– Это чистая правда, – пробормотал он, страстно целуя ее. – Скажи, когда родится наш ребенок?
– В марте.
– Кири тоже родилась в марте, – сказал он и, скатившись с нее, обнял ее за плечи.
– И что же тогда случилось?
В ответ он рассказал о Сарле, о том, как он любил ее, вернее, думал, что любит, о том, как она предала его, и о том, как он заставил ее остаться в Малверне до тех пор, пока она не родит.
– Я помню, как она кляла меня, когда рожала Кири.
– Почему?
– Потому что роды – это очень больно, Чесса.
– Ты уверен? Сайра говорила мне, что это сущий пустяк. Она уверяла, что стоило ей немного покряхтеть, как из ее чрева выходил еще один мальчик.
Клив поморщился, уж слишком радужны были ее представления о рождении детей. Хотя, с другой стороны, что об этом мог знать он, мужчина?
– Может, тебе лучше расспросить Аргану? – сказал он.
– А когда появилась на свет Кири, роды были долгими?
Он хотел было солгать, но тут же понял, что это было бы нечестно.
– Очень долгими, – ответил он, – но я знаю, что у разных женщин это происходит по-разному, – И многие женщины от этого умирают.
– Ты не умрешь, и я запрещаю тебе говорить такие вещи. Когда ты будешь рожать, я буду с тобой, и все будет хорошо.
– Мой отец никогда не приближался к Сайре, когда она рожала ему очередного сына.
– А Меррик оставался рядом с Ларен оба раза, когда рождались их сыновья. В Ирландии что, есть обычай, что муж должен уйти из дома, когда у его жены роды?
– Мне всегда казалось, что мужчинам не хочется быть рядом со своими женами, когда они рожают, – сказала Чесса. – Мой отец в этих случаях всегда покидал дворец и уезжал на охоту.
– Когда придет твой срок, я не уеду на охоту. Чесса поцеловала его в грудь.
– Я помню, что Сайра и сама не подпускала к себе моего отца, когда ее срок был уже близко, потому что тогда она становилась толстой и некрасивой. Я слышала, как она говорила об этом с одной из своих дам. Мне она, конечно, ничего такого не говорила. И сказать по правде, мне она не казалась некрасивой, даже тогда, когда у нее вырастал огромный живот.
Клив погладил ее бока, потом живот.
– Я не оставлю тебя, когда ты будешь рожать моего ребенка, – сказал он. – Ни за что не оставлю.
– Ты готов мне в этом поклясться?
– Даже если ты станешь похожа на Равнольд, любимую свинью Ларен, я все равно тебя не покину. Я буду обнимать тебя каждую ночь, чтобы тебе не было одиноко и страшно.
Чесса куснула его в подбородок и быстро взгромоздилась на него.
Это его озадачило:
– Что-то я тебя не понимаю, Чесса. Ты забеременела. Мое семя оплодотворило тебя. Почему же ты такая ненасытная? Ведь теперь в этом деле нет большой нужды, разве не так?
Она наклонилась и снова укусила его в подбородок.
– Это нужно не ребенку, – шепнула она, – а мне.
* * *
– Прибыл посланец от короля Ситрика, – сообщил Игмал. – Он говорит, что знает тебя, Чесса.
Чесса вытерла руки шерстяной тряпкой, одернула платье, сняла с головы платок и вышла за ворота. Перед ней стоял Бродан, ее брат, а за ним – две дюжины воинов во главе с Кулликом, телохранителем ее отца.
– Бродан! – радостно крикнула она и бросилась в его объятия. – О, Бродан, Бродан, ты приехал, приехал, – повторяла она, целуя брата. – Я уж и не чаяла когда-нибудь свидеться с тобой, братец, и вдруг – такое счастье! – ты здесь. Надо же, как ты вырос! Кстати, как ты нас нашел? Нет, вы только посмотрите, как он вымахал! С виду уже почти взрослый парень) И какой пригожий! Глаза темные, горячие, совсем как у нашего отца. Уверена, что девушки тебя обожают.
