Она взяла мешочек.
— Спасибо, Кристоф.
— По щепотке в день, — посоветовал он.
Она кивнула:
— По щепотке.
— Сперва может быть тошнота, — продолжал юноша, — но потом она прекратится. — Когда запас кончится, дайте мне знать. Я приготовлю еще.
Саксонка кивнула и спросила:
— А как мой соплеменник?
— Дело идет на поправку. Останется только шрам как напоминание о близкой смерти.
— А когда Хоб поправится, что он собирается делать?
— Максен сказал, что он может идти на все четыре стороны, но я не думаю, что Хоб уйдет.
— Почему?
— Наверно, саксу нравится в Этчевери. Он ведь думал, что ранен по вине Пендери, а теперь Хоб знает, кто виноват, и начинает верить Максену. К тому же, я полагаю, Хоб положил глаз на вашу Лиган.
Да, все становится на свои места. Райна улыбнулась.
— Она помогала вам.
— Да, это у нее очень хорошо получается.
— А как же Сета?
По лицу Кристофа прошла тень недовольства:
— Она жалуется, что завалили работой. Ее же заставили прислуживать за столом, разливать вино. Я не хочу брать ее в помощницы.
Теперь понятно, почему взоры черноволосой красотки стали ненавистнее, слова — острее. Если бы взглядом можно было убить, Райна давно была бы мертва. Только присутствие Максена спасало ее от сварливой саксонки.
— Хорошо, что вы взяли Лиган в помощницы, — одобрила его выбор девушка.
Юноша кивнул:
— Я сам этому рад.
Крепко сжав в руках мешочек с драгоценным снадобьем, Райна пошла к главной башне. Войдя в комнату, где они жили с Максеном, она взяла щепотку порошка и, отправив его в рот, едва не выплюнула — таким он был противным на вкус. Затем саксонка спрятала мешочек там, где Пендери никогда его не найдет.
Глава 24
Лист бумажный выпал из разжавшихся пальцев Максена и тут же свернулся в трубочку. Догадавшись, что пришло важное и удручающее послание, Райна знаком велела рыцарям в зале удалиться. Она сделала это не задумываясь, как хозяйка замка, потому что Пендери дал ей это право. Саксонка медленно вживалась в новую роль, и было непривычно, что слуги и даже рыцари ей повиновались.
— Что случилось? — оставшись наедине с ним, тревожно спросила она.
Он не ответил, только смотрел, не мигая, куда-то вдаль. Его глаза, замечавшие многое, теперь, пожалуй, ничего не видели.
Наклонившись, Райна подняла бумажную трубку и попыталась разобрать французские слова, которые понимала с трудом. Вздохнув, она отложила послание.
— Скажи мне, — слезно попросила она его.
Пендери, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.
— Это Эдвин, — коротко ответил он, и его слова лезвием полоснули ее по сердцу.
— Ты получил послание Вильгельма? — она так и не научилась выговаривать полный титул Вильгельма, который тот украл у короля Гарольда.
— Нет.
Она растерянно заморгала, не ожидая такого ответа.
— Тогда что?
— Две недели назад мою сестру Элан схватили саксы.
— Ее избили или…
— Этот ублюдок изнасиловал ее.
Грубое слово, словно плетка, больно ударило но лицу: ей было многое известно о насилии, чинимом норманнами. Она сама была свидетельницей. Весть о страданиях его сестры всколыхнула в памяти то, что она хотела забыть.
— От души сочувствую.
— Ты слепа! — взорвался Максен.
Вскочив с кресла, он начал шагами мерить комнату.
— Слепа? — переспросила Райна.
— Да, я упомянул имя Эдвина, сказал об изнасиловании сестры, а ты не увидела тут никакой связи.
Она вздрогнула, ее обуял ужас — теперь все стало понятно. Сама она так бы и не догадалась!
— О, нет. Этого не может быть!
Демоны, теснившиеся в самых потаенных уголках его души, снова ожили.
— Эдвин… неподалеку от замка, Райна, — на шее норманна запульсировала жилка, — сестра точно описала его и назвала подлинным именем.
— Либо она лжет, либо кто-то воспользовался его именем.
— Не так давно ты говорила мне, что Эдвин очень изменился после Гастингса.
— Но не до такой степени!
Максен, не мигая, смотрел на нее, и в душе его закипала злость. Но вот напряжение в нем спало, хотя вид у него оставался грозным.
— Как ты можешь быть так уверена?
— Я знаю Эдвина и не сомневаюсь, что он на такое не способен.
— Ну, тогда моя сестра ошибается или лжет!
Норманн наклонился над нею:
— Если она лжет, что она выиграет от этого?
Она покачала головой:
— Я не знаю, но что бы с ней ни случилось, могу утверждать одно — Эдвин не насиловал ее.
Пендери выпрямился:
— Я утверждаю, что он это сделал и заплатит за содеянное.
И все-таки норманн не исключал того, что Харволфсон может быть невиновен в происшедшем с Элан.
— А что с сестрой? Ведь она скоро выходит замуж? — спросила Райна.
Откинувшись на спинку кресла, Максен поднял бумажный свиток, дочитав его до конца:
— Мой отец расторг соглашение.
