Все замечательно, приятный магазин 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



«Проклятие любви»: Русич; Смоленск; 2003
ISBN 5-8138-0064-6, 0-8217-5102-6
Оригинал: Tamara Leigh, “Saxon Bride”
Перевод: О. В. Яшкова
Аннотация
Когда монаху Максену Пендери сообщили о том, что его брат убит, он загорелся жаждой мести. Стремясь утолить свой гнев, он бросается в погоню за убийцей, не обращая внимания на предсказания колдунов и многочисленные опасности, не зная, что в конце этого пути он найдет для себя… невесту.
Тамара Лей
Проклятие любви
Глава 1
— Будь ты проклята! — хрипел смертельно раненный рыцарь.
Девушка держала его голову на коленях, словно не замечая, что ее голубое платье все в крови. Раненый поднял руку, сжал рукоять кинжала, торчащего в груди, выдернул его и откинул в сторону. Он прикрыл кровоточащую рану ладонью и негодующе смотрел на девушку:
— Будь ты проклята, Райна Этчевери!
Рыцарь вложил во взгляд всю свою ненависть:
— Раз ты не принадлежишь Пендери, то не будешь принадлежать никому.
Дрожащими пальцами Райна отбросила его волосы, прилипшие ко лбу:
— Прости меня, Томас, ради Бога прости!
— Дьявол тебя простит!
Откинув голову, Томас поднял руку и вцепился окровавленными пальцами в горло девушки. Хоть он и ослаб от страшной раны, но сила в руке еще оставалась. Райна даже не пыталась увернуться. Пусть он задушит ее! Это будет справедливо, если Томас заберет ее с собой в тот мир, где все превращается в прах. Она даже хотела этого: ведь тогда канут в небытие все беды и горести, которые терзают ее несколько лет.
Ах, если бы можно было вернуть и заново прожить эти несколько часов! Может быть, тогда Томас не умирал бы у нее на коленях. Нет, не надо было ей убегать от него! Не было бы и погони. Слезы набежали на глаза девушки.
— Я не хотела этого! — всхлипнув, сказала она.
— Будь ты проклята! — прохрипел Томас.
Он выпустил из ослабевших пальцев нежное горло девушки и, глядя в серую высь, прошептал:
— Отомсти за меня, брат…
И вместе с этими словами небеса приняли его последний вздох. Широко открытыми, неподвижными глазами рыцарь смотрел в холодное небо, равнодушное к земным человеческим страстям.
— Нет! — закричала Райна.
В бессильном гневе сжав кулаки, она подняла их и грозила Богу, который остался в стороне и допустил все это.
— Ну почему, — плача вопрошала Райна, — почему это случилось?
Словно отвечая на ее вопрос, глухо прогремел гром приближающейся грозы. Потом разверзлись небеса, стал накрапывать дождь, орошая грешную землю. Капли застревали в светлых волосах девушки, сбегали по ее лицу, смешиваясь со слезами. Дождь набирал силу и скоро превратился в настоящий ливень. Райна промокла до нитки.
Но она точно ничего не замечала и даже не оглянулась на стук копыт. Приближались всадники, и девушке следовало бы позаботиться о собственном спасении. Однако она не двинулась с места, сидела, склонившись над мертвым Томасом, словно хотела заслонить его от дождя.
— Я никому не буду принадлежать, — шептала она, — до конца моих дней.
Донеслись слова — гневные, на чужом французском языке. Ужас, охвативший Райну, сменился чувством какого-то странного облегчения. Ей не придется долго мучиться: ведь раз появились рыцари Пендери, то ее неминуемая смерть близка. И хоть девушка была готова ко всему, но все равно вскрикнула, когда здоровенные ручищи одним рывком оторвали ее от Томаса и подняли кверху.
— Саксонская сука! — громыхнул над нею голос, — что ты сделала с моим господином?
Райна лицом к лицу стояла с сэром Анселем — слугой и другом Томаса.
