— Снимай эти лохмотья.Ники стиснула зубы, но даже не пошевелилась.— Снимай их, Ники, или я сделаю это вместо тебя.Ники вздернула подбородок:— Нет.Взмахнув рукой, Алекс схватил ткань черного платья и разорвал его сверху донизу.— Я не поеду, — взбешенная, вскричала Ники.Алекс изобразил отдаленное подобие улыбки.— Ты не хочешь слушать концерт на Веранде?— Я предупреждала вас, Алекс. Вы знаете мои чувства по этому поводу.— И я тоже, в свою очередь, предостерегал тебя, дорогая. — Нахмурившись, он приблизил к ней свое лицо так близко, что она почувствовала сильный запах одеколона. — Поскольку вы так жаждете моих прикосновений, — решительно произнес он, — мы отменим задуманное посещение Веранды и займемся тем, на что вы меня толкаете.Ники попыталась встать с кровати, но Алекс без труда распластал ее на постели. Несколькими ловкими движениями он освободил ее от остатков потрепанной черной формы. За платьем последовали нижние юбки, содранные молниеносно и пушистым белым шаром брошенные на пол. Тщетно Ники барахталась и проклинала Алекса. Теперь она уже жалела, что не пошла на концерт. Тогда по крайней мере не было бы этой схватки.Но может быть, долгое ожидание того, что все равно неминуемо последовало, было бы еще мучительнее.Чувствуя, что его рука скользит по ее рубашке, она подняла на него глаза.— Что? — возмущенно пробасил он. — У тебя нет корсета? Какая уважающая себя служанка будет драить полы своего хозяина в полуголом, можно сказать, виде?Ники вспыхнула, уловив в его голосе насмешливые нотки.Все-таки зря она не надела эту неудобную вещицу. На его расшнурование ушло бы много времени.— В следующий раз я оденусь более пристойно. — Она попыталась выбраться из-под него, но только почувствовала, как его сильные пальцы раздирают рубашку. Горящим взглядом он скользнул по ее вздымающимся грудям. Она попыталась хотя бы чем-то прикрыться, но у нее ничего не получилось.Алекс снял галстук, сюртук и жилет, вытащив что-то из карманов. Отодвинувшись от него, она убрала ноги под себя и, гневно глядя на него, прислонилась к деревянной спинке кровати.Не обращая на это внимания, Алекс схватил ее руку, потянул к себе и обмотал что-то шелковистое вокруг ее кисти. Затянув петлю, он привязал другой конец шелковой веревки к спинке кровати.— Что вы делаете? — Широко открытыми глазами она увидела, как он схватил другую руку и тоже обмотал шелковой веревкой.— Спасаю тебя от самой себя, — ответил он. Всего за несколько минут он крепко примотал ее к массивной кровати. — Я думал, что дело не дойдет до этого, — добавил он. — Но, Хорошо зная тебя, я приготовился к любым выходкам.— В последний раз вы обещали не прибегать к насилию.— В последний раз я не был уверен, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя…— А сейчас вы уверены?— Сейчас я знаю, что только твоя проклятая гордыня мешает нашей близости.Она не могла этого отрицать. Достаточно ей было взглянуть на его обнаженную грудь, как желание пронизывало все ее тело. Пытаясь вырваться из шелковых пут, она испытывала непреодолимое сладостное предвкушение.— Будь ты проклят, Алекс! — выкрикнула она, но он молча стащил с нее вышитые панталончики.Николь тихо застонала, когда он схватил ее лодыжку, затем другую и привязал их к столбикам кровати, обнажив ее самые интимные места. Она залилась краской, видя, в каком он лихорадочном возбуждении и как сильно желает ее.Чувствуя ее смущение, Алекс немного затенил лампу, хотя и оставил достаточно света, чтобы видеть то, что ему хотелось.В несколько секунд он сорвал с нее одежду и сам лег рядом с ней обнаженный.— Скажи, что ты не хочешь меня. — Алекс нежно обхватил губами ее сосок. — Скажи, чтобы я остановился, и я остановлюсь.Ники с трудом заговорила:— Алекс, пожалуйста… Я прошу тебя не… — Ее голос вдруг пресекся, бедра выгнулись вверх, из горла вырвался сладостный стон.— Я что-то тебя плохо понимаю. — Алекс нагнулся и коснулся ее рта легким поцелуем, прежде чем она успела увернуться от него.Хотя она и мотала головой, он успевал поцеловать ее в щеку, в шею, в нежную мочку уха. По ее телу заструилось тепло. Алекс провел языком по краю ушной раковины, по ее внутренней части, а потом начал целовать ее плечи.Она почувствовала, что внутри у нее вот-вот вспыхнет пламя.Алекс сполз ниже, ласкай ее всю ладонями, а затем целуя в те же места. В мерцании лампы можно было видеть, как вздымаются мускулы на его груди, которая щекотала своими курчавыми волосками ее чувствительную кожу.Алекс обласкал ее груди, нежно покрутил соски между пальцами, пока они не затвердели. Языком он провел вокруг них влажные круги, Ники застонала. Вся дрожа, она потянула путы, но не смогла их оборвать. Как ни странно, это подстегнуло ее желание. Мягкий голубой шелк не врезался ей в кожу, но зато открывал всю ее Алексу.