Мэдди почувствовала, как граф съежился, словно в ожидании удара. Она не знала, какую власть над ним имеет ее отец, но сама мысль о том, что кто-то смеет терроризировать это милое кроткое создание, не способное обидеть даже мухи, приводила ее в ярость.– Нет, папочка, вам не удастся пожелать нам счастья, – проговорила Мэдди с ледяным презрением в голосе, – Граф сделал мне предложение, уступив вашему требованию, в чем я не сомневаюсь. Я ему отказала. Мы с ним просто не подходим друг другу. И это ясно видно всякому… кроме тех, конечно, кто слеп, как сова среди белого дня.– Не подходите? А мне казалось, что граф без гроша “богатая наследница без титула – это идеальная пара.Деньги! Так вот в чем дело! Мэдди дружески стиснула плечо графа. Выходит, этот бедняга, оказавшись с пустыми карманами, решил продать себя на аукционе, чтобы спасти свой любимый дом, Уинтерхэвен. И, разумеется, самую высокую цену на этом аукционе смог предложить Калеб Харкур. Мэдди задыхалась от гнева и отвращения.– Граф очень симпатичен мне, – холодно проговорила она, – но я его не люблю, а он, вне всяких сомнений, не любит меня. – Она взглянула в лицо графу, потерявшему дар речи от ужаса. – Более того, мне теперь начинает казаться, что сердце его принадлежит другой девушке. – Внезапно вспыхнувший на щеках графа румянец подсказал ей, что она не ошиблась и верно истолковала причину грусти в глазах этого бедняги. – Он оказался в плену у обстоятельств, но я, слава Богу, свободна. И я никогда не соглашусь вступить в брак, который означал бы крушение чьей-то настоящей любви.– Настоящей любви! – взорвался Харкур. – Ад и все его черти! Детка, ты уже вышла из того возраста, когда верят в подобную романтическую чушь! Я могу сказать тебе по личному опыту, что если брак не является деловым соглашением, удовлетворяющим нужды обоих партнеров, то он обречен.– Я буду верить в настоящую любовь до последнего вздоха… и даже после смерти, если небеса – не утешительная сказка, упрямо возразила Мэдди.– Черт побери, Мэдди, я сделал тебе уйму поблажек! Ты и так почти провалила мои планы сделать из тебя приличную леди. Скажи спасибо леди Урсуле, которая столько раз умоляла меня смягчиться! Но на сей раз я буду неумолим. Я все тщательно обдумал и пришел к выводу, что граф Рэнда лучше всех удовлетворяет требованиям, которые я предъявляю к твоему будущему мужу.– Требованиям, которые предъявляете вы? – Мэдди яростно сжала кулаки. – Но как насчет моих требований? Или они для вас ничего не значат?Харкур метнул мрачный взгляд на дрожащего графа:– Оставьте нас, милорд. Я хочу переговорить наедине со своей дочерью.– Вы горько разочаровываете меня, мисс, – заявил он, как только граф захлопнул за собой дверь. – Я полагал, что у вас в голове есть хоть капля ума. Но теперь я понимаю, что вы той же безмозглой породы, что и ваша мать.– Вы тоже разочаровали меня, сэр. Я наивно полагала, будто вы заботитесь о моем счастье.– Вот именно. Я забочусь о твоем счастье. А иначе зачем, по-твоему, я стал бы тратить втрое больше денег, чем я плачу всем своим капитанам вместе взятым, на ремонт городского особняка Рэнда и этого полуразваленного замка? Зачем, скажи мне на милость, я стал бы это делать, если бы не рассчитывал, что ты станешь хозяйкой всех этих домов и поместий? Только подумай, Мэдди: с моими деньгами и титулом Рэнда ты станешь королевой лондонского света. Ни одна из этих светских матрон не посмеет задирать нос перед тобой так, как было с твоей матерью… а твой сын станет настоящим графом, и у него будет право заседать в палате лордов.Мэдди потрясение воззрилась на отца, только теперь осознав, насколько глубоко ранило его бегство ее матери. Она печально покачала головой.– Как удивительно, что человек, самостоятельно достигший такого высокого положения в жизни, считает наследственный титул мерилом человеческого достоинства!– Ты что, не понимаешь, детка?.. Титул – это единственная вещь, которую я не могу купить за свои деньги. Если ты послушаешься меня, ты и твои дети будут пользоваться такими привилегиями, о каких я и мечтать не смел.– Жаль разочаровывать тебя, папочка, потому что я понимаю: ты и вправду хотел для меня только добра. И еще обидней, что тебе пришлось истратить на эти планы столько твоих драгоценных гиней. Но ты не прав. Я буду совершенно несчастна в браке, который ты пытаешься для меня устроить.– Чепуха. Граф – славный парень. Конечно, он немного застенчив, но зато у тебя хватит смелости на двоих. Ты не переубедишь меня, Мэдди. Мне лучше знать, что для тебя хорошо.