Поскольку Бродану было еще всего-навсего восемь лет, эти восторженные похвалы не пришлись ему по вкусу. Заметив его смущение, Чесса оборвала свои излияния и крикнула:
– Клив, скорее иди сюда и познакомься со своим шурином Броданом.
За последние полгода Бродан действительно заметно возмужал. И он в самом деле обещал стать красивым мужчиной. Глядя на него, Чесса невольно подумала об Атоле и мысленно помолилась каждому богу, которого знала, чтобы ее младший брат вырос порядочным и достойным человеком, не таким, как Атол.
Бродан вскинул голову и устремил взгляд на Клива. Чесса заметила, что он вглядывается в ее мужа, как один взрослый мужчина вглядывается в другого, стараясь высмотреть в нем все сильные и слабые стороны. Именно так учил его их отец.
– Я помню тебя, – сказал Бродан. – Ты был послом герцога Ролло. Когда твой гонец приехал с Ястребиного острова в Дублин и сообщил моему отцу, что ты женился на Чессе, отец три дня рвал и метал. Он ругался последними словами, пинал мебель и орал на всякого, кто к нему приближался, – даже на мою мать. Мать не понимала, что на него нашло, м очень удивлялась. Но потом отец снова начал улыбаться. Я слышал, как он сказал матери, что ты хороший человек и что Чесса считает тебя совершенством и даже находит красивым твое лицо. Он сказал, что коль скоро она не замечает твоего шрама, то, должно быть, действительно очень сильно влюблена в тебя. Так что он согласен на этот брак. Не сказал бы, что он в восторге, но он согласен.
– Рад это слышать, – ответил Клив, дружески сжав плечо своего восьмилетнего шурина. – Мне вовсе не хотелось, чтобы твой отец явился сюда во главе войска, чтобы перерезать мне горло.
– Отец сказал, что Чесса сама перережет тебе горло, если будет за что.
– Это точно, – кивнув, подтвердил Клив.
– Странно, что отец отпустил тебя в Шотландию, – заметила Чесса. Решение отца в самом деле удивило ее – ведь Бродан в конце концов был совсем ребенок, а такое дальнее путешествие всегда сопряжено с опасностью.
– Я хотел посетить Айону , где жил и проповедовал святой Колумба. Кстати, вам известно, что много лет назад король Кеннет приказал увезти его останки с Айоны и перезахоронить их неподалеку от Скоуна?
– Да, – сказал Игмал. – Мой дед рассказывал мне, что после того, как Кеннет объединил скоттов и пиктов, ему захотелось показать всем, что скотты лучше, чем пикты, потому что он перенес свою столицу из Арджилла в Скоун. Он увез кости бедного святого Колумбы из монастыря на Лионез и перевез Камень судьбы из Данадда в свою новую столицу Скоун. Мой дед терпеть не мог этого коротышку Кеннета за то, что тот столько всего наворотил, и ругал его на все корки.
– А что из себя представляет этот Камень судьбы? – спросила Чесса.
Бродан понизил голос до шепота:
– С виду это просто обычная плита из песчаника, но именно она служила подушкой Иакову, сыну Исаака и внуку Авраама, когда он видел сон об ангелах и лестнице, ведущей на небо.
– Ты стал христианином, Бродан? – спросила Чесса. Имена, которые упомянул ее брат, были ей неизвестны, но она ясно расслышала благоговение, прозвучавшее в его голосе.
– Да, Чесса. Я сказал отцу, что хочу пожить в монастыре на Айоне.
– О, – сказала Чесса. Ее брату было всего восемь лет – так неужели в столь раннем возрасте он уже знал свое предназначение? Конечно, он всегда был не по годам серьезным, но ведь в прежние времена ему так нравилось ходить с ней на рыбалку. Чесса вспомнила, как рыбу глэйли, которую они поймали вместе с Броданом, подали на стол, когда Клив ужинал в королевском дворце в Дублине.
