В полуденном небе плыло горячее солнце. При ярком, щедром свете было легко читать журналы.Скупые строки отца Калеба рассказали о тех столетиях, которые индейцы провели под владычеством испанцев.
«Сквозь песок пробиваются кости. Бедренная кость и часть тазовой. Похожи на детские или женские. Рядом останки кожи. Бент Шингер говорит, что это кости индейских рабов. Только дети могли пролезть в дыры, которые испанцы называли шахтами.Испанский знак на скале. Кресты и инициалы.Бент Фингер говорит, что на месте разбросанных костей находилось нечто вроде небольшой миссии. Вместе с костями детей найден крохотный медный колокольчик. Колокольчик отлит, а не выкован.Испанцы не называли их рабами. Рабство было безнравственно. Поэтому они называли их Encomienda. Дикарей обучали догматам христианской религии. А те должны были платить за это деньгами или трудом.Война также была безнравственной. Поэтому король издал указ, который должен был зачитываться до начала боевых действий. В нем говорилось, что всякий, кто сопротивляется солдатам бога, ставит себя вне закона.В итоге каждого, кто сопротивлялся испанцам, указ объявлял рабом и посылал на прииски. Поскольку испанский язык для индейцев был тарабарщиной, они не понимали предупреждения.Но это не имело значения. Индейцы оказывали бы сопротивление в любом случае.Управляли приисками испанские священники. Рабский труд. Мужчины выдерживали около двух лет. Женщины и дети – гораздо меньше.Ад на земле от имени бога».
Холодок пробежал по спине Евы при воспоминании о руинах, виденных недавно в долине. Потомки людей, построивших гордые многоэтажные замки, не были бессловесными животными, чтобы их порабощали другие люди.Но они были порабощены, и война велась не во имя их свободы. Они жили, страдали от непосильного труда, умирали молодыми. Их закапывали, словно кроликов, в безымянных могилах.Ева почувствовала странную родственную связь с позабытыми мертвецами. Не один раз в течение последних нескольких дней она и Рено были близки к тому, чтобы умереть в одиночестве и безвестности. И тогда их могилами оказались бы те клочки земли, на которых они испустили бы свой последний вздох. Смертный род человеческий ведет свою родословную со времен изгнания из рая. Жизнь коротка. Смерть вечна.Еве хотелось от жизни большего, чем она имела до настоящего момента. Она хотела чего-то такого, что не имело имени.Но, пусть и без имени, это было связано с Рено. 11 Когда Рено вернулся в лагерь, Ева спала, свернувшись клубочком на его матрасе. На ней были лифчик, панталоны и его черная рубашка. Рено тихонько вынул журнал из расслабленных пальцев девушки и отложил его в сторону. Ева сонно пошевелилась и посмотрела на него спокойным нежным взглядом.– Подвинься, gata. Я тоже хочу вздремнуть.Когда он расположился рядом с Евой, та улыбнулась.– От тебя пахнет сиренью, – пробормотала она. – Мне это нравится.– Естественно. Это ведь твое мыло.– Ты побрился, – отметила, касаясь его шеи в том месте, где виделся след свежего пореза. – Я бы тебя не порезала. Почему ты не попросил меня?– Я уже устал просить тебя обо всем, – сказал он просто.Ева открыла глаза и посмотрела на Рено, услышав в его реплике то, чего он не сказал.– Мне нравится брить тебя, – произнесла она шепотом.– А целовать меня? Тебе это тоже нравится?Зеленые глаза Рено, кажется, способны были сжечь, но к Еве он все-таки не придвинулся.– Да, – также шепотом ответила она. – Мне это тоже нравится.Рено медленно наклонился и приложил рот к ее губам. Из груди Евы вырвался мягкий крик, который выразил и новизну ощущения, и воспоминание об уже пережитом. Теплые, жадные движения его языка вызвали у нее дрожь удовольствия. В течение долгих сладостных минут она снова училась ритму прикосновения и ухода языка, училась наслаждаться вкусом поцелуя и набегающими волнами тепла.Рено обхватил ладонями лицо Евы, чтобы чувствовать, как ее трепет передается ему. Ее тепло, вкус ее языка, нежно приоткрытый рот воспламеняли и жгли его.– Gata, – прошептал он. – Ты сжигаешь меня.Ответом ему снова был легкий вскрик и дрожь удовольствия, когда его зубы нежно куснули девичью шею.Этот вскрик был той бритвой, которая могла перерезать узду его воли. Он готов был сорвать рубашку и обнажить тело, которое, он знал, тоскует о нем.Но он знал также и то, что Еву необходимо подвести к тому пределу, когда она пожелает его по крайней мере в той же степени, что и он ее. Нужно, чтобы она кричала, царапала и умоляла взять ее. Нужно, чтобы она отбросила всю свою женскую расчетливость и предстала перед ним без пут, пылая золотым огнем и страстью к нему.