Да, ярость была несомненной.Энджел знала, как подобные чувства могут рвать душу, и внезапно поняла, что детство Хока было отнюдь не радужным.Наверное, он редко смеялся, когда был мальчиком, и почти не смеется сейчас, будучи взрослым.— Можешь сколько угодно делать узлов на леске, — тихо проговорила Энджел, — я не стану тебя наказывать.Хок повернулся к ней, пораженный искренним сочувствием, которое скрывалось за этими словами. Кончиком указательного пальца он легонько коснулся носа Энджел:— Очень мудро с твоей стороны, Ангелочек. Быть может, ты не заметила, но я значительно выше и сильнее тебя.— К тому же намного строже, — согласилась Энджел.Глаза Хока потемнели. Искушение испробовать сладость ее губ было почти непреодолимым, но едва он собрался принять приглашение, прозвучавшее в ее голосе, как она отвернулась.Несколько минут Энджел стояла спиной к Хоку. А потом, вновь повернувшись к нему, принялась спокойно, методично объяснять технику ловли трески на удочку.— Вскоре мы будем дрейфовать над каменным рифом, который находится на глубине шести сажен. Там и попробуем забросить удочки. Особо привередничать не станем, я согласна и на каменного окуня; в детстве папа не разрешал мне ловить то, что я не стану есть.Энджел передала удочку Хоку и подала ему знак подойти к борту.Хок выбросил удилище вперед.Легким движением руки Энджел сдвинула защелку, которая не позволяла леске соскользнуть с бобины, и тяжелый крючок тотчас опустился в воду, оставляя за собой небольшие разбегающиеся круги на сине-зеленой поверхности.— Пусть крючок сперва коснется дна, — сказала Энджел, — а затем подними его футов на шесть вверх.Хок следил, как леска, блестя на солнце, разматывается с катушки. Когда крючок достиг дна, он последовал совету Энджел, затем повернулся к ней и вопросительно приподнял бровь.— Идея в том, чтобы треска подумала, будто на дно упала раненая сельдь, — объяснила Энджел.— Каким образом?— Быстро потяни удочку кверху, затем вновь опусти, через несколько секунд повтори все снова. Если голодная треска где-то поблизости, она тотчас приплывет. А потом, — Энджел легонько облизала губы, — у нас будет прекрасный обед.Темные глаза Хока не отрываясь следили за кончиком ее языка.— Хитрый трюк, — заметил он. — Жертва оборачивается преследователем.Энджел покачала головой.— Я никогда не думала об этом, — призналась она, — впрочем, треска расплачивается за все свои обеды из сельди и других рыб.Хок чуть скривил губы:— А ты, к примеру, когда-нибудь расплачиваешься?Энджел быстро опустила глаза, чтобы скрыть затаившуюся там боль.— Я уже уплатила сполна.Хок помедлил, собираясь спросить, что она имела в виду. Он ждал, но Энджел так и не подняла головы. Пожав плечами, Хок решил, что это не более чем очередной ход в игре. Он вновь повернулся к удочке, немного вздернул ее, затем опустил, Энджел следила за ним, одобрительно отмечая умелое обращение с удочкой и леской.— Неплохо получается, — сказала она.Это было очередной констатацией факта, но никак не комплиментом.Хок бросил на нее косой взгляд, но Энджел склонилась над ящиком со снаряжением, выбирая удочку для себя.Некоторое время царила тишина, прерываемая только редкой вибрацией натянутой лески.Внезапно кончик удилища у Хока прогнулся вниз, выпрямился и снова опустился.— Поймал! — Энджел быстро отложила свою удочку в сторону. — Тяни кверху!Хок недоумевающе посмотрел на свои руки — ему казалось невозможным поднять вверх гибкий прут.Будто прочитав его мысли, Энджел шагнула ближе:— Упрись локтями в бедра.Проделав это, Хок обнаружил, что удилище оказалось почти параллельным его телу.— Хорошо, — подбодрила его Энджел. — А теперь начинай сматывать леску. Медленно и равномерно. Эта треска никуда не денется, кроме как к нам на сковородку.— Ты уверена, что это треска? — спросил Хок.— Конечно. Она не слишком борется за жизнь.Хок бросил взгляд на раскачивающееся удилище и почувствовал, как ему передается биение рыбы.— Неужели не борется? — сухо переспросил он.— Нет. Вот погоди, когда поймаешь лосося на такую же удочку, тогда узнаешь, что значит удержать солнце в руках.Энджел не заметила мимолетного удивленного взгляда Хока.Ее возбуждение, удовольствие, которое она явно испытывала, не оставляли сомнения в том, что она по-настоящему наслаждается рыбной ловлей.«Интересно, сохранит ли Энджел эту страстность в кровати?» — подумал Хок.Удочка в его руках подпрыгнула и прогнулась.— Тащи! — Энджел перегнулась через борт, пытаясь разглядеть пойманную рыбу.— Такое впечатление, что эта рыбина только что прибавила десять фунтов, — удивленно заметил Хок.Как бы в подтверждение его слов удилище изогнулось.