Мэдди снова грустно покачала головой:– Нет, папа. Что для меня хорошо, могу решать только я. И как бы я тебя ни любила, я не позволю тебе отнять у меня право самой принимать решения, которые определят всю мою дальнейшую жизнь. Через две недели мне исполнится двадцать один год, и я получу право свободно распоряжаться своей жизнью. И воспользуюсь этим правом.– Гм-м-м… Скорее уж, это будет право свободно голодать на улицах. Ты, наверное, забыла, что деньгами распоряжаюсь я. А это значит, что вся твоя свобода полностью зависит от меня.Мэдди своевольно вздернула подбородок.– Должно быть, сэр, вы забыли, что я не какая-нибудь из ваших английских кисейных барышень! Если даже такой простой француженке, как мадам Элоиза… – Мэдди скрестила пальцы за спиной. -… Если даже ей удалось пробить себе дорогу в жизни, то мне уж и подавно удастся.– Ты что, хочешь, чтобы я поверил, будто ты умеешь держать в руках иголку? – Густые брови Харкура изумленно поползли вверх. – Не пытайся водить меня за нос, детка! Леди Урсула уже сообщила мне, что ты не в состоянии сделать даже простейшую вышивку!– Это правда, но я вовсе не собираюсь работать швеей. Мои таланты лежат в другой области.– И какой же, скажи на милость?– Я превосходно готовлю, папа. По сути дела, я настоящий шеф-повар. Как ты думаешь, кто готовил все эти дивные французские блюда, которыми ты угощался в последние три недели? – Мэдди тряхнула головой. – Даже Лакомка может подтвердить, что я без труда заработаю себе на жизнь, устроившись на кухню любого знатного дома в Лондоне,– Лакомка?! Черт побери! Я заживо сдеру шкуру с ЭТОГО жалкого предателя и скормлю его труп крысам!– За что? За то, что он подтвердит чистую правду? Не говорите глупостей, отец!– А вы, мисс? Вы разве не говорите глупостей? Разве не глупо работать кухаркой в чужом доме, вместо того чтобы стать хозяйкой своего дома?– Конечно, глупо. Но, что бы вы ни думали, глупо это вовсе не потому, что я отказываюсь выходить замуж по вашему выбору. Я была бы счастлива стать хозяйкой в своем собственном доме, но только в том случае, если смогла бы разделить этот дом с мужчиной, которому отдам свое сердце.– Значит с каким-нибудь французским молокососом? С каким-нибудь роялистишкой, которого приглядел для тебя твой любимый дед? Не иначе. Ведь в Англии ты никого не знаешь, кроме графа. – Внезапно Харкур прищурился, пораженный неожиданной мыслью. – Если не считать его сводного братца, этого красавчика с глазами дьявола! Богом клянусь, я давно чуял, что тут дело нечисто! Если это сатанинское отродье осмелилось обесчестить мою дочь, я отправлю его болтаться на виселице!– Тристан меня не обесчестил. Он не сделал ничего такого, чего следовало бы стыдиться! – возмущенно воскликнула Мэдди. – Он самый достойный и честный человек из всех, кого я знаю!– Он – бастард без гроша в кармане… да еще и один из шпионов Каслри! Я не допущу, чтобы моя дочь стала женой подобного ничтожества! Если ты выйдешь за него замуж, от тебя отвернутся все! Ты тоже превратишься в ничтожество!Мэдди пристально взглянула отцу прямо в глаза:– Прошу тебя, папа, давай окончим этот бесполезный спор. Мы с тобой не виделись слишком много лет, и мне не хочется, чтобы мы расстались вновь только из-за того, что наши мнения не во всем совпадают. Я знаю, какой муж мне нужен, и твердо могу сказать, что граф мне не подходит. Я выйду замуж только за того человека, которого люблю. И даже если тебе он не нравится, я нахожу его самым достойным, из всех возможных кандидатов на мою руку.– Но захочет ли этот твой достойный бастард жениться на тебе, если я отправлю его брата в долговую тюрьму, а его приемную мать и сестру выгоню на улицу? Сомневаюсь. Насколько я что-либо понимаю, ты успела привязаться к этим людям… равно как и этот, с позволения сказать, кандидат, учитывая все, что они для него сделали.Мэдди в ужасе уставилась на отца.– Неужели ты сделаешь такую ужасную вещь только из-за того, что хочешь настоять на своем любой ценой?– Дело не в том, что я хочу настоять на своем, – угрюмо возразил Харкур. – Хочешь, верь, хочешь, не верь, но я люблю тебя всем сердцем, Мэдди, и я пойду на все, чтобы удержать тебя от ошибки, которая перечеркнет все, что я для тебя сделал.Мэдди охватила бессильная, мучительная ярость.– Если ты заставишь меня согласиться на этот брак, который мне отвратителен, я буду всю жизнь ненавидеть тебя, папа!