Рено не считал их оскорбительными; это была констатация факта. Он слишком уважал и любил свою сестру, чтобы водить падших женщин в ее дом.– Вот незадача, – сказала Виллоу. – Я забыла пеленки Этана.– Я принесу их, – предложила Ева.– Спасибо. Это рядом с вашей комнатой.Ева поймала неодобрительный взгляд Рено. Она гордо распрямила плечи, подняла голову и молча прошествовала мимо него.Он следил за чуть покачивающимися бедрами, пока Ева не скрылась из виду. Лишь затем он повернулся к сестре и племяннику, которого Виллоу купала возле теплой кухонной плиты.Глаза малыша очень напоминали отцовские. Хотя ему не было еще и шести месяцев, Этан Блэк превосходил ростом многих десятимесячных. Он держался за мать и отчаянно плескался, хлопая ладошкой по воде в детской ванночке.– Ну вот, – предложил Рено, – давай я присмотрю за ним, а ты делай бисквиты.– Я уже трижды замешивала тесто, – сказала Виллоу. – Сейчас печется последняя порция.– Так это на сегодня. А на завтрашнюю дорогу?Смеясь, Виллоу уступила брату место.Рено взял мягкую тряпочку, намылил ее и стал мыть племянника. Малыш потянулся пухлыми пальчиками к усам. Рено отодвинулся, но недостаточно.Морщась, Рено придвинулся к Этану, пытаясь освободиться от его пальчиков. Малышу игра доставляла огромное удовольствие, и он от души таскал за усы дядю, который проявил максимум терпения и осторожности. Наконец Рено отцепил пальцы племянника, щекотно чмокнул его в щеку и засмеялся, когда Этан широко раскрыл глаза от удивления и счастья.Малыш издал победный вопль и сделал новую попытку вцепиться в усы Рено. Однако на сей раз Рено был настороже и сумел увернуться.– Ты скоро всех перегонишь, – проговорил Рено, продолжая купать беспокойного малыша. – Меня не было меньше месяца, а руки у тебя за это время стали вон какие длинные!Этан молотил по воде кулачками, и брызги летели по всей кухне. Виллоу оторвалась от просеивания муки, увидела его счастливое личико и покачала головой.– Ты испортишь его, – произнесла она голосом, который должен был казаться строгим.– Это одна из немногих радостей в моей жизни, – улыбнулся Рено. – И, конечно, еще твои бисквиты.Довольный Этан стал карабкаться Рено на грудь.– Осторожней, парень.Он придержал малыша, чтобы кухня не превратилась в баню.Этан пытался было вырваться, но это ему не удавалось. Когда малыш собрался в сердцах зареветь, Рено отвлек его внимание: подняв ладошку малыша, он приблизил к ней рот и сильно дунул. Горе Этана сменилось ликованием.Никем не замеченная, Ева стояла в дверях кухни, глядя на Рено с недоверием и тоской в глазах. Она не могла предположить, что в этом могучем человеке, револьвер которого сеял смерть, скрывается столько нежности. При виде этой сцены у нее появилось ощущение, что она шагнула из одного мира в другой, где возможно все…Даже соединение нежности и силы в одном человеке.– Боже мой, ты скользкий, как угорь, – заметил Рено.– Ополосни его, – подсказала Виллоу, не оборачиваясь.– Чем? Большая часть воды на мне.Виллоу засмеялась.– Подожди немного. На плите есть теплая вода. Я помогу, как только кончу просеивать муку.– Я помогу, – предложила Ева, входя в кухню.Неуловимая перемена произошла в Рено, когда он услышал за спиной голос Евы; в нем появилась напряженность, которой до этого не было и в помине.Виллоу отметила это, не вполне понимая, почему Рено чувствовал себя так скованно с девушкой, которая была его партнером. Между ними не было той благожелательности друзей, не было ни малейшего флирта. Рено обращался с Евой как с незнакомкой, а точнее – как с незнакомцем.Это удивляло Виллоу, потому что обычно Рено был галантным и внимательным. Тем более к женщинам с большими золотыми глазами, щедрой улыбкой и кошачьей грацией движений, которые были откровенно, пусть и не намеренно, чувственны.– Спасибо, Ева, – поблагодарила Виллоу. – Полотенце Этана сохнет на крючке за плитой.Уголком глаза Рено наблюдал, как Ева одновременно поднесла полотенце и теплую воду для ополаскивания малыша. Когда она наклонилась, поношенная ткань платья плотно обтянула ее грудь, обозначив со всей определенностью восхитительные формы.Волна острого желания, накрывшая Рено, рассердила его. Никогда ранее его страсть не была столь неуправляемой. Он намеренно отвернулся от Евы и занялся малышом, который энергично бил ножками в его руках.– У него глаза Калеба, – отметил Рено, вглядываясь в Этана, – но разрез как у тебя… кошачьи, раскосые…– То же самое я могу сказать и о твоих глазах, – откликнулась Виллоу. – И что же? Девчонки падают к твоим ногам, как перезрелые персики.– Ты, наверное, имеешь в виду Рейфа, а не меня.Виллоу хмыкнула.– Вас обоих.. Саванна Мари между вами была, как осел между двух морковок.