— Это же треска, — засмеялась Энджел. — Она заметила лодку и расправила плавники, чтобы тебе было труднее ее вытащить. Прощай обтекаемая форма. Теперь ты тащишь цементную болванку.Хок хмыкнул и продолжил сматывать леску, пока над водой не показалось серебристое, удивительно стройное тело рыбы. Задние плавники были расправлены.Энджел проскользнула за спиной Хока, чтобы взять сачок, который лежал в ящике у входа в рубку. Склонившись над водой, она ловко подхватила рыбу в сачок:— Передай мне вон ту палку.Хок огляделся и увидел предмет, похожий на топорище. Он вытащил его из гнезда.Быстрым движением Энджел ударила рыбу по голове. По лицу ее Хок понял, что это единственная часть рыбалки, которая не приносит ей радости.— Ты могла бы просто зашвырнуть ее в ящик и обождать, пока она не заснет, — заметил Хок.— Я не выношу, когда рыба бьется о стенки, — призналась Энджел.— Мягкосердечный Ангел? — насмешливо спросил Хок.— Я жестока не более, чем того требуют обстоятельства.Энджел достала из кармана кусачки и высвободила крючок из нижней губы трески.— Зубы, — объяснила она свои действия.Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть: челюсти трески усеяны острыми зубами. Истинный хищник.Энджел открыла ящик для рыбы, бросила туда треску и захлопнула крышку. Осторожно проверив, не затупился ли крючок, она кивнула и жестом показала Хоку, что он может вновь закидывать удочку.Они рыбачили в тишине, нарушаемой лишь ритмичным биением воды о борта катера. Следующую рыбу поймала Энджел — это был двухфунтовый каменный окунь. Хок потянулся за сачком, но она отрицательно качнула головой:— Не надо. — Энджел принялась аккуратно сматывать леску. — Его плавники разорвут любую сеть. Кроме того, они ядовиты. Несмертельно, конечно, но неприятно.Она снова достала из кармана кусачки и, низко склонившись к воде, одной рукой высоко подняла окуня, а другой быстрым движением освободила крючок. Затем выпустила рыбу, которая тут же юркнула в зеленую глубь, явно больше раздраженная, нежели напуганная.— В еду нам не годится? — спросил Хок.— Да нет, она вполне съедобна. Просто слишком мала — на один зуб.— Больше хлопот, чем толку.— Если ты не голоден, разумеется.Хок вновь повернулся к своей удочке, но в этот момент в рубке ожило радио:— …вызываем Энджи Ландж. Как слышно? Черная Луна вызывает Энджи Ландж. Ты меня слышишь? Прием.Энджел кинулась на звук. Порывисто схватила микрофон и нажала кнопку передатчика.— Карлсон? Это Энджи. Ты где? — Она говорила негромко, но возбужденно.— Уже десять дней брожу по проливу.— Ох! — В голосе Энджел явственно прозвучало разочарование. — Тебя трудно поймать, Карлсон.— Тебя тоже. Должно быть, виной тому огромные белые крылья, что растут у тебя за спиной.Энджел улыбнулась.— Дерри уже час тщетно пытается связаться с тобой, — продолжал Карлсон. — Я догадался, что ты, наверное, рыбачишь за одним из островов, и предложил свою помощь.— С Дерри ничего не случилось? — с тревогой спросила Энджел.— Абсолютно. Ворчит, как медведь весной, но в остальном все хорошо. Есть еще сообщение для мистера Хокинса. Твой клиент?— Да.Неожиданно Энджел заметила, что Хок стоит в дверях рубки и слушает ее разговор.— Дерри сказал, что звонил лорд Как-его-там, хочет обсудить свое предложение. — В голосе Карлсона явно слышалась насмешка, и Энджел скривила рожицу. — Бедная Энджи. Вечно тебе достаются неуклюжие богачи, которым вздумалось порыбачить.— Не в этот раз. — Энджел улыбнулась мужчине в дверях рубки. — Сейчас со мной настоящий ястреб.Из микрофона раздался громкий смех Карлсона:— Развлекайся, Энджи, но береги пальцы. Ястребы ужасно злобные птицы.— Это тебе надо быть поосторожней, Карлсон, я слышала, со стороны Алеутских островов идет шторм.— Знаю, потому и удаляюсь, не повидавшись с тобой.— Позвони, когда вернешься.— Разве я когда-нибудь это забывал? — Последовало недолгое молчание. — Возможно, я не смогу вернуться к двенадцатому.— Ничего страшного. — Энджел казалась неестественно спокойной.— Ты уверена?— Здесь Дерри, так что со мной ничего не произойдет. — Ее голос стал мягче. — Спасибо, Карлсон. Это… очень важно для меня.— Прибереги для меня свои теплые объятия, Ангельские Глазки.Маленькое помещение рубки наполнил далекий треск статического электричества.Неожиданно Энджел почувствовала себя очень одинокой. Старое прозвище вызвало к жизни слишком много мучительных воспоминаний. Карлсон был ей так же близок, как Дерри, но его голос к тому же еще напоминал ей о любви, смерти и потере. О Гранте.И все-таки Энджел нуждалась в Карлсоне. Его дружеское участие служило как бы мостиком между прошлым и настоящим.