— Он мертв, — сказала она по-французски, — я…
Ансель ударил ее наотмашь — и девушка упала на колени, сжавшись в ожидании новых ударов, но рыцарь повернулся к бездыханному телу и простонал:
— Томас… Томас…
Райна могла бы кинуться со всех ног и скрыться в лесу, до которого было рукой подать, но девушка вопреки чувству самосохранения, настойчиво звавшему ее бежать, оставалась на месте, со странным любопытством ожидая, что же будет дальше. Она смотрела на одинокого всадника, который, в отличие от всех других, оставался в седле. Это был четырнадцатилетний брат Томаса — Кристоф. Он был неизменно дружелюбен с нею, как говорили, прекрасной саксонкой. От рождения хромой — Кристоф не участвовал в походах и войнах, посвятив себя книгам и знахарству. Юноша знал толк в целебных травах. По натуре нежный и великодушный, он вряд ли станет мстить за смерть брата, но уж точно возненавидит ее — виновницу гибели Томаса.
Больше всего Райне хотелось бы оправдать себя в глазах Кристофа, объяснить ему, как все произошло, но чутье подсказывало ей, что это не удастся: кто же поверит в ее невиновность? Но даже если бы случилось чудо и ее слова приняли бы на веру, то что от этого изменится? В любом случае озлобленные норманны будут мстить за смерть своего соплеменника, грабя и убивая ни в чем не повинных саксов. Нет уж! Пусть думают, что это дело ее рук. Она готова к возмездию.
— Леди Райна, поднимитесь! — приказал сэр Ансель.
Ее называют леди только благодаря Томасу. Хоть она и отказалась публично принять его руку и сердце, но норманн все равно присвоил ей сей почетный титул. Томас втайне надеялся, что непокорная саксонка согласится на брак, а фавориту короля Вильгельма не пристало брать в жены простолюдинку.
Понимая, что настал ее смертный час, Райна поднялась с земли и обвела взглядом лица своих судей.
— Кто это сделал? — спросил сэр Ансель.
Коротко подстриженные по норманнскому обычаю того времени волосы его облепили голову. Лицо полыхало ненавистью.
Райна опустила глаза, боясь, что взгляд выдаст ее, и ответила:
— Я убила!
Рыцарь сграбастал ручищами плечи прекрасной саксонки и крепко тряхнул ее:
— Врешь! Говори правду!
— Я правду и говорю, — морщась от боли, повторила девушка, — я убила.
— Не считай меня за болвана! — рявкнул сэр Ансель. — Ведь это твой любовник вонзил в него кинжал. Так?
Сэр Ансель говорил об Эдвине, втором сыне саксонского тана, правившего в Этчевери до прихода норманнов. Именно Эдвин, человек сильной воли, люто ненавидевший захватчиков, воодушевлял своих соотечественников на борьбу с чужеземцами. Он не был любовником Райны, но мог бы стать ее супругом, если бы не нашествие норманнов, грабительски завладевших его землями. Девушка никому и никогда не скажет, что это Эдвин помог ей бежать в то злополучное утро и что он в поединке с Томасом был ранен. Но не он нанес смертельный удар. Кто-то, прячась в лесу, метнул кинжал в тот самый миг, когда Томас пронзил правую руку Эдвина. Крик Томаса и гневный возглас Эдвина все еще стояли в ушах Райны, когда она, не мигая, смотрела на сэра Анселя — видя и не видя его. Зато перед мысленным взором ее то и дело возникала картина: Томас падает на землю, и от удара кинжал еще глубже уходит в его грудь. А она бросается к поверженному рыцарю, обнимает его, а тот с удивлением смотрит, как Эдвин пытается оттащить ее. Она же упорно отказывается покинуть умирающего и не слушает сердитые слова Эдвина, глядя, как он, тоже раненый, неуклюже взбирается в седло, одной рукой держа поводья.