Ева стала молча лить воду на малыша.– Дело не во внешности, – ответил Рено. – Дело в ферме, которая рядом с фермой ее отца.Непреклонность, послышавшаяся в голосе Рено, заставила Виллоу оторваться от теста.– Ты так считаешь? – спросила она.– Я знаю это. Саванну Мари интересовало только материальное благополучие. Это то, что интересует большинство женщин.Виллоу протестующе вскинула голову.– Кроме тебя, – добавил Рено. – Ты никогда не была похожа на других. У тебя сердце огромное, как амбар, а здравого смысла нет совсем.Виллоу засмеялась.Когда Ева подняла голову, ее глаза встретились с бледно-зелеными глазами Рено. Ему не требовалось говорить что-то еще: она знала, что он включил ее в категорию тех женщин, которыми руководит расчет.– Честное слово, Мэг, – сказала Виллоу. – Ты бы лучше не говорил таких вещей. Тот, кто не знает тебя, может подумать, что ты и в самом деле так считаешь.– Поверни Этана лицом вниз, – сказала негромко Ева.Рено повернул племянника таким образом, чтобы Ева могла ополоснуть малышу темные шелковистые волосы и при этом мыло не попало в глаза.Когда Этан запротестовал, Ева нагнулась и ласково заговорила с ним. Вскоре ее искусные руки смыли все мыло.– Ну вот, мой сладкий. Не надо сердиться. Я сейчас в момент вытру тебя, и тебе будет тепло. Видишь? Вот и все.Ева сдернула со своего плеча полотенце, завернула в него крепенького малыша и подняла над ванной. Она усадила Этана на лавку с таким знанием дела, за которым стояла целая история. Одновременно она легонько дергала Этана за пальцы ног и декламировала стишок – старую считалку, о которой не вспоминала несколько лет. —…А у этого поросеночка нет ничего…Этан гукал от удовольствия. Игра в поросеночка была у него одной из самых любимых, почти как игра в кукушку.–…А этот поросеночек визжал ви-ви, ви-ви…Смеялся Этан, смеялась Ева. Закутав малыша в полотенце, она взяла его на руки, прижала и поцеловала.Закрыв глаза и погрузившись в воспоминания, Ева покачивала Этана, мысленно переносясь в те годы, когда она мечтала о собственном доме, собственной семье, о ребенке.Через некоторое время Ева почувствовала, что на кухне установилась полная тишина. Она открыла глаза и увидела, что Виллоу доброжелательно улыбается ей. Рено смотрел на нее так, словно никогда не видел, как женщина нянчит ребенка.– У вас это очень здорово получается, – сказала Виллоу.Ева положила Этана на лавку и стала деловито и весьма искусно его пеленать.– В сиротском приюте всегда были малыши, – пояснила Ева. – Я воображала, что это мои… моя семья.Виллоу сочувственно ахнула.Рено прищурился. Он не знал, как остановить Еву, чтобы лживые душещипательные истории не звучали в этой кухне. Ева заговорила снова, и Виллоу слушала ее, широко раскрыв карие глаза.– Но в приюте было больше детей постарше. Когда подходил срок, самых старших отправляли на Запад. В конце концов пришла моя очередь.– Я прошу прощения, – мягко остановила ее Виллоу. – Я не хотела вызывать грустных воспоминаний.Ева улыбнулась своей собеседнице.– Ничего… Люди, которые купили меня, были гораздо добрее других.– Купили?!Голос Виллоу, в котором чувствовалось потрясение, замер в воцарившейся тишине.– Не пора ли Этана укладывать спать? – отрывисто спросил Рено.Виллоу с облегчением согласилась с переменой темы разговора.– Да, – сказала она. – Он сегодня днем плохо спал.– Можно, я уложу его спать? – спросила Ева.– Конечно.Рено проводил взглядом уходящую из кухни Еву. В его глазах можно было прочитать намерение рассчитаться с ней за то, что она расстроила его добрую и доверчивую сестру. 7 Плач Этана донесся до кухни, где Ева и Виллоу заканчивали мытье посуды.– Я займусь им, – предложил Рено. – Если, конечно, он не голоден. В этом случае дело за тобой, Вилли.Виллоу засмеялась, выжимая посудную тряпку.– Не бойся. Час назад я накормила его досыта.Послышался голос Калеба, который сидел за длинным столом в гостиной, занимаясь изучением журналов Леона и своего отца, служившего топографом в армии в 1850-е годы.– Ева, – окликнул Калеб, – вы еще не кончили вылизывать тарелки? Мы тратим уйму времени, чтобы разобраться с вашим журналом.– Иду, – ответила Ева.Через несколько секунд она подошла к столу. Калеб встал и поставил для нее стул рядом с собой.– Спасибо, – улыбнулась Ева.Ответная улыбка превратила суровое лицо Калеба в красивое.– Пожалуйста.Рено из дверей спальни бросил на них недовольный взгляд, который никем не был замечен. Головы Калеба и Евы уже склонились над журналами.Без особого желания Рено направился в комнату, где Этан возмущался, что его уложили спать, когда вся семья еще была на ногах.