— Я так понял, это был лососевый шаман, — холодно заметил Хок. Его раздражала игра Энджел, задумавшей кокетничать со своим поклонником в его присутствии.— Лососевый шаман? А… — Энджел едва заметно улыбнулась. — Да, это был Карлсон. Ты слышал сообщение?Рот Хока искривился в циничной усмешке.— Я его отлично слышал.«Пожалуй, это единственное, что мне не нравится в нынешней охоте, — думал Хок. — Если Энджел намерена натравить одного поклонника на другого, то вскоре она поймет, что допустила большую ошибку. Я предпочитаю охотиться в одиночку».Хок отвернулся:— Отвези меня обратно в Игл-Хед. Мне надо сделать несколько телефонных звонков. Глава 9 Это был первый, но не последний раз, когда деловые обязательства Хока прерывали путешествие по острову. Хоку трижды пришлось возвращаться в Ванкувер, чтобы подписать там какие-то бумаги и встретиться с адвокатами.Живя в доме с Дерри и Энджел, он часами висел на телефоне. В последующие десять дней Энджел удалось только два раза свозить его на рыбалку, и каждый раз из-за деловых переговоров им приходилось пропускать прилив.Не то чтобы это имело значение. Нерест лосося еще не начался, и даже коммерческие рыбаки привозили всего по нескольку рыбешек.В конце концов Энджел договорилась с Хоком провести более длительную экскурсию по бухточкам и вдоль прибрежных скал и показать ему, как ловят лосося на блесну. Она не слишком любила такой способ ловли, поскольку используемые при этом жесткие удилища скрывали энергию и вибрацию рыбы, но ничего не поделаешь: ловля на блесну стала расплатой за то, что они пропустили время, когда меняющееся притяжение Луны заставляет лосося держаться поближе к поверхности.Энджел твердо решила, что больше не допустит такого пренебрежения правилами ловли. Рыбаки уже поговаривали о приближении нереста лосося.Если рыба поведет себя так, как это было в прошлые годы, то одна из любимых бухточек Энджел станет приютом для огромных косяков рыб на их пути в бесчисленные речушки, прорезающие горные массивы острова.Потребуется шесть часов, чтобы добраться на катере в Нидл-Бей, но Хок наконец согласился выделить пять дней на это путешествие.Чтобы высвободить это время, он работал не покладая рук, так что последние три дня Энджел виделась с ним крайне редко.Впрочем, она тоже была занята. Ей доставили и установили старую печь для обжига, которую она купила в Сиэтле. Вместе с печью пришел огромный ящик, полный тщательно упакованных кусочков стекла, который прислал знакомый владелец художественной галереи в Сиэтле. На крышке ящика было написано:«Невероятные цены. Разорилась стеклоплавильная фабрика. Более крупные куски отосланы в твою студию в Сиэтле».Нанятые рабочие установили печь в северной части дома. Под любопытным взглядом Дерри Энджел начала распаковывать ящик. Дерри устроился в кресле, приготовившись смотреть, что она будет делать с яркими и невероятно острыми кусочками стекла.— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? — лениво поинтересовался Дерри.Энджел улыбнулась ему и вернулась к работе.— Да ты побьешь мне все содержимое ящика.— Ты же все равно будешь дробить их на мелкие фрагменты, — насмешливо заметил Дерри.— В отличие от тебя я разбиваю их художественно осмысленно.Крышка отлетела в сторону. Энджел отложила гвоздодер и натянула замшевые перчатки — края стекла были остры, как бритва.— Осторожно, — предупредил ее Дерри.Энджел бросила на него выразительный взгляд. Дерри улыбнулся и пожал плечами.Никто из них не заметил, что в дверях студии появился Хок, которого привлек скрежет металла.— Это смертельно опасная штука, — продолжал Дерри, поглядывая на ящик.— Да, если ты неосторожен.— А кто бинтовал тебе руку в прошлый раз, когда ты порезалась? — сухо поинтересовался Дерри.— Я сама и бинтовала, — ответила Энджел, не поднимая головы от стекла. — Ты тогда развлекался с друзьями в Ванкувере.— Клевета!— Истинная правда.Энджел отложила в сторону упаковочную бумагу и восхищенно вскрикнула:— Джесс нашел для меня великолепный материал!Она начала осторожно раскладывать самые крупные куски стекла по гнездам на полках, которые тянулись вдоль одной из стен мастерской.Большую часть присланного материала составляли фрагменты так называемой холявы — цилиндрических заготовок листового стекла, ценимых Энджел за их несовершенство. Кусочки различались по цвету, структуре, толщине, и она использовала их, чтобы придать глубину и объемность своим работам.— Какой ужасный цвет, — заметил Хок.Энджел удивленно оглянулась, затем снова перевела взгляд на кусок стекла размером с тарелку. Его окраска менялась от бледно-пурпурной до черной, а поверхность искажали многочисленные вмятины и пузыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25