Она полюбила этого человека не только за страсть, которую он пробуждал в ней, но и за непогрешимую смелость и честность. Сейчас он выглядел усталым и измученным, и Мэдди хотелось прижать его к груди и утешить, как утешала его графиня, когда он был еще маленьким мальчиком.– Я люблю тебя, Тристан, – застенчиво проговорила она. – Прости… мне хотелось хоть один раз произнести эти слова.– Я тоже люблю тебя, Мэдди. – Тристан стоял, не шевелясь на том же месте, где остановился, войдя в гостиную, словно от малейшего движения мог утратить над собой контроль.Мэдди поднялась и подошла к нему:– Я хотела бы получить свой второй поцелуй. Пожалуйста…Тристан отступил на шаг, сжимая кулаки.– Не проси меня об этом, любовь моя. У меня сердце разорвется на части от этого поцелуя. Ведь он будет для нас с тобой последним.– Но я прошу тебя! – настаивала Мэдди. – Радость воспоминания об этом поцелуе скрасит предстоящие мне годы пустоты и боли.– Ах, Мэдди, – простонал Тристан. – Ну что мне с тобой делать?.. И что я буду делать без тебя?Заключив ее в объятия, он приник к ее губам в поцелуе, полном такой нежности и муки, что Мэдди почудилось, будто в ее душе в это мгновение зажглась свеча. Свеча, которая до конца ее дней будет гореть жарким, чистым и светлым пламенем.Поцелуй кончился. Мэдди ласково коснулась пальцами щеки Тристана.– А теперь ступай, – проговорила она, – пока мне не захотелось потребовать от тебя последний поцелуй. Ведь я дочь купца! И ты останешься передо мной в долгу. И где бы ты ни оказался в будущем, как бы ни распорядилась судьба, маленькая частичка тебя всегда будет принадлежать мне. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Помолвка Гарта Рэмсдена, пятого графа Рэнда, с мисс Мадлен Харкур была на устах у всех посетителей самых модных салонов Лондона в день, когда на страницах “Таймс” появилось соответствующее объявление.Рэмсдены были не первым аристократическим семейством, которое ради спасения своего тонущего корабля награждало титулом дочь какого-нибудь богатого промышленника. Но графы Рэнда принадлежали к числу самых уважаемых династий, а Калеб Харкур к числу самых богатых английских купцов. И в глазах света этот союз обладал респектабельностью, которой были лишены предшествующие альянсы такого рода.Как со смехом заметил Красавчик Бруммель, обращаясь к своим сотрапезникам у Уэйтерса: “Даже самые благородные ноздри становятся способны перенести вонь коммерции, как только над ними нависнет угроза нищеты”.По настоянию леди Урсулы визит в Уинтерхэвен оказался недолгим.– Как мне ни жаль расставаться с нашим дорогим Тристаном, – поясняла она всем, кто интересовался причинами такой спешки, – все же надо готовиться к свадьбе, а не тратить время на буколические услады.– Вы совершенно правы, дорогая леди Урсула, – поддержал ее Калеб Харкур. – Я хотел бы, чтобы свадьба состоялась как можно скорее.Мэдди не возражала. Для нее предстоящее событие было чем-то вроде удаления зуба: чем скорее будет покончено с этой болезненной процедурой, тем лучше. С Тристаном она уже попрощалась, в Уинтерхэвене ее больше ничто не удерживало.Итак, Рэмсдены вернулись в Лондон всего через неделю после того, как отправились за город, – все, кроме графа, который предпочел следующие две недели провести в Уинтерхэвене с Тристаном.Возвратившись в лондонский дом, Рэмсдены обнаружили, что графа и его невесту уже засыпали приглашениями на балы и рауты, на маскарады и музыкальные вечера, на пикники и венецианские завтраки. Калеб Харкур был на седьмом небе.– Теперь вы видите, что я был прав! – заявил он в тот вечер, сидя в обществе леди Урсулы, Мэдди и леди Кэролайн в маленькой гостиной на втором этаже дома Рэмсденов. Он помахал перед носом у Мэдди пачкой приглашений. – Видишь, детка? Двери лучших лондонских домов уже распахнуты перед тобой. Скоро ты будешь на короткой ноге с графами и герцогами, а возможно, и с парочкой принцев. У тебя будет все, чего ты никогда не получила бы, останься простой дочерью купца.Не отрывая взгляда от книги, которую она читала, Мэдди перевернула страницу.– Вы, должно быть, путаете меня с моей матерью, сэр, – холодно ответила она. – В отличие от нее, меня титулы не интересуют.Это были первые слова, которые она сказала отцу с того момента, как он поместил в “Таймс” объявление о ее помолвке.– Все еще дуешься на меня? – спросил Харкур, нимало не обескураженный ее язвительным тоном. – Ладно, подождем, пока ты не станцуешь свой первый вальс с герцогом, и пока сам регент не поцелует тебе руку. Посмотрим, что ты тогда запоешь, детка.