— Сопротивляться бесполезно, дорогая. Это ни к чему.Позволь мне любить тебя.Его язык ласково тронул ее пупок, заскользил по коже, порождая искры, готовые воспламенить огонь. Против воли эта ласка заставляла отзываться всем телом. Алекс сползал все ниже и ниже, проводя языком влажный след вплоть до рыжего пушка магического треугольника.Но он все еще не останавливался.Целуя гладкую кожу ее ног, покусывая ее зубами, он медленно поднимался все выше.Ники беспокойно стонала, вся извивалась. Она так и, не догадывалась о его намерениях, пока он не достиг цветка ее женственности. Волнение, охватившее ее при этом, оказалось не сильнее смущения.— Алекс, пожалуйста, — беззвучно шептала она, испытывая одновременно и наслаждение, и стыд, — ты… ты не можешь это сделать.Отодвинувшись, Алекс посмотрел на нее.— Тебе нечего стыдиться, дорогая. В тебе прекрасно все без исключения. То, что мы переживаем вместе, остается между нами. Я хочу доставить тебе большое наслаждение этой ночью. Может быть, еще большее наслаждение испытаю я.Его язык рисовал огненные узоры на ее животе. И снова он сдвинулся ниже, целуя бедра, лаская руками. А затем его губы прильнули к ее самому укромному месту.На этот раз Алекс был беспощаден. Никакие протесты уже не могли остановить его. Губами и пальцами он доводил ее до исступления. Распростертая на постели, вся трепеща, она стонала и молила: «Еще, еще». Когда его язык проник в нее, Ники выкрикнула его имя. Ее тело напряглось.В ее глазах мерцали россыпи серебряных искр. Все выше и выше вздымалась она на волне наслаждения, которое мог вызвать только Алекс.Вся выгнувшись дугой, она воскликнула:— Ну пожалуйста, Алекс! Я хочу тебя!Алекс припал к ней долгим страстным поцелуем. В его дыхании она чувствовала свой собственный возбуждающий запах. Затем в нее уткнулось его горячее тугое естество. Скользнув внутрь, оно заполнило., ее и превратило их обоих в одно целое.Сначала Алекс двигался медленно, как бы давая ей время приготовиться к самому пику его страсти. По мере того как она все более отвечала ему, отзываясь на его страсть, движения Алекса становились все быстрее. Ее тело покорно подчинялось его воле и, не в силах насытиться, требовало: «Еще, еще».— Развяжи меня, — попросила она. — Я хочу касаться тебя руками.Собрав все свое самообладание, Алекс приподнялся и снял шелковые путы с рук Ники. Вспыхнув, она вплела пальцы в его волосы и притянула его рот к своим губам. Ее язык вторил ритму Александра.Мир, каким его знал Алекс, сузился до плато в поднебесье, где они были только вдвоем. Там он и любил ее, хотя его тело находилось здесь, внизу, и властно требовало ответа на свои ласки.Выкрикнув ее имя, он углубился в нее в отчаянности желании обладать ею, требуя, чтобы она вернула ему все, что он с такой готовностью давал.Алекс почувствовал, как напряглось ее тело, как ее внутренние мышцы обхватили его естество, которое извергло семя как раз в тот момент, когда она достигла пика блаженства. Она обвила руками его шею и так тесно прижалась к нему всем своим маленьким телом, что на какой-то миг они превратились в единое целое.Через какое-то время они спустились с небес, по-прежнему убежденные, что в мире нет никого, кроме них двоих.— Я скучал по тебе, — тихо сказал он.— Да простит меня Бог, но я тоже скучала по тебе.Соскользнув с нее, он освободил ее лодыжки и заключил ее в объятия. Только поцеловав ее в щеку, он понял, что она плачет.— В чем дело, дорогая? — спросил он. Она только покачала головой и отвернулась. — Скажи мне.Ники судорожно сглотнула.— Я просто поняла, что должна сражаться не только с вами, но и с собой.Алекс тихо выругался. Убрав с ее лица сверкающие пряди медных волос, он слегка коснулся губами ее щеки.— Пойми наконец, что пора уже кончать со всей этой глупостью. Ты не можешь не понимать, что твое место здесь.Нас связывают взаимные чувства, и только таким образом я могу позаботиться о тебе.Повернувшись на бок, Ники посмотрела ему в лицо.— Вы думаете, что предлагаете наилучший выход? Для кого-то другого это, возможно, так и было бы.— Но не для тебя?..— Не для меня. — Она коснулась его щеки. — Вы, несомненно, почувствовали, что мне желанны. Я не отрицаю, что испытываю к вам сильную привязанность. Но я принадлежу к Сен-Клерам. Мои предки — основатели этой страны. Вы знали моего отца. Знали, какой гордый он был человек. Он берег и защищал свою честь… Я его дочь, Алекс. И то, что я женщина, не означает, что у меня нет чувства собственного достоинства и я — не имею представлений о добре и зле.