Касси попыталась отдернуть руку, но граф крепко сжал ее.
— Я поверю этому, сага, когда ты перестанешь стонать от наслаждения в моих объятиях. — Энтони поднялся, увлекая ее за собой. — Пойдем обедать, малышка.
Как ни странно, самолюбие Касси было уязвлено, когда Энтони не попытался овладеть ею, лишь только они оказались в спальне. Однако она выяснила, что обычай отдыхать после обеда вовсе не так уж плох. Оставшись в одной сорочке, она легла в комнате со спущенными гардинами, не пропускавшими жарких солнечных лучей, и мгновенно заснула.
Пробудило ее легкое прикосновение чьей-то руки. Готовая наброситься на дерзкого, она открыла глаза и, к собственному удивлению, уставилась в свежее круглое лицо молоденькой девушки, с любопытством взиравшей на иностранку.
— Прошу прощения, синьора, — прошептала незнакомка по-итальянски мягким, музыкальным голоском.
Касси заставила себя перейти на итальянский.
— Кто ты? — спросила она, приподнимаясь на локте. Девушка улыбнулась забавному произношению англичанки.
— Розина, племянница Марины. Ваша горничная. Синьор велел мне помочь вам одеться. Он хочет видеть вас в библиотеке.
— Хорошо, — согласилась Касси, садясь. Розина, как и все слуги, была одета в черное. Блестящие темные волосы были забраны в такой же строгий узел, как у Марины. Она была совсем молодой, лет шестнадцати. Касси неожиданно сообразила, что служанка упорно не сводит с нее глаз.
— Что тебе? — резко бросила она, боясь, что девушка отнесется к ней с таким же презрением, как ее тетка.
— Ваши волосы, синьорина. Они словно золотые нити и ужасно густые. Я как-то видела волосы такого же цвета, но им до ваших далеко. Все говорят, что у меня неплохо получаются прически. Вы окажете мне большую честь, синьорина, если позволите вас причесать.
Касси немедленно раскаялась в своей грубости и приветливо сказала:
— Спасибо за комплимент, Розина. Я буду рада принять твою помощь.
Розина кивнула и улыбнулась. На пухлых щечках появились две глубокие ямочки.
— Я принесу вам платье, синьорина.
Касси поднялась и отправилась в гардеробную, чтобы ополоснуться прохладной водой. Вернувшись в спальню, она несколько минут постояла, наблюдая за новой горничной. Девушка показалась ей добродушным, бесхитростным созданием. Неужели это милое личико когда-нибудь исказит пренебрежительная гримаса?
— Ты очень молода, Розина, — заметила Касси, пока горничная помогала ей облачиться в светло-голубое муслиновое платье.
— Да, синьорина, — весело откликнулась девушка, усаживая Касси перед туалетным столиком. — Монахини сказали моей матери, что я слишком хорошая служанка и не должна растрачивать жизнь, выйдя замуж слишком рано. — И, философски пожав плечами, добавила:
— Возможно, в семнадцать лет и я захочу мужа и детей. Но пока.., это большая честь, синьорина, служить на вилле Парезе. Синьора все очень уважают и почитают, несмотря на то…
Она осеклась и покраснела.
— ..несмотря на то что он наполовину англичанин, — весело докончила Касси.
— Да, синьорина, хотя об этом вспоминают, только когда он возвращается из Англии.
За болтовней Розина не забывала о деле и ловко заплетала длинные волосы. Касси, не любившая косы, нахмурилась, но придержала язык, решив дождаться результата, и уже через несколько минут смотрела в зеркало, довольная и несколько ошеломленная собственным видом. Горничная сделала ей прическу в римском стиле: на голове красовалась корона из кос, а остальные золотистые пряди свободно вились по спине.
— Чудесно, Розина, — похвалила Касси. — Самой бы мне нипочем так не сделать.
Темные глаза девушки радостно сверкнули, и Касси лукаво улыбнулась:
— Я должна поблагодарить твою тетю за то, что она привела тебя сюда.
* * *
Говоря по правде, Марина была последним человеком на земле, которого Касси хотелось видеть. Но экономка уже маячила у подножия лестницы с тряпкой в руках — по-видимому, была занята уборкой.
— Что хочет синьорина? — бесцеремонно осведомилась она, и Касси невольно стиснула зубы. Подумать только, что за тон? Нет, пришло время поставить на место эту грубиянку.
Намеренно остановившись на верхней ступеньке, чтобы казаться выше экономки, девушка сухо приказала:
— Я попрошу вас принести мне стакан лимонада, Марина. Холодного и не слишком сладкого. Я буду с синьором в библиотеке.