– Как отец, Бродан? Он здоров?
– Да, как всегда. Мать родила ему еще одного сына. Я сказал ему, что, имея еще четырех сыновей, он не нуждается во мне и может отпустить меня с легким сердцем. Он ответил, что спросит совета у звезд, а потом сказал, что они расположены благоприятно и со мной ничего не случится.
– Чародей всегда останется чародеем, – пробормотал Клив.
Куллик, личный телохранитель Ситрика, выступил вперед и встал рядом с Броданом. Положив руку на плечо принца, он сказал;
– Мы пробудем здесь три дня, а потом принц Бродан желает отправиться в аббатство святого Андрея. Это новое аббатство, оно построено недавно. Известно, что тамошний епископ займет главенствующее место в шотландской церкви.
– Да, – сказал Бродан. – Монастырь на Айоне – это старая святыня, а аббатство святого Андрея – новая. Я хочу помолиться и там, и там. – Он замолчал, явно борясь с собой, затем выпалил:
– Я слышал, что святой Колумба видел в озере Лох-Несс какое-то чудовище. Думаю, оно не злое, если его смог увидеть такой великий и святой человек. Чесса, а ты его видела?
– Да, но только один раз. У него очень длинная шея и маленькая голова. Оно появилось и тут же опять скрылось под водой. А вот Кири видела его много раз. Она говорит, что это вовсе не чудовище, а большая мама, у которой есть детки.
– Кири? Кто это?
– Дочка Клива. А вот и она. Кири, голубушка, познакомься с моим братом Броданом. Он приехал из Ирландии и хочет узнать побольше о Кальдон.
Восьмилетний принц посмотрел сверху вниз на маленькую золотоволосую девчушку, и на лице его отразилось горькое разочарование.
– Ты говоришь, что эта малышка видела знаменитое чудовище?
– У нее есть имя, – сказала Кири. – Ее зовут Кальдон.
Бродан вздохнул:
– Нет, это невозможно. В конце концов это несправедливо. Не может быть, чтобы она и впрямь видела это чудовище. Просто у маленьких девочек очень богатое воображение, и они готовы нафантазировать невесть что.
– Только не она, Бродан. Поверь мне, она в самом деле не раз видела это существо. А теперь, братец, добро пожаловать в нашу новую усадьбу. Мы рады принять тебя и твоих воинов и собираемся закатить для вас такой пир, что даже столь сдержанный человек, как Куллик, будет весело смеяться и довольно рыгать.
Невозмутимый воин выслушал это обещание без тени улыбки, однако кивнул в знак согласия и приказал воинам входить в ворота.
* * *
Легкий моросящий дождик тихо шелестел по крыше дома. Вместе с дождем пришел туман, который сначала повис над холмами, а потом медленно опустился на темные воды озера. Чессе нравились шотландские дожди, потому что прекращались они так же внезапно, как и начинались, и после этого сразу же показывалось солнце, освещающее сочную, чисто промытую зелень. Входную дверь Чесса оставила открытой, чтобы через нее уходил дым из очага. Дыра в крыше была явно недостаточна для этой цели – она была слишком узка. Хорошо еще, что в Шотландии можно спокойно открывать двери и окна, не боясь морозов.
Не прошло и часа, как моросящий дождь кончился и над озером снова засияло солнце. Чесса вышла из дома и направилась в уборную, поглаживая свой слегка округлившийся живот и разговаривая сама с собой:
– Наверное, скоро из-за тебя, малыш, мне придется еще чаще бегать в уборную по малой нужде. Тогда уж наступит зима и станет холодно, и ветер с озера будет приносить с собой снег. Интересно, здесь снежные зимы?
