– Продолжай, – шепнул Рено. – Сегодня я хочу, чтобы ты была совершенно нагая.Дрожащими пальцами Ева расстегнула панталоны и медленно спустила их вниз по ногам, оказавшись, как о том просил Рено, совершенно нагой. Ее кожа светилась, словно белые лепестки ночного цветка.– Да, вот так, – шептал Рено, любуясь ее наготой. – Как ты красива! Тебе бы всегда ходить в том виде, в каком сотворил тебя господь.Он опустил спину Евы на теплые одеяла и усами пощекотал ее груди. Она затрепетала от удовольствия, почувствовав новый прилив теплой волны. Когда Рено стал языком ласкать тугие соски, она задвигалась и напряглась, стремясь к более интенсивной ласке.Рено подарил Еве все, о чем она просила. Его рот ласкал н одновременно требовал, его рука скользнула по атласному девичьему животу между ног. Ева вскрикнула.Рука Рено мгновенно покинула пушистый холмик, ибо его мучало и преследовало воспоминание о крови. Он сжал зубы, стремясь укротить желание и запрещая себе думать об этом.– Прости, – сказал Рено, садясь рядом. – Я не хотел причинить тебе боль.– Ты и не причинил.– Ты вскрикнула.Ева дотронулась дрожащим пальцем до его груди.– Разве? – спросила она хрипло.– Да. Я сделал тебе больно?– Больно? – она передернула плечами, словно ей было холодно. – Нет.Ева гладила волосы на груди Рено, испытывая от этого явное удовольствие.– Ложись рядом, – прошептала она. – Когда ты сидишь, у меня кружится голова. Особенно если ты трогаешь меня там… Если я вскрикнула, то лишь потому, что от твоего прикосновения мир куда-то уплыл…Рено зажмурился, почувствовав неодолимое желание, переходящее в острую боль.– Ты уверена?Говоря это, он стал играть завитками волос, охранявших вход в девичье лоно. Его прерывистое дыхание, движение руки, ласкающей чудесный цветок, и трепет Евы слились в едином ритме.– Сладкая девочка… Говори, прошу тебя… Тебе не больно?– Нет… У меня здесь ноет… но это не то… – Она замолчала. – Это другое…– Что же?– Я… – она прерывисто вздохнула. – Я не могу… не знаю… как сказать…– Ты стесняешься? – мягко спросил Рено.Она кивнула.– Попробуй рассказать, – увещевал ее Рено. – Я хочу знать, не делаю ли я тебе больно.– Как ты можешь? – пробормотала она. – Ты вообще ничего не делаешь.Рено негромко рассмеялся, и Ева ощутила тепло его дыхания, когда он наклонился к ее груди. Он поцеловал упругие соски, отчего те напряглись еще сильнее.Ударила чувственная молния и пронзила тело насквозь. Она испытала прилив желания, который походил на приступ ноющей боли.– Я испытываю боль, но не оттого, что ты что-то сделал, – сказала Ева, подавляя стон. – Я испытываю боль оттого, что ты кое-что не сделал.– Ты уверена?– Да!Рено все еще колебался, вспоминая алые следы крови. Его ужасало, что девственницу он взял грубо и быстро, небрежно разорвав бесценную преграду.Рено стал осторожно ласкать Еву, гладя темное облачко волос внизу живота, которое казалось черным при свете звезд. Рено услышал перебои в ее дыхании, затем остановку и наконец прерывистый вдох, когда его пальцы спустились с шелковистого облачка и отыскали упругие, теплые лепестки.– Тебе приятно? – спросил он.Она лишь благодарно застонала в ответ.Рено ласкал внутреннюю поверхность девичьих бедер. Ева податливо раздвинула ноги, словно приглашая Рено к еще более интимной ласке. Когда Рено провел пальцами по горячей влажной расселине, он ощутил трепет готовности и благодарную отзывчивость лепестков. Возбуждение Рено возросло до такого состояния, в котором неведомым образом переплетались боль и наслаждение.