У Марины оказались очень мелкие налезающие друг на друга передние зубы, совсем не страшные с виду — зря она так угрожающе их ощерила.
— Мне очень хочется пить, Марина. Поторопитесь, пожалуйста, — продолжала девушка и, пройдя мимо застывшей от негодования экономки, добавила:
— Тысяча благодарностей. — Она уже отошла довольно далеко, но какой-то дьяволенок словно подначивал ее еще немного подразнить служанку. — Кстати, Марина, прошу прощения, вы синьора или синьорина?
— Синьора, — рявкнула экономка и, повернувшись, исчезла в дальнем конце вестибюля.
Все еще улыбаясь своей маленькой победе, Касси добралась до библиотеки и взялась было за ручку в виде грифона, но насторожилась и прислушалась. Либо граф разговаривает сам с собой, либо у него гости. Девушка постояла несколько минут, уговаривая себя не разыгрывать застенчивую дурочку. Кто бы ни был собеседник графа, хуже, чем Марина, он все равно не поведет себя.
Девушка гордо вскинула голову и распахнула дверь. Сегодня утром она мельком осмотрела библиотеку, спеша поскорее добраться до сада, но сразу же невзлюбила комнату, отделанную темными панелями. Тяжелые кожаные кресла и громадный стол красного дерева казались слишком суровой и чисто мужской обстановкой.
Граф стоял у стола, одетый, как всегда, — черные брюки, сапоги и свободная белая сорочка. Он поднял глаза и приветливо улыбнулся Касси. Взгляд девушки остановился на молодом джентльмене, небрежно облокотившемся на каминную полку. Он стоял, сунув руки в карманы фрака, и спокойно рассматривал Касси. Черные волосы были напудрены и схвачены на затылке темно-синей бархатной лентой. Невысокого роста, чуть повыше Касси, изящный, худощавый, но хорошо сложенный, он показался девушке необычайно красивым. На оливковом лице резко выделялись густые изогнутые брови. Глаза почему-то показались ей знакомыми. Гость выглядел настоящим итальянцем из хорошей семьи. Он медленно раздвинул полные губы в улыбке и вежливо поклонился.
Касси подумала, что он к тому же очень грациозен, и улыбнулась в ответ.
— Кассандра, дорогая, — приветствовал ее граф, — у меня для тебя сюрприз. Это мой сводный брат, Чезаре Беллини.
Чезаре унаследовал такие же высокие скулы и прямой римский нос, как у Энтони. Касси заметила, что молодой человек, весело поблескивая глазами, тем не менее внимательно к ней присматривается. Наконец он произнес, растягивая слова, словно боясь, что она его не поймет:
— Польщен знакомством, синьорина. Вилла Парезе никогда еще не бывала пристанищем столь прекрасной дамы.
«Пристанище, — подумала девушка, — будто я какая-то вещь!»
Однако она учтиво кивнула и слегка присела перед гостем:
— Я совсем недавно узнала, что графу посчастливилось иметь брата, синьор.
— Вам лучше спросить его, считает ли он меня таким уж благословением, синьорина. Брат сообщил мне, что вы англичанка.
Оставалось лишь гадать, что еще рассказал граф Чезаре.
— Да, синьор. — Она бросила на Энтони вызывающий взгляд и добавила:
— И хотя я нахожу вашу страну чудесной, все же должна признаться, что очень скучаю по родине.
Касси хотела сказать что-то еще, но в эту минуту появилась Марина с серебряным подносом в руках и, не глядя на девушку, подошла к графу:
— Лимонад для синьорины, синьор. “Так, значит, ты вступила в поединок с экономкой, дорогая”, — подумал Энтони, но вслух произнес:
— Вы очень добры, Марина. Синьорина так любит лимонад!
Экономка низко присела и удалилась с таким видом, словно хлебнула уксуса. После ее ухода граф весело произнес:
— Как видишь, братец, Марина еще не свыклась с мыслью о том, что у нее теперь есть хозяйка.
— Не совсем так, синьор, — мило пояснила Касси. — Будь я графиней, а не любовницей, уверяю вас, что Марина не знала бы, как мне угодить.
— Назови день, дорогая, — мягко возразил граф, глаза которого так и искрились смехом.
Касси открыла было рот, но тут же захлопнула его, видя, что Чезаре с искренним недоумением взирает на них. Она отвернулась и села в глубокое, мягкое кресло, забыв о лимонаде.
— Граф очень мало рассказывал мне о вас, синьор. Чезаре широко развел руки:
— Поверьте, синьорина, ему совсем невыгодно рассказывать обо мне. Такой неуклюжий гигант и к тому же с перевязанной рукой! Настолько нескладный, что ухитрился где-то получить рану в