– Вы можете разобраться с этим? – спросил Калеб Еву, показывая на рваную страницу.Она придвинула лампу поближе и нахмурилась над выцветшими письменами.– Дон считал, что эта аббревиатура означает седлообразный пик к северо-западу, – медленно ответила Ева.Калеб услышал колебание в ее голосе.– А что думаете вы?– Я думаю, что это относится вот к чему.Ева перевернула пару страниц назад и показала пальцами на странный знак на поле внизу.На нем действительно была начертана в углу аббревиатура вроде той, что встретилась на последних страницах. Буквы настолько выцвели, что разобрать их было очень трудно.– Если это так, – сказал Калеб, – Рено прав. Это скорее Абахос, а не Платас.Калеб открыл журнал отца и быстро перелистал его.– Вот, – указал он. – Начиная отсюда, земля напомнила отцу об испанской седловине, но…– Но?Калеб снова быстро перелистал журнал и открыл карту, которую он сделал сам, соединив наблюдения отца и свои собственные.– Это горы, которые испанцы называли Лас-Платас, – пояснил он.– Серебряные горы, – перевела Ева.– Да.Возбуждение, охватившее Еву, отразилось в ее улыбке.– Если идти этим путем, – продолжал Калеб, – издалека вершины похожи на испанскую седловину. Но то же самое можно сказать об уйме других вершин.– А они действительно нашли серебро в Лас-Платас?Калеб пожал плечами.– Они нашли серебро где-то на этой стороне Великого Водораздела.– Поблизости отсюда?– Никто точно не знает.Калеб показал на разбросанные гряды вершин на карте. Некоторые поднимались подобно островам от Красной Пустыни до крайнего запада, другие примыкали к Скалистым горам. У основания одной горы было отмечено крестом местоположение ранчо Калеба.Не было никаких отметок у основания других гор, кроме вопросительных знаков в тех местах, где несколько столетий назад могли располагаться старые испанские прииски. Однако страна не была полностью пустынной. Пунктиром были обозначены пути, похожие на притоки невидимой реки, которыми, как предполагалось, испанцы шли с гор, спускались к каньонам и направлялись к югу страны, получившей название Новая Испания.– Но здесь, – сказал Калеб, показывая в центр страны каньонов, – в неделе напряженной езды на запад, еще остались следы вьючных караванов с серебром, которые можно увидеть даже сегодня.– Где?– В нижнем течении реки Колорадо, – произнес Рено из-за спины Калеба. – Правда, испанцы называли ее тогда Тизон.Вздрогнув, Ева резко подняла голову, едва не столкнувшись с Калебом.В глазах Рено светился гнев, который тлел и разрастался с того момента, когда он из спальни увидел, как золотистые волосы Евы касались густой черной шевелюры Калеба, склонившегося над журналами.Ева восприняла гнев Рено без удивления. Он был сердит с того момента, когда Виллоу настояла, чтобы они остались на ночь.Что удивило Еву, так это малыш, который счастливо гукал в его сильных руках. Она отметила про себя, что с момента их приезда он почти не спускает племянника с рук.Для человека мягкого и щедрого, каким был отец Евы, это было бы неудивительно. Но для человека типа Рено… Это поразило Еву. Суровые мужчины, которых она знавала раньше, в любых обстоятельствах оставались суровыми. Для достижения своих целей они использовали силу, и всяк был за себя.Рено был мягок со своими родными, а Ева не строила иллюзий, что его покровительство, его мягкие шутки и улыбки могут распространяться на девушку из салуна.По всей видимости, Рено был сердит на Еву за то, что она втерлась в доверие к Виллоу, а также за галантность со стороны Калеба. Ева чувствовала это всякий раз, когда поднимала взор и встречалась с его гневными зелеными глазами.Но хорошо уж то, что он старался не демонстрировать свой гнев Виллоу и Калебу. Подобную сдержанность Ева не записывала в свой актив. Просто он стремился избежать вопросов, чтобы не говорить в доме сестры о девушке из салуна.– Так мы сюда направляемся? – спросила Ева у Рено. – К реке Колорадо?– Надеюсь, что нет, – ответил Рено. – Я слышал, что испанцы знали кратчайший путь отсюда до Абахоса. Если он есть и мы его найдем, мы сократим наше путешествие на несколько недель.Калеб пробормотал что-то о дураках, потерянных приисках и о лабиринте каньонов, у которых нет названий.Забытый всеми Этан потянулся вперед и схватил яркий шарф, которым Ева повязала голову. Когда ему становилось скучно, он протестовал. Громко.– Пора спать, – крикнула Виллоу из кухни.Ева сдернула шарф с головы. Каскад густых золотистых волос рассыпался по ее плечам. Она наскоро собрала волосы в большой пук. Затем ловко сделала из шарфа куклу, где один узел изображал голову, два других – руки, а низ представлял собой развевающуюся юбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35