Не отдавая себе отчета в своих действиях, Рено расстегнул брюки. Когда он понял, что подошел к опасной черте, он отодвинулся и мгновенно вскочил на ноги.Он стоял, сжав кулаки, тяжело и часто дыша, словно после долгого бега. Он смотрел сверху на лежащую у его ног девушку, которая следила за ним темными в ночной полутьме глазами. При виде того, как вздымались и опадали ее обнаженные груди, ему захотелось сбросить остатки одежды и припасть к ним.Желание было сейчас даже более мучительным, чем тогда, когда он взял ее первый раз. Это пугало его. Он не должен был так зависеть от женщины. Однажды он дал себе в этом клятву.– Рено? – прошептала Ева.– Я боюсь причинить тебе боль, – сказал он. – Но я чертовски хочу тебя.Она призывно протянула к нему руки.– Ева… проклятье, ты не понимаешь, что ты делаешь?Тем не менее руки Рено сбросили остатки одежды, хотя разум говорил ему, что нужно оставить Еву в покое до того времени, когда он немного подостынет, иначе его желание отдаст его ей во власть.Сквозь полуопущенные веки Ева наблюдала за тем, как Рено раздевался. Его тело дышало жаром. Мощные мышцы перекатывались и играли под кожей при малейшем движении. Он швырнул свои трусы рядом с ее лифчиком, и свидетельство его возбуждения предстало во всей своей мощи.– Теперь-то ты испугалась? – спросил Рено нарочито грубым голосом.Ева покачала головой.– А должна бы, – сказал он. – Я никогда еще не желал женщину с такой силой.Вместо ответа Ева пошевелилась. Ее округлые бедра призывно поднялись навстречу.Рено медленно опустился на колени между девичьих ног.– Ты не знаешь… – начал было он, но не смог продолжить.– А ты научи меня, – прошептала она.Пробормотав слово, которое было одновременно проклятьем и молитвой, Рено протянул руки к Еве. Он стал ласкать ладонями внутреннюю поверхность ее ног от щиколоток и до верха атласных бедер, наслаждаясь гладкостью и упругостью кожи и все более раздвигая девичьи ноги. Он не мог остановиться, продолжая снова и снова оглаживать открывшуюся перед ним обольстительную красоту.Ева казалась мягче шелка, она пылала и трепетала при каждом его прикосновении. Рено осторожно погрузил палец между влажных упругих лепестков. Щедрый ароматный дождь оросил его, когда он скользнул в тесную глубину.Рено медленно увел руку, чувствуя, что дрожит, и понимая, что не должен продолжать. Он не ожидал от Евы такой готовности к соединению и такого желания после испытанного ею потрясения.– Я постараюсь быть осторожным, – произнес Рено сквозь сжатые зубы.– Я знаю, – ответила Ева. – Но не перестарайся. У кошек жизнь не единственная.Он улыбнулся, несмотря на то что чувствовал напряженность во всем теле, а по спине у него струился пот.– Ты меня сжигаешь до смерти, gata… – Затем хрипло добавил: – Помоги мне.– Как?– Подними колени.Длинные девичьи ноги взметнулись вверх.– Чуть повыше… Ага, вот так… Боже, – задыхаясь, произнес Рено, – как бы я хотел тебя сейчас увидеть!Ева приглушенно застонала, почувствовав, как его пальцы ласкают расцветший в ночи цветок, который был полностью открыт ему. Он словно хотел на ощупь запомнить то, чего не мог ясно рассмотреть при свете звезд.Рено нежно коснулся атласного узелка, спрятанного между лепестками.У Евы вырвался звук, свидетельствующий то ли о наслаждении, то ли о боли.– Говори мне, если тебе больно, – сказал Рено, – говори обязательно.Он несколько раз провел кончиками пальцев вокруг живого узелка, затем нежно дотронулся до него и слегка сжал.Ева испытала мощный чувственный удар.