— Неужели твое счастье, то есть наше с тобой счастье, тебе не дороже, чем какие-то смутные понятия о чести?— Счастья без чести не бывает.Алекс молча обнял ее.— Должен же быть какой-нибудь выход, — тихо сказал он, осушая поцелуями ее щеки. Но в глубине души он знал, что положение безвыходное. Глава 17 Алекс постучал в дверь дома номер 121 по Ройял-стрит Мимо, смеясь и разговаривая, проходили хорошо одетые джентльмены с дамами, катились экипажи и кебы, в которых ехала самая разнообразная публика: от ирландских батраков до аристократов, от служанок с Примесью негритянской крови до матросов.Все это проходило мимо сознания Алекса. На его повторный резкий стук тяжелая деревянная дверь отворилась. На пороге стоял слуга Томаса Демминга Джексон Терчер.— Хозяин дома? — спросил Алекс.— Да, господин дю Вильер. — Джексон, плотный мужчина не старше тридцати, но уже лысеющий, поклонился. — Я доложу ему о вашем приходе. — Он прошел через узкий, тускло освещенный коридор, загроможденный с обеих сторон книжными палками, и вскоре вернулся с Томасом — Рад тебя видеть, Алекс, — сказал Томас. Они пожали друг другу руки. Томас тут же повел его в свой кабинет, обшитый деревянными панелями. По стенам висели дипломы и свидетельства всяческих достоинств в деревянных рамках, на одной из стен расположилась картина: парусное судно попало в шторм.Томас показал на одно из обтянутых кожей кресел перед широким дубовым столом. Алекс устало опустился в него.Томас внимательно посмотрел на лицо друга: вид утомленный, озабоченный, веки набрякли.— Я понимаю, что ты пришел неспроста.Алекс тяжело вздохнул и потянулся к голове как бы для того, чтобы пригладить свои волнистые каштановые волосы.— Томас, мне очень нужно с тобой поговорить.Томас насторожился.— Продолжай.— Речь идет о Николь.Томас с тревогой поднял голову.— С ней ничего не случилось?Алекс махнул рукой, успокаивая его.— Нет-нет, с ней ничего не случилось.Томас никогда еще не видел Алекса в таком состоянии. Его как будто раздирали совершенно противоположные желания.— Я бы хотел знать, Томас… что ты думаешь о ней? Ты общался с ней не так уж долго, но все же… — Он отвернулся к окну, сосредоточив взгляд на судне, которое боролось с волнами.Можно было подумать, что и в его душе бушует буря. — Ты знаешь, мы были с ней близки. Не хочу отрицать это… Но я подумал, что если ты питаешь к ней настоящую любовь, то это, не имеет большого значения…Томас был ошеломлен.— Ты хочешь от нее избавиться? — «Господи, ведь Алекс только что переспал с ней, и вот…» — Ты спрашиваешь меня, не хочу ли я взять Ники в любовницы?— Нет, черт возьми! Нет! — закричал Алекс, вскакивая. — Подобное мне просто не приходило в голову.— Чего же ты хочешь?— Я наблюдал за вами за ужином и во время приема. Я заметил, как ты смотрел на нее. Я хотел бы знать, достаточно ли ты влюблен, чтобы жениться на ней.— Жениться? — переспросил Томас, открыв рот.Алекс весь подобрался.— А что в этом предположении удивительного? Я знаю, что ее прошлое… скажем так… небезупречно, но могу заверить тебя, что до встречи со мной она была девственницей. Я не встречал женщин с более добрым сердцем. Она отзывчива и заботлива. Безупречно честна. Ты не будешь сожалеть, если женишься на ней.— Ты все понимаешь превратно, мой друг, — сказал Томас, начиная сознавать, в чем заключается проблема. Лицо Алекса выражало тревогу за Ники. Под этим бременем поникли его гордые плечи.Алекс то вставал, то садился. Его грудь теснило, словно она налилась свинцом. Во рту пересохло, внутри все свело.— Стало быть, твои намерения по отношению к ней вполне, честные?— Алекс, у меня нет никаких намерений по отношению к Николь. В тот день, когда я пригласил ее на прогулку, ты похоронил мое предложение. — (Алекс понурился.) — Ники — красивая молодая женщина. Одна из самых прелестных, каких я когда-либо видел. И я уверен, что все сказанное тобой о ней правда, но…— Но что?— Во-первых, я хочу знать, чего ты добиваешься, — сказал Томас. — Если, конечно, она тебе не надоела?— Надоела? Сомневаюсь, что она вообще когда-либо может надоесть. — Закрыв глаза, Алекс откинулся на спинку кресла. — Ники не похожа ни на одну женщину из тех, что я знал. Власть, деньги, общественное положение — все это для нее ровно ничего не значит. Больше всего она дорожит своей честью. И готова на все, только бы ее сохранить. Даже рискуя своей жизнью. На прошлой неделе она попыталась убежать от меня. Бог свидетель, я был страшно обеспокоен. С ней могло случиться все что угодно.— И, чтобы оградить ее от подобных случайностей, ты хочешь отдать ее мне.— Я доверяю тебе, Томас. Знаю, что ты будешь относиться к ней по-доброму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41