Райна почувствовала, что это еще не все:
— И? — настаивала она.
— И теперь он выжидает.
— Чего?
— Свершится ли зачатие.
— А если это произойдет?
— Тогда он отошлет ее, пока ребенок не родится.
Райна поняла, что Элан отправят в монастырь, где рождаются внебрачные дети баронов. Многие там и остаются, а дочери, сестры и жены возвращаются домой с клеймом позора.
Но как к этому отнесется Пендери-старший?
— А твой отец? Он собирается мстить Эдвину?
Максен улыбнулся:
— Больше всего на свете он любит месть. Для него лучшее развлечение и лекарство — кровь на мече.
Теперь Райна глубже стала понимать человека, которого полюбила. Очевидно, Максен был сделан из другого теста, чем его отец, но человек, получивший зловещее прозвище за Гастингс и убивший сэра Анселя, сейчас стал ближе ей и понятней.
— Что он будет делать?
— Ждать своего часа.
— Значит, твой отец не напишет об этом Вильгельму?
— Ты неправильно меня поняла, Райна. Наверно, до короля дошел слух об Элан. Отец не станет распространяться по этому поводу, разнося молву о бесчестии дочери. Да, он отомстит, но позже.
Райна не могла удержать дрожь, пробежавшую по телу:
— Не думаю, что захочу когда-нибудь встретиться с ним.
— Тебе это и не нужно.
— Ты можешь дать мне слово, Максен?
— Слушаю.
— Прошу тебя не мстить Харволфсону, пока не узнаешь всей правды о сестре.
— Райна, я прекрасно понимаю, что тебе больно слышать об этом. Виновен или нет Эдвин, его смерти будут желать очень многие. Трудно только сказать, какой будет его смерть.
Конечно, Харволфсон успел насолить многим. Ведь каждый день извещают о его набегах. Три дня назад в Этчевери остановился рыцарь с севера, чтобы отдохнуть и пополнить запасы провианта. Проведя несколько минут за столом Максена, он успел рассказать, кипя от гнева, что Эдвин напал на замок его суверена и спалил его дотла. Эту новость северянин должен был сообщить королю Вильгельму и попросить о помощи. Вчера до Этчевери дошел слух, что король назначил награду за голову Эдвина.
Да, смерти Харволфсона будут желать многие независимо от того, виновен тот в изнасиловании или нет, но Райне не хотелось, чтобы Максен участвовал в этой охоте.
— Обещай мне, Максен.
— Если я встречу его, то дам ему возможность доказать, что он невиновен.
Встав на носки, саксонка коснулась губами его щеки:
— Благодарю тебя. Я знаю, ты делаешь это для меня.
— Для тебя?
Девушка отпрянула:
— Разве нет?
Он улыбнулся:
— Для тебя все, что угодно, Райна.
Она улыбнулась и покраснела от радости.
Прошел месяц, пришла зима, и заявились незваные гости. Дюжина всадников подъехала однажды к Этчевери. В середине кавалькады выделялась хорошенькая юная леди, чьи скромно опущенные долу глаза являли пример стыдливости.
— Рад приветствовать тебя в Этчевери, сестра. Ты всегда здесь желанная гостья, — говорил Максен, помогая девушке сойти с лошади.
Ступив на землю, она подняла глаза на брата и тут же опустила их.
— Боюсь, я недобрая вестница.
— Знаю, но об этом поговорим потом.
— Элан! — крикнул Кристоф, пробираясь сквозь толпу и спеша заключить сестру в объятия.
— Господи, как давно я тебя не видел!
— Давно, очень давно, — пробормотала обрадованная Пендери.
Отстранившись, Кристоф оглядел ее с ног до головы:
— А ты выросла!
Радостная улыбка осветила ее лицо, но девушка тут же погасила ее, будто вспомнив о чем-то плохом.
— И ты тоже, Кристоф, — нежно прощебетала норманнка.
Этот нежный голос, по мнению Райны, не соответствовал ее наружности. Может, ее внешний вид, говорящий о трудном нраве, обманчив? Она обвинила Эдвина в тяжком преступлении. Правда это или нет — трудно судить, когда знаешь человека всего несколько дней.
Как и предполагал Максен, его отец, недолго думая, публично объявил о бесчестии дочери, и рыцари, и слуги подхватили слушок, что Элан Пендери потеряла девственность по милости Харволфсона. Одна Райна была уверена, что это ложь.
Максен велел рыцарям, сопровождавшим Элан, спешиться.
— Вино и закуски ждут вас в зале, — объявил он. — Идите и подкрепитесь.
Все двинулись в зал. Там лишь несколько минут стояла тишина, а потом при виде напитков и яств все оживленно заговорили.
На помосте пирующие переглядывались, глазея на молодую женщину, сидевшую рядом с бароном.
— Элан, — обратился Максен к сестре, — позволь тебе представить Райну Этчевери.
Потирая ладонями кубок с вином, словно согревая его, Пендери-младшая посмотрела на брата, на сидевшую рядом с ним женщину:
— Этчевери?
— Да. Она появилась здесь еще до Пендери.