И он так же запылает в ответ и оставит в ней такой след, который она никогда не сможет забыть. Не важно, сколько мужчин она знала раньше, она любого другого, в прошлом или в будущем, будет сравнивать с ним, Рено.Он не задавал себе вопроса, зачем ему это нужно. Он просто принял это как данность, как принимал таинственные токи испанских стержней – тайну, которую вовсе не обязательно понимать, достаточно ее использовать.Рено снова прижался ртом к губам Евы, позволяя снова завихриться между ними все усиливающимся токам страсти, которые соединят их в одно целое и в конечном итоге приведут к неизбежному исходу.Ева запустила пальцы в густую прохладную шапку его волос, стремясь добраться до естественного тепла. Приглушенный стон Рено был для нее наградой и одновременно стимулом. Она снова царапнула его и ощутила, как по его мускулистому телу пробежала волна.– Какие сладкие коготки, – сказал Рено.Он чуть куснул нижнюю губу Евы. Девушка ахнула удивленно и радостно. Улыбаясь, Рено стал освобождать губу, делая это так медленно, что время растянулось в бесконечность.Когда Рено отодвинулся, Ева потянулась к нему, поскольку ей хотелось продлить эту сладостную муку. Он тихонько засмеялся. Когда Ева вновь попыталась приблизиться к его губам, он взял ее лицо в ладони. Ее губы были приоткрыты, блестели от солнечного света и желания и слегка дрожали.– Рено?!Он издал горловой звук, похожий на мурлыканье довольного кота.– Ты больше не хочешь целовать меня? – прошептала Ева.– А ты хочешь целовать меня? – вопросом на вопрос ответил Рено.Она энергично кивнула.Золотые пряди волос скользнули по рукам Рено, лаская и рождая в нем прохладный огонь. Он внезапно задохнулся.– Так делай это, gata… Делай.По глазам Рено, по его необыкновенно низкому голосу, по напряженно сжатым рукам Ева поняла, какая страсть бушует в нем. Эта мысль вдруг лишила ее сил.– Ты хочешь выпить меня, как стакан воды? – шепотом спросила она. – Да?Но Рено не смог ответить, потому что Ева запечатала его рот своим. Поцелуям она научилась.Ева подняла голову.– Еще, – попросил он хрипло.Ева подарила Рено то, что он просил, потому что этого хотела и она. Вкус его рта манил Еву, вызывал у нее головокружение и одновременно добавлял ей сил. Ей хотелось обнять Рено так крепко, чтобы стать частью его, стать с ним неделимым целым. С каким-то исступлением ее руки гладили голову и плечи Рено, она все теснее приникала к нему. Он не двигался к ней навстречу, но и не уходил, предоставив ей свободу действий. Ева порывисто обняла его за шею.Невыразимое ощущение пронзило Еву, когда ее грудь коснулась груди Рено. Она и не подозревала, насколько желала этого соприкосновения. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она задвигалась, скользя напрягшимися сосками по мускулистой мужской груди.Рено не отвечал, и Ева издала возглас разочарования и недовольства.– Что? – тихо спросил Рено.Ева попыталась притянуть к себе его рот, но Рено был сильнее. Его губы лишь касались губ Евы, дразня и удерживая ее от большей глубины и от страстных посягательств.– Чего ты хочешь? – шепнул он.– Поцеловать тебя.Он коснулся ее рта губами.– Так?– Нет… Да…– Да или нет?Кончиком языка он дразнил полуоткрытые пухлые девичьи губы, пока Ева пыталась приблизиться к нему.– Да, – сказала она, дрожа от прикосновения его языка.Он отодвинулся.– Нет! – произнесла она поспешно.– Да или нет? Определись, сладкая gata.– Рено, – сказала Ева горячо, – я хочу… сильней.У него прервалось дыхание, словно его хлестнули кнутом.– Открой рот, – сказал Рено грудным голосом. – Поцелуй меня так, как ты хочешь. Дай мне увидеть, что ты хочешь этого не меньше моего.Солнечные блики играли на губах и кончике языка Евы. Рено тихонько застонал и обвил девушку руками, подняв ее лицо.– Сильней, – повелел он, водя приоткрытыми губами по ее губам.Ева, дрожа, повиновалась.Рот Рено замкнул ее рот, его язык скользнул в открывшуюся теплую глубину. Он овладел ее ртом так, как хотел бы овладеть ее телом, неразрывно слившись с ней и ее сладостным теплом.Рено расстегнул лифчик.Ева поняла, как она хотела этого, лишь когда ладони Рено накрыли круглые холмики груди, а его пальцы превратили соски в тугие гордые пики. Она поняла, что он полулежит на ней, лишь тогда, когда его пальцы стали играть с напряженными сосками, высекая из нее искры огня, и Ева выгибалась всем телом навстречу его телу.Еве хотелось кричать от чувственного наслаждения, но из груди вырывались только приглушенные стоны. Рено перехватывал их ртом и молча требовал новых, лаская нежные девичьи груди. Его длинные пальцы гладили, покачивали, сжимали упругие холмики, а Ева в истоме металась под ним.