– Наш Дорогой Калеб совершенно прав, Мадлен, – подхватила леди Урсула, откладывая список, гостей, которых она намеревалась пригласить на свадьбу, и поднимаясь из-за стола. – Как только вы справитесь с первым смущением, вы поймете, что попали в удивительно прекрасный мир, о каком не смели и мечтать. Только представьте себе, дорогая: с деньгами вашего отца и с титулом вы без малейшего труда станете хозяйкой одного из самых блестящих лондонских салонов! И как прекрасно это будет для всех нас!– Разумеется, дорогая леди Урсула. Под вашим руководством Мэдди будет царить в лондонском свете, – проворковал Калеб Харкур, поднимаясь и подходя к графине. – А теперь давайте пройдем в библиотеку и обсудим планы подготовки к свадьбе. – Купец протянул руку миниатюрной графине. – Я хочу, чтобы эта свадьба стала самым блестящим событием сезона, и полностью полагаюсь на ваш вкус.– Как вы любезны, дорогой Калеб, – промурлыкала в ответ графиня, и, обменявшись лучезарными улыбками, они покинули гостиную руку об руку.– Когда мой папочка успел превратиться в “дорогого Калеба”, а графиня – в “дорогую леди Урсулу”? – осведомилась Мэдди у Кэролайн, когда эта парочка скрылась за дверью. – И как меня угораздило не обратить внимания на это чудесное преображение?Кэролайн подняла голову от вышивки, над которой все это время старательно трудилась.– Полагаю, ваши мысли просто были заняты другим. А вообще-то эти двое стали просто неразлучны с того самого момента, как была объявлена помолвка их детей. – Кэрри смущенно порозовела. – Только не судите маму слишком строго за то, что она поддалась планам вашего отца, мисс Харкур! Поймите, чтобы прожить тридцать лет в одном доме с таким чудовищем, как мой отец, она была вынуждена закрывать глаза на ужасную действительность и притворяться, что жизнь ее течет безмятежно и счастливо. Она настолько привыкла к самообману, что ей не составило труда убедить себя, будто вы с Гартом – идеальная пара. Не удивлюсь, если через пару дней она уже будет полагать, что вы с Гартом по уши влюблены друг в друга и что этот брак состоится по вашей доброй воле, а не по настоянию мистера Харкура.– Вы умны не по годам, леди Кэролайн, – заметила Мэдди, поднимая голову от книги. – И вам делает честь то сочувствие и понимание, с которым вы относитесь к своей матери. – Помолчав немного, она неуверенно добавила:– Понимаете, мне нужен мудрый друг, который помог бы мне пройти через предстоящие испытания. И я надеюсь, что вы станете для меня таким другом и… настоящей сестрой.Давайте скрепим нашу дружбу тем, что отныне будем называть друг друга просто по имени! Кэролайн серьезно кивнула:– Я сочту за честь стать подругой и сестрой женщины, на которой женится мой брат Гарт… и которую любит мой брат Тристан.Сердце Мэдди затрепетало.– Тристан сам тебе это сказал?Кэролайн кивнула:– Он признался мне, что любит тебя, еще до того, как уехал в Уинтерхэвен. Но кроме меня этого не знает никто. Ни мама, ни Гарт. И нельзя, чтобы Гарт об этом узнал. Он просто сойдет с ума, если поймет, что, женившись на тебе, разрушит счастье Тристана.– Теперь я понимаю, почему у тебя уже две недели глаза на мокром месте! И думается мне, ты плачешь не только из-за Тристана, но и из-за Гарта и той леди, которую он любит.Кэролайн уставилась на Мэдди в полном изумлении.– Ты знаешь о Саре?Мэдди закрыла книгу и отложила ее в сторону.– Имени ее я не знала, но несложно было заметить, что граф пытается справиться с терзаниями разбитой любви.– Гарт и леди Сара Саммерхилл, дочь нашего соседа, виконта Тинсдэйла, еще в детстве поклялись друг другу, что станут мужем и женой. Они были так счастливы вместе и так подходили друг другу, что порой казалось, будто у них одна душа на двоих, – проговорила Кэролайн, вдевая в иголку темно-зеленую нить. – Саре, двадцать четыре года, ей давно пора замуж, – продолжила она, делая стежок, – И все эти годы, пока Гарт был помощником Веллингтона на Пиренейском полуострове, она отказывала всем женихам и дожидалась его. Когда Гарту пришлось признаться ей, что это ожидание было напрасным, он чуть не умер от горя.Мэдди задумчиво окинула взглядом свою собеседницу,– Полагаю, семья леди Сары находится в таком же тяжелом финансовом положении, как Рэмсдены?– Нет, что ты! Виконт Тинсдэйл богат, как Крез!– Но почему же тогда он не помог твоему брату?Кэролайн подняла голову от вышивки и устремила на Мэдди печальный взгляд. Сейчас она была особенно похожа на Гарта.