Собрав все свое мужество, Райна взглянула в лицо грозного сэра Анселя:
— Да, это я его убила!
Тот недоверчиво хмыкнул:
— А где твое оружие?
«Кинжал… где же он?» — растерянно подумала девушка. Опустив глаза, она стала внимательно осматривать дорогу, но лишь опустившись на колени, на ощупь отыскала кинжал с искусно вырезанной рукоятью. Она протянула его сэру Анселю. Кинжал был в грязи и крови:
— Вот чем я его убила, Бог — свидетель.
Она призвала в свидетели самого Господа, надеясь потом вымолить у него прощение за вынужденную ложь. Но все это еще больше разозлило сэра Анселя. Он ударил саксонку по руке, а кинжал бросил в мокрую, прибитую ливнем траву.
— Ты лгунья и шлюха! — зло крикнул сэр Ансель. — Это сделал саксонский трус Эдвин!
Райна стояла, поддерживая руку, по которой ударил норманн: боль пронзала кисть. Уж не сломал ли он ее? Спутник Анселя сэр Гай поднял с земли кинжал, долго вертел его в руках, рассматривая. Потом пытливо поглядел в глаза девушки, которая отвела взор в сторону.
— Так это был Эдвин? — снова спросил сэр Ансель.
Она покачала головой:
— Нет, я ненавидела Томаса и…
— Погодите! — крикнул Кристоф.
Он слез с седла и, хромая, подошел к девушке:
— Леди Райна, вы говорите неправду.
Она не решалась взглянуть в добрые глаза юноши, умоляющие открыть истину:
— Я виновата!
Вот это отчасти было правдой: ведь она не назвала человека, метнувшего кинжал в Томаса. Схватив Райну за волосы, сэр Ансель запрокинул ей голову:
— Справедливость восторжествует, Кристоф!
— Пусть же она торжествует сейчас, — попросила Райна, — и покончим с этим.
Сэр Ансель осклабился:
— Искушение, конечно, велико. Но для таких, как ты, это слишком легкая смерть. Всему свое время. Придет час — и ты будешь страдать так же, как Томас. Тебя ждет медленная и мучительная смерть.
Райну охватила дрожь — то ли от страха, то ли от того, что холодно стало в платье, мокром после дождя. Унять эту дрожь никак не удавалось.
— Делайте со мной что хотите, — проговорила она сквозь стиснутые зубы, — чему быть, того не миновать.
— Для саксонки — смелые слова, — язвительно заметил сэр Ансель, — посмотрим, как ты запоешь в темнице.
С этими словами он толкнул ее. Девушка не удержалась на ногах и упала на землю. Она лежала в грязи, не шевелясь, и молила: «Боже, будь милосерден ко мне!»
Кристоф помог ей подняться:
— Леди Райна…
— Не называй ее так, мой мальчик! — возразил сэр Ансель. — Она не была леди и никогда ею не будет.
— Она должна была стать женой моего брата, — напомнил ему юноша.
— Да, но Томас — болван, если думал, что ей можно верить. Посмотри на него, — рыцарь махнул рукой в сторону огромного жеребца, на спину которого двое рыцарей укладывали тело Томаса, — и теперь он мертв, мой мальчик. Мертв!
Отвернувшись, Кристоф боролся с подступившими к горлу рыданиями. Подбородок его дрожал. Юноша не хотел, чтобы воины видели его плачущим: за такую слабость рыцари станут презирать. Он обязан быть сильным. После смерти Томаса все заботы о замке и примыкающих к нему владениях лягут на него — человека, который незнаком с военным искусством и чей служебный опыт ограничивался тем, что он был пажом у брата. Кристоф вовсе не имел охоты становиться хозяином Этчевери: ведь это неминуемо сопряжено с борьбой за власть. Но и выхода другого, похоже, нет. Из четырех сыновей леди Пендери остались только двое — он и старший брат.
— Максен, — пробормотал Кристоф.