– Ева!Она не ответила. Невыразимо сладостная волна накрыла тело девушки, не давая ей думать или говорить. Сбой дыхания, сдавленный стон и ароматный шелковистый дождь были единственным ответом, который она могла дать.Этого было достаточно. Это сказало Рено, что Ева желала его так же страстно, как и он ее.Он снова коснулся девичьих тайн, чтобы снова испытать удовольствие от мысли, что Ева страстно желает его. Она горячечно прильнула к нему, и Рено почувствовал головокружение от мгновенного прилива крови. Он пододвинулся, поднес свою возбужденную плоть совсем близко к трепещущим лепесткам, легонько толкнулся в них, испытывая возможность девушки принять его.Испытание было одновременно и лаской. Ева удивленно и радостно ахнула. Густое тепло омыло неимоверно возбужденную плоть Рено, вызвав у него стон. Его бедра медленно двинулись вперед, он раздвинул горячие упругие лепестки и стал постепенно погружаться в блаженную глубину.Ева открыла глаза, когда давление между ног усилилось. Рено входил в нее осторожно и нежно, и эта нежность казалась несовместимой с суровыми складками на его лице.– Говори мне, – повторил он хрипло.Рено хотел сказать что-то еще, но не смог. Он прислушивался к Еве, ощущая тепло, знойный дождь и сладостное скольжение плоти внутри девичьего лона. Она из-под отяжелевших век смотрела, как он брал ее и тем же самым движением отдавал себя ей.Рено никогда не испытывал такого чувственного слияния тела с телом, тепла с теплом, дыхания с дыханием. Не было преград, не было крика боли, не было попыток оттолкнуть его.Ева отдавалась ему вся без остатка, маня к себе и обволакивая его, когда он достигал ее горячей глубины. И как бы глубоко он ни входил, он ощущал только тепло и нежное ритмичное сжатие, и к нему впервые пришло понимание того, что значит настоящее, страстное, полное соединение с женщиной.Сладостные ощущения полностью вытеснили мысли и парализовали волю Рено.– Ева…Рено не мог говорить из-за бешеного тока крови.Ева услышала его и поняла, что он беспокоится, не больно ли ей. Но она не в состоянии была ответить.Кольца пламени исходили из той точки, которая соединяла их. Волны наслаждения проходили по телу девушки, и Ева тонула в них. Она была слита с Рено, в них обоих стучало одно сердце, бился один пульс, и на каждую его сладостную судорогу ее тело отвечало чудесным чувственным дождем, который облегчал ему путь.Рено дважды был на краю наслаждения и все отдалял его конец, но затем огненная буря настигла его. Он погрузился в сладостные глубины до конца, содрогаясь от всепоглощающего экстаза. Он забыл о своем решении пощадить ее хрупкое тело и распластался на ней всей тяжестью. Это вызвало у Евы новый прилив страсти. Застонав, она задвигалась под ним, чувствуя, как ее пронзает молния.Ее движение вызвало у Рено встречную волну пламени. Он медленно пошевелился – после затишья начинался новый виток блаженства.Рено наслаждался вдвойне, слыша ее приглушенные вскрики. Ее плоть словно таяла при нажатии. Он не представлял себе, что женщина способна столь откровенно наслаждаться его присутствием в ней. Он не предполагал, что его так захватит наблюдение за тем, какая она в страсти. По ее лицу, изменяя его, пробегали улыбки, судороги, гримасы. Рено не мог оторваться от созерцания страсти, которую он сам вызвал к жизни.Не знал он и о том, что его тело было способно повторно почувствовать сладкие иглы пламени в то время, когда он находился внутри потайного грота.– Думаю, что ты была права, когда говорила о многих жизнях, gata.