– Во-первых, Гарт не просил его о помощи. Во-вторых, виконт Тинсдэйл не только любящий семьянин и отец. Он еще и максималист. Подозреваю, он считает, что мужчина, честь которого запятнана финансовым скандалом, не достоин внимания его дочери. – Глаза Кэрри наполнились слезами. – Я так хочу, чтобы и ты, и Сара стали моими сестрами! Я не в силах видеть, как несчастны мои братья и их возлюбленные! И подумать только, все это из-за наших отцов! Мой отец не заботился ни о ком, кроме себя… а твой отец и отец Сары умеют любить всей душой, но ослеплены честолюбием. – Внезапно Кэрри умолкла на мгновение, а затем просияла: – А вдруг… вдруг мистер Харкур полюбит маму? Ведь он не захочет отправить в долговую тюрьму сына женщины, к которой решит посвататься!Мэдди поморщилась:– Ты хочешь сказать, что тогда он дает графу деньги, чтобы тот расплатился с кредиторами? – Кэролайн вытаращила глаза от изумления. Вышивка, нитки и ножницы соскользнули с ее колен и упали на ковер.– О Боже! Я думала, ты знаешь! – простонала она, прижимая пальцы к губам.– О чем?– Я не могу сказать… Гарт рассказал мне это под строжайшим секретом и взял с меня слово, что я не выдам тебе эту тайну. Иначе ты очень огорчишься.Мэдди увидела, как краска отхлынула от щек Кэролайн.– Но ты просто обязана мне рассказать! Я должна это знать. Возможно, я сумею воспользоваться этой информацией и извлечь из нее пользу. Возможно, именно здесь и кроется разрешение всех наших проблем!Кэролайн колебалась, внутренне сражаясь с угрызениями совести, а Мэдди уже охватило какое-то странное предчувствие. Женская интуиция подсказывала ей, что информация, которой владеет Кэролайн, может распутать, наконец, всю эту чудовищную паутину, в которую Калеб Харкур поймал Рэмсденов, а заодно и собственную дочь.– Расскажи мне все, Кэрри! Я должна знать! – повторила она.– У Гарта только один кредитор – обречено прошептала Кэролайн. – Мистер Харкур скупил все долговые расписки, которые наш отец оставил в игорных домах, и все закладные на поместья Рэмсденов…– И шантажом заставил Тристана привезти меня в Лондон из Франции, а Гарта – сделать мне предложение! – закончила за нее Мэдди. Ее снова охватила ледяная ярость, вмиг погасившая все искры приязни к отцу, только недавно начавшие вновь разгораться в ее сердце. – Nom de Dieu, – еле слышно пробормотала она. – Неудивительно, что этот старый негодяй стал самым богатым купцом в Англии: он не гнушается ничем, чтобы достичь своих целей!Поднявшись, Мэдди принялась расхаживать по гостиной. Некоторое время она молчала, глубоко задумавшись, а потом вновь обернулась к Кэрри:– Возможно, нам удастся победить этого тирана его же оружием, если я смогу добраться до долговых расписок графа. – Она прижала пальцы к вискам. – Интересно, где отец их хранит? Дома я уже изучила все комнаты, но не заметила ни малейших признаков какого-либо тайника. – Она вновь погрузилась в раздумья, восстанавливая в памяти интерьер дома на Блумсбери-сквер. – Отец часто сидит за письменным столом в библиотеке и работает там со своими расчетами. Возможно, в этом столе есть ящик, который запирается на ключ.Кэролайн встревожено следила взглядом за Мэдди, вышагивающей по комнате.– Думаю, что эти бумаги, скорее, хранятся в его конторе. Там он показывал их Трису и Гарту. Но как тебе туда проникнуть? Ни одна леди не посмеет рискнуть своей репутацией, показавшись в Биллинсгейтских доках. – Кэрри нахмурила брови. – И потом… что ты сделаешь с этими бумагами, когда найдешь их? По-моему, просто уничтожить юридические документы – это не совсем честно…– Конечно, нечестно! А шантаж, по-твоему, это честно? – Мэдди вздохнула. – Но ты все-таки права. Зная Тристана и графа, я, пожалуй, придумаю какой-нибудь честный способ избавиться от долговых расписок. Но об этом я буду думать после того, как найду их. По крайней мере, в моих руках они станут безопасны для Гарта. – Она подошла к Кэролайн и остановилась, скрестив руки на груди. – Сначала я обыщу письменный стол отца в нашем доме. Но если бумаг там не окажется, у нас не будет выбора: нам придется посетить его контору.– Нам? – Кэролайн удивленно моргнула. – Ты хочешь сказать: тебе и мне?– Разумеется. Ты понадобишься мне для отвлечения. Скажем, ты сможешь упасть в обморок или вытворить еще что-то в этом роде… а я тем временем обыщу письменный стол в конторе, – пояснила Мэдди, надеясь, что не ошиблась, оценив Кэрри как отважную девушку.– О Господи! Не знаю, смогу ли я… – Голос Кэролайн дрогнул. – Я имею в виду… что скажет мама? И потом, я никогда еще не падала в обморок. Я даже не представляю себе, как это делается! – Внезапно она умолкла, и уголки ее губ изогнулись в лукавой улыбке. – Впрочем, мама часто говорила, что, если б я не родилась дочерью графа, из меня могла бы получиться блестящая актриса!В письменном столе дома на Блумсбери-сквер бумаг не оказалось. В сущности, Мэдди почти не надеялась найти их там, так что разочарование было не слишком горьким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32