте! – воскликнула леди Урсула, готовая разрыдаться от ужаса. – Неужели вы хотите опозорить его?– Разумеется, нет. Я питаю к графу большую симпатию, – заявила Мэдди, внутренне поздравив себя с тем, что вынудила графиню произнести именно те слова, которые ей нужно было услышать. – Именно поэтому я хочу сделать еще одно объявление. – Она повернулась к Гарту, еще более бледному и несчастному, чем обычно. – Я освобождаю вас от брачного предложения, к которому принудил вас мой отец, милорд.Щеки графа залились краской смущения. Он открыл рот, но не смог произнести ни звука.– Сядь, Мэдди, и веди себя прилично! – рявкнул Харкур громовым голосом, от которого в бытность его капитаном все матросы, должно быть, в ужасе разбегались кто куда. – Мы с тобой уже все обсудили. Я уже сообщил тебе о своих намерениях и не собираюсь их менять. Если этот брак не состоится, ничто не удержит меня от решимости предпринять определенные меры. – Бросив взгляд на Гарта, он пожал плечами. – Что касается графа, то ему просто придется набраться терпения и подождать, пока его мать не сделает из тебя приличную леди. В конце концов, он сделал выбор по собственной воле. Никто не принуждал его под дулом пистолета.– По собственной воле?! – Наклонившись, Мэдди достала припрятанную пачку долговых расписок четвертого графа. – Тогда ответь мне, папа: что это за документы? Что это за любопытные бумажки, которые ты скупил у тех, кому они принадлежали изначально? Разве они не сыграли свою роль в этом “добровольном” решении?Харкур изумленно вытаращил глаза. Граф и Тристан последовали его примеру.– Черт бы тебя побрал, подлая маленькая дрянь! Где ты их взяла? – проревел Харкур.– Она украла их из вашего письменного стола с моей помощью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32