Ева приподняла ресницы. Ее глаза еще были влажны от пережитого наслаждения.– Что? – произнесла она хрипло.Голос ее прервался, потому что в это мгновение Рено стал медленно входить в нее.– Тебе нравится это? – спросил он, уходя и приходя вновь.То были недалекие, можно сказать, разведочные походы.– Боже мой, еще бы!– Не больно?В ответ Ева негромко засмеялась и стала гладить ребром ладони вдоль его позвоночника. Она слегка задержалась на пояснице, а затем положила руку на ягодицы. Упругость мускулов привлекала и манила ее. Дыхание Рено прервалось, когда ее рука скользнула между бедер. Ева повторила ласку, заставив Рено содрогнуться.– Не надо больше, – сказал он, отводя руку Евы.– Тебе не нравится?– Слишком много, – признался он. – Оставь на следующий раз.– На следующий раз?– Да, gata. На следующий раз. Тогда, возможно, это понадобится. Сейчас, это уж точно, мне не требуется.– Я не понимаю.Рено снова пошевелился внутри Евы, легонько лаская ее.– Если я стану покрепче, это слишком быстро кончится. А я хочу, чтобы это длилось очень-очень долго.– О-о!Он нагнулся и приложил свою щеку к ее. Тепло девичьей кожи поразило его.– Ты покраснела? – спросил он.Ева зарыла лицо в его шею и слегка ударила его кулачком в плечо.– Как можно совмещать такую страстность и такую застенчивость! – голос Рено перешел в не громкий смех. – Не сердись, это пройдет.Она приглушенно возразила, что сомневается в этом.– Взгляни на меня, моя сладкая девочка.Когда Ева покачала головой, он осторожно поднял ее лицо.– Стыдливый ночной цветок, – сказал Рено, осыпая ее пылающее лицо беглыми поцелуями. Если бы ты знала, какая ты редкость, то не стыдилась бы, а гордилась.Он увидел, как блеснули глаза девушки.– Ты действительно редкость, – прошептал он, наклонившись к ней.– Я просто…Что собиралась сказать Ева, неизвестно, поскольку он приник к ней ртом. Тихие вскрики и стоны Евы действовали на Рено, как горящая спичка на сухую солому. Он ушел из нее и вновь вернулся, разнося огонь по ее телу. Затем снова ушел.Задыхаясь и шепча его имя, Ева двигала бедрами, призывая вернуться в ее лоно.– Благодаря тебе я почувствовал себя мужчиной, который впервые познал пламя страсти, – грудным голосом произнес Рено.Он медленно и ритмично покачивался на ней, обнимая и лаская всюду, куда мог дотянуться, не оставляя нетронутым ни единого уголка ее тела.– Не больно? – спросил он тихо.Прерывистый вздох удовольствия был ему ответом.– Скажи, если будет больно.Рено слегка изменил позу, подвел руки под ее колени, согнул и приподнял гибкие девичьи ноги, прижал их к ее телу и медленно вошел на такую глубину, которая до этого казалась ей немыслимой.– Ева! – прошептал он.– Боже мой! – простонала она, содрогаясь от наслаждения.Ей хотелось смеяться и кричать одновременно.Рено ушел из нее, унося с собой пламя наслаждения.– Нет! Вернись, вернись…– Я думал, тебе больно…– Только когда ты покинул меня.Она благодарно застонала, когда Рено медленно вернулся в ее лоно и возобновил ритмичные покачивания. Она снова ощутила мерцающие, нежные токи пламени.– Я думаю… – прошептала Ева.Рено пошевелился, и языки пламени полыхнули, лишив ее голоса.– Что ты думаешь? – спросил он.– Я думаю, что… впервые костер… развела женщина… Потому что пламя у нее внутри. Я это поняла… сейчас.Рено услыхал отзвуки экстаза в голосе Евы, почувствовал ритмичные содрогания ее тела, и ему захотелось кричать о своем триумфе, чтобы его слышали звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35