Выйдя из уборной, она тихо замурлыкала себе под нос и решила заглянуть в сарай, где хранилось сено для скотины, которое недавно прислал из Кинлоха Варрик. Внутри было темно и пахло сеном, коровами и козами. Внезапно мужская ладонь закрыла ей рот, а обе ее руки оказались крепко прижатыми к бокам. Чесса окаменела от страха. “Варрик?” – подумала она. Но это был не Варрик.
– Не двигайся, Чесса, – сказал знакомый голос. – Я не хочу причинять тебе боль.
Глава 27
– Ах это ты, Керек, – проговорила Чесса, с трудом шевеля губами, которые зажимала его рука, – Давно не виделись. Я по тебе скучала.
Он ослабил хватку и медленно развернул ее лицом к себе.
– Я тоже, – сказал он, глядя на нее. – Ты стала еще красивее, чем когда мы виделись в последний раз, Чесса, но у тебя усталый вид. Тебе пришлось слишком много работать. Тебе нужно больше рабов и больше семей, которые жили бы в доме. Палисад выглядит довольно внушительно, так что разбойники вряд ли посмеют его атаковать. Знаешь, я наблюдал за тобой три дня, поджидая случая, когда ты будешь одна. Но вокруг все время было много народа.
– Чего ты хочешь, Керек? Зачем ты явился? Зачем прячешься, как вор? Здесь наш с Кливом дом. Клив назвал нашу новую усадьбу Карелией. Да, мы все много работали и устали, но дело того стоит, ведь теперь у нас есть свой собственный дом. Почему ты не пришел к нам открыто, как друг, и не поздоровался с нами?
Керек вздохнул:
– Я хотел бы прийти к вам с добром, но это невозможно” Поверь мне, Чесса, мне совсем не нравится то, что я делаю, но Турелла считает, что только в тебе заключено наше спасение. Это она послала меня. Рагнор стал королем. Олрик умер, подавившись куском мяса, который плохо прожевала одна из его наложниц. Он умер во время пира, на глазах у многих. Говорят, что как только его отец упал лицом в тарелку, Рагнор подбросил в воздух обглоданную кость и сказал, что теперь он возьмет себе отцовских наложниц и они станут пережевывать его пищу. Он собирается напасть на Ястребиный остров и захватить Утту. И это не пустая похвальба. Он действительно намерен сделать то, что сказал. Он не прислушивается к советам Туреллы. Он винит свою мать в исчезновении Ислы. Поскольку королева до сих пор не объяснила ему, в чем дело, он твердит, что его мать приказала убить Ислу. Он говорит, что раз уж Исла для него потеряна, он удовольствуется Уттой, которая тоже хорошо варит мед. Но сначала он захватит Ястребиный остров. Он во всеуслышание вопит, что там с ним дурно обошлись, что его бросили в воду, чтобы утопить, и вообще не оказали уважения, подобающего наследному принцу Данло. И теперь, когда он стал королем, он им покажет. Он перебьет их всех или же обратит в рабство. И говорю тебе, Чесса, – он в самом деле собирается выполнить свою угрозу. Ты не поверишь, но он искренне оплакивает Ислу. Он с тоской вспоминает о ее больших грудях; и еще ему понравилось, как она держалась с ним: непринужденно и вместе с тем с уважением, которое подобало ему как наследному принцу Данло. Но мне кажется, что более всего ему понравилась повязка у нее на глазу. Ему очень хотелось снять ее и посмотреть, что под нею скрыто.
– Если бы он снял ее, то увидел бы золотистый глаз Клива.
– Ни Турелла, ни я не сказали ему, что женщина, которую он так сильно желал, была на самом деле переодетым Кливом, который явился в Йорк, чтобы вызволить тебя. Поэтому, принцесса, мы решили снова обратиться к тебе. Тебя Рагнор послушается. Он побаивается тебя, да-да, не спорь, ты же знаешь, что это правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49