У старшего брата своя жизнь. Если бы он был здесь, то как раз ему по праву и должно принадлежать Этчевери. Но захочет ли он откликнуться на зов, приехать сюда и остаться?
Одинокая фигура поднялась с каменных плит. Демоны, гнездившиеся в душе, успокоились, напряжение спало, и человек, подняв голову с тонзурой, взглянул с надеждой на святые реликвии — единственные свидетели его усердных молитв.
— Ответь мне, Боже! — спокойно проговорил он.
Втайне он надеялся дождаться ответа, поэтому не спешил уходить, но ответа не последовало. И опять нахлынули воспоминания, терзая его. Похоже, Бог еще не готов простить его за жестокость. Монах вышел из церкви. Завтра все это повторится. И так будет каждый день. Когда-нибудь наступит час — и душа его обретет равновесие, в ней поселится мир, вытеснив муки и страдания.
Не обращая внимания на холодный, пронизывающий ветер, предвестник зимы, человек, не надевая капюшона, пошел к келье, намереваясь погрузиться в чтение святого писания. Но по дороге его остановил брат Алфред, плотно закутанный в плащ с накинутым на голову капюшоном.
— Брат Максен, к тебе прибыл гонец из Этчевери, — глухо проговорил он.
Максен нахмурился: «Что там случилось? Зачем Томас послал за мной?». Последние два года из замка — ни слуху ни духу. Родня исполняла приказ, отданный им перед уходом в монастырь.
Что заставило брата нарушить обет?
— Гонец у гостиной! — добавил брат Алфред.
Когда стоявший спиной посланец, заслышав шаги, повернулся и взглянул в лицо монаху, Максен от удивления чуть не наступил на подол своей длинной рясы.
— Гай! — пробормотал он, узнав человека, с которым когда-то сражался бок о бок.
— Кто же еще может быть? — горько усмехнулся тот.
Шагнув вперед, Гай хлопнул Максена по плечу:
— Я рад тебя видеть!
Напрягшись, Максен отпрянул в сторону:
— Что тебе надо?
Такой холодный прием обескуражил Гая, но он быстро справился со своим чувством:
— Давай войдем в гостиную и поговорим.
Монах прищурился:
— Что-то случилось в Этчевери?
Гай кивнул:
— Дело серьезное, Максен. Иначе бы я не приехал.
— Тебя послал Томас?
— Нет, Кристоф.
«Кристофу сейчас… четырнадцать лет. Значит, с Томасом приключилась беда», — подумал он.
— Что с Томасом?
Гонец ответил не сразу, безуспешно пытаясь подобрать слова, которые бы смягчили ужасную, весть:
— Томас убит.
Максен неотрывно смотрел на него.
— Убит! — как-то безучастно повторил он. Вот и еще один брат отправился к праотцам.
Воспоминания, от которых он хотел избавить память, вновь ожили. Опять и опять Пендери видел цветущий луг Сенлака, волею судьбы ставший полем брани. Стройные ряды закованных в доспехи рыцарей оглашали округу своим боевым кличем: «С нами Бог!» А саксы кричали: «Святой крест!» Монах снова ощутил запах крови и жар, исходящий от людского множества. И тогда взору его предстал Нильс…
Не без труда вырвался Максен из плена воспоминаний. Брат Нильс погиб, а теперь и Томас. Остались они с Кристофом вдвоем… Отвернувшись от Гая, монах прикрыл лицо рукой:
— Кто? Саксы?
— Женщина-саксонка. Та, на которой он собирался жениться.
Максен резко повернулся:
— Его невеста?
Не зная точно, как вести себя со слугой Господа, Гай на всякий случай отступил назад:
— Она утверждает, что это дело ее рук. Но сэр Ансель полагает, что убийца — ее жених, бунтовщик.
Максен понимал, что ему ничего не остается, как примириться со смертью брата, но все-таки он должен узнать истинную причину гибели Томаса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я