– Что ж, мне придется пойти на этот риск. Все лучше, чем беспомощно смотреть, как моя единственная дочь рушит свою жизнь. – Упрямо выставленная вперед нижняя челюсть Калеба Харкура свидетельствовала, что он говорит вполне серьезно. – А если ты сомневаешься, что у меня хватит силы воли и средств, чтобы уничтожить твоего достойного бастарда и его драгоценную семейку… что ж, можешь испытать меня, – зловеще добавил он. – Но прежде подумай, как следует. И подумай вот еще о чем: Тристан Тибальт с самого начала был посвящен в мой план. И был его добровольным исполнителем. И в тот момент, когда ты, по твоему выражению, отдала этому “достойнейшему из мужчин” свое сердце, он прекрасно сознавал, что тебе предстоит стать женой его брата! *** Как осужденный, приближающийся к виселице, Тристан плелся через анфиладу залов Уинтерхэвена в гостиную, где, по словам Калеба Харкура, Мэдди ждала его для разговора.Он не сомневался в том, что его ждет; уши его до сих пор горели от предположений Харкура насчет причины, по которой его дочь отказывается от долгожданной помолвки.Гарт был в панике, леди Урсула слегла в постель с приступом мигрени, а Кэрри заперлась в библиотеке и горько рыдала. Все согласились с Харкуром, что раз Тристан был, так сказать, “камнем преткновения”, то ему и расхлебывать кашу. Теперь все рассчитывали на то, что он сможет урезонить Мэдди. Но никто и не подумал хотя бы посоветовать ему, как этого добиться. И никто, кроме Кэрри, не догадывался, что совершить это чудо Тристану придется вопреки своему самому страстному желанию.Глубоко вздохнув, Тристан постучал в дверь гостиной и, войдя, увидел, что Мэдди сидит на стуле, чинно сложив руки на коленях и склонив голову. Она подняла голову, но в глазах ее не было гнева – только скорбная покорность и невыносимая грусть… такая же, какая в тот момент сжимала сердце Тристана.Мэдди взглянула в его лицо.– Папа сказал, что вы все время знали, что я должна стать женой вашего брата. Это правда? – спросила она, сразу беря быка за рога, на что Тристан и рассчитывал.– Да.– Почему вы мне не сказали?Тристан прикрыл за собой дверь. К черту приличия! Это дело касалось только его и Мэдди и не предназначалось для посторонних ушей.– Перед тем как я покинул Лондон, ваш отец взял с меня клятву, что я буду держать в тайне его план. Если бы я мог знать, чем это обернется, я ни за что не стал бы давать такой клятвы.– Я так и думала. Я не могла поверить, что вы в состоянии добровольно солгать мне… или даже просто умолчать о такой важной вещи. Теперь я понимаю, почему вы говорили, что честь запрещает вам посягать на собственность другого мужчины.При виде ее невеселой улыбки сердце Тристана снова заныло от боли… хотя ему и было так приятно узнать, что Мэдди по-прежнему безоговорочно доверяет ему. Он не мог не восхититься в очередной раз ее мужественным и преданным сердцем.– Значит, я поступила глупо, что влюбилась в тебя? – грустно спросила она.– Нет, Мэдди! Не говори так! – Тристан понимал, что откажется от нее, потому что выбора у него не оставалось… но ничто не заставит его солгать ей. Ничто… даже верность Гарту. – Даже если влюбляться глупо, любимая моя, то мы оба совершили эту глупость, – нежно добавил он.Слезинка скатилась по щеке Мэдди и упала на стиснутые руки.– Что ж, хоть какое-то утешение. Так мне будет легче переносить одиночество. – Мэдди глядела в лицо Тристана, не отрываясь, словно пыталась запомнить каждую его черту. – Полагаю, вам тоже не удалось разубедить моего отца?– Я даже пытаться не стал. У него предубеждение против бастардов… особенно против нищих бастардов. Я готов был убить этого негодяя на месте… но я понимаю, что он желает вам только добра.– Мой папочка дурак! – заявила Мэдди. – Но он преисполнен благих намерений, и сейчас у него все козыри на руках… и я достаточно хорошо его знаю, чтобы не сомневаться: он разыграет эти козыри, если я откажусь выйти замуж за графа.Она покачала головой, словно все еще не в силах поверить в обрушившееся на нее несчастье.– Как досадно, что благонамеренные дураки губят счастье своих близких гораздо чаще, чем настоящие злодеи. – Она рассеянно разглаживала пальцами складки своего платья.– Мне нравится ваш брат, – добавила она. – Кому не понравился бы такой добрый, кроткий человек? Я не могу стать причиной его гибели… Но я окажусь для него совершенно ужасной женой, а это очень грустно. Ведь он заслуживает того, чтобы его любили по-настоящему, а не просто терпели. – Мэдди улыбнулась. – Зато для вас я стала бы идеальной женой. Думаю, даже мой змеиный язык не слишком бы вам досаждал. И ещё, подозреваю, если бы мы поженились, вам никогда бы не пришла на ум идея завести любовницу.На чувственных губах Тристана невольно заиграла понимающая улыбка, и Мэдди догадалась, что он тоже вспоминает пылкие поцелуи, которыми они успели обменяться.– И это-то печальнее всего, – со вздохом подытожила Мэдди. – А к тому времени, как мой отец поймет, что он натворил, будет уже слишком поздно.Еще несколько секунд она вглядывалась в дорогое ей лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32