— Ага, тогда речь идет о саксонке.
— Да, я саксонка, — гордо подняла голову Райна.
В глазах Элан зажглась искорка любопытства, но норманнка торопливо их опустила и долго не поднимала взгляд.
— А что она делает рядом с тобой, брат?
Максен замешкался, но потом твердо ответил:
— Она хозяйка замка.
Элан скользнула глазами по руке Райны, где не было кольца.
— Но эта женщина не носит твоего имени, брат. Делить ложе еще не значит быть хозяйкой замка. А значит… — и нервный смешок сорвался с ее губ.
Райна почувствовала, что ее обжигает злость.
— Да, я еще делю с ним ванну, — вызывающе подняла она голову.
Видя, что Максен напрягся, девушка поняла, что тот разозлился на нее, как и на сестру.
Лишь одному человеку откровенность Райны показалась смешной — Сете. Хмыкнув, она плеснула пивом на руку рыцаря. Тот что-то гневно сказал, но его слова заглушил голос Максена:
— Она — хозяйка замка, миледи Элан, и пока ты в Этчевери, будешь относиться к ней с подобающим уважением.
По всему было видно, что гостье не понравились слова брата, и она открыла уже было рот, собираясь возразить.
— Элан, позволь мне представить тебе сэра Гая Торкво, — вмешался Кристоф, указывая на человека рядом с ним.
Элан повернулась к младшему брату. Райна тоже посмотрела на сэра Гая, на Элан, выражение лица которой то и дело менялось, поэтому трудно было судить, заинтересовал ее рыцарь или нет.
— Сэр Гай, — поприветствовала его гостья и, сжав губы, будто не желая улыбаться, повернулась к Максену.
— Я, — начала она, но не закончила фразу и тут же обратилась к Райне. — Я знаю, кто вы. На вас хотел жениться Томас, не так ли? А вы привели его к смерти.
Это же сущая пытка слушать такое вновь и вновь, но оправдываться она не стала.
— Да, верно, что Томас хотел жениться на мне.
— А вы разве не виноваты в его смерти?
— Это не ее вина! — вмешался Максен, не дожидаясь ответа Райны.
Элан вскочила со своего места, заставив всех повернуть к ней головы.
— А ты, — крикнула она брату, сверкая глазами, — ты, брат Томаса, защищаешь ее.
— Сядь, Элан! — вся напряженная фигура Максена говорила, если она не исполнит его волю, ей будет худо.
К счастью, Элан сумела угадать мысли брата и неохотно опустилась на скамью.
— А теперь допивайте свои кубки! — возвысил голос Пендери. — Потом обсудим, что вас привело в Этчевери.
— Думаю, все уж об этом знают, — дерзко перебила его Элан: она не стеснялась принародно говорить о том, что случилось.
— Позже! — прорычал Максен.
Девушка презрительно сжала губы, но благоразумие заставило ее промолчать.
Пораженная словами своего возлюбленного о ее невиновности, Райна уже не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Идут ли от сердца его слова? Или он сказал их, чтобы утихомирить сестру? Очень может быть…
А Пендери-старший, наоборот, превратился в слух и зрение. Не обращая или, вернее сказать, стараясь не обращать внимания на женщину, сидевшую рядом, он пытливо следил за поведением сестры, отмечая в ней перемены, происшедшие за два последних года. Она и прежде отличалась беспокойным нравом, острым языком и насмешливостью, но сейчас превратилась в весьма примечательное существо. Она хорошо играла свою роль, беседуя с Гаем. Похоже, сестра использовала все, чтобы завлечь мужчину. Гай, казалось, не на шутку увлекся ею, отвечая улыбкой на улыбку, теряясь при каждом томном взмахе ресниц и застенчивом ответе. Хоть рыцаря трудно было победить женскими хитростями, но Элан превзошла самую себя, заставив Торкво позабыть даже о своем суверене.
Невольно Максен стал размышлять над словами Райны о том, что Эдвин невиновен и Элан лжет. Но зачем?
— С тебя хватит, — сказал он, видя, что сестра опустошила очередной кубок.
Желая отложить неприятный разговор, она умоляюще проговорила:
— Еще один, Максен, — и подняла сосуд с явным намерением наполнить его.
— Нет, я сказал, тебе довольно, — встав, он взял ее за локоть и легко приподнял со скамьи.
Девушка хотела запротестовать, но тут же покорно опустила глаза:
— Хорошо.
Он решил отвести ее в свою комнату и там поговорить, но отказался от этого намерения.
— Оставь нас, Олдвин, — приказал он виночерпию, который в последнее время старался быть трезвым, хотя это давалось ему с трудом. Тут помогала угроза отправить его на кухню.
— Послание, — потребовал Максен, оставшись с сестрой наедине, и протянул за ним руку.
Недовольно нахмурившись, она вытащила бумажный свиток из сумки на поясе и сунула его в руки брату. Максен придирчиво осмотрел свиток:
— Печать сломана! — его злило, что Элан прочла и знает содержание отцовского послания.
Пожалуй, ей было неловко, а может быть, стыдно за это:
— Речь идет обо мне. Почему я не могу это прочесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41