Рено лег наконец, даря ей то, чего ей бессознательно хотелось. Его бедра оказались на бедрах Евы, затем опустились чуть ниже, когда она раздвинула ноги, инстинктивно стремясь к тому, чтобы ее ноющая теплая плоть соприкасалась с жестким свидетельством его страсти.Ева не знала, кто из них издал стон, когда Рено расположился на ней. Она знала лишь то, что пламя обволакивает ее. Она впилась ногтями в мускулистую спину Рено, находясь в тисках жгучего наслаждения.Рено не возражал против ногтей. Он лишь застонал в ответ и еще сильнее прижался к ее бедрам. Между ногами у нее стало влажно.Ева на миг застыла от удивления, но затем ей стало не до того. Бедра Рено пошевелились снова, разлив пламя по всему ее телу. При этом его язык проник в рот Евы, полностью завладел им, но это лишь раздразнило ее, не давая того завершения, к которому она стремилась.Рука Рено оказалась между тел. Шорох спускаемых брюк был заглушен протестами Евы из-за того, что он оторвал свое тело от ее бедер.– Не беспокойся, gata, – вкрадчиво сказал Рено, освобождаясь от одежды. – Я никуда не ухожу.Ева едва ли слышала его слова. Она поняла лишь то, что Рено снова вернулся к ней, но не касается той части ее тела, которая больше всего просила об этом. Она задвигалась, пытаясь восстановить положение. Однако ему удавалось уклониться.– Рено! – произнесла она нетерпеливо.– Что? – спросил он, не дождавшись продолжения.При этом он пробежал зубами по ее шее.У Евы не было слов для ответа, потому что она никогда не испытывала того, что испытывала сейчас.Рено незаметно улыбнулся, потому что он знал, о чем она беспокоится.– Так в чем дело? – спросил он снова.И снова стал покусывать нежную кожу, слушая прерывистый шепот Евы.– Я не могу… Я… не знаю…Он поймал пальцами сосок и потянул за него. Ева издала хриплый стон, ее тело выгнулось, словно тетива. При этом движении Рено расположился более основательно на ее ногах, но все еще не так, как ей того хотелось. Она сжала ладони от разочарования. Она изгибалась под ним, умоляя его дать ей желаемое.– Раздвинь ноги, – прошептал он.При этих словах он сдвинул свои бедра таким образом, чтобы лишь коснуться пылающей плоти. Это заставило ее вскрикнуть. Она пошевелилась, умоляя о продолжении сладостного насилия.– Еще, – проговорил он хрипло. – Дай мне увидеть, как ты желаешь меня.Ева снова пошевелилась.– Еще, gata. Ты видишь, как тебе этого хочется. Приподними колени…Она выполнила просьбу Рено, раскрыв ноги таким образом, чтобы он свободно лежал между ее бедрами. Он стал медленно дразнить ее соски, любуясь ею в тот момент, когда дотрагивался до чувствительных розовых пирамидок.– Да, – сказал Рено, когда Ева невольно приподняла бедра ему навстречу, – вот так. Покажи мне, что ты хочешь меня.Сладостных мучений, которые причиняли руки Рено ее груди, Еве было уже недостаточно. Она металась, горячечно водила головой, бедрами, ища разрядки.– Рено, я… – Ева закусила губу. Трепет пробежал по ее телу.– Я знаю… Я вижу…Легко сдвинув ткань панталон, пальцы Рено скользили по незащищенным девичьим тайнам, лаская шелковистую поросль и упругие лепестки, не касаясь лишь одного.– А теперь и ощущаю, – сказал он грудным голосом.Ева задохнулась от страха и страсти, осознав, что лежит перед Рено в совершенно откровенной, беззащитной позе.Рено отыскал и осторожно сжал нежный набухший бутон, который трепетал от желания. Ева испытала такой взрыв удовольствия, что вскрикнула и погрузилась в сладостную истому.– И еще раз так, – прошептал Рено, очерчивая большим пальцем круг возле бутона, дразня и разжигая его.Ева прерывисто застонала.– Дай мне почувствовать твое удовольствие, – прошептал он. – Сейчас.Рено коснулся бутона, и она подарила ему то, о чем он просил.– Ты словно родник, который начинает фонтанировать от одного лишь прикосновения, – шепотом произнес Рено.Его пальцы возобновили ласку, вызвав новую волну наслаждения.– Мне это нравится, gata. Это слаще всего на свете.Его пальцы блуждали по нежным тайнам, легко касаясь кончиками атласной горячей плоти.Сладостные токи пронизывали все тело Евы. Она не заметила, в какое мгновение произошла подмена пальцев чем-то иным. Она знала лишь то, что он не касается одного места, которого должен коснуться. Ева провела ногтями по спине, словно умоляя его о чем-то важном.Рено сожалел, что рубашка не давала ему возможности в полной мере ощутить ее коготки. Он улыбнулся и снова стал дразнить Еву, описывая круги возле нежного узелка, но не трогая его. Ева снова пустила в ход ногти, и Рено засмеялся тихим горловым смехом, несмотря на остроту собственного неудовлетворенного желания.Рено почувствовал энергичное движение девичьих бедер под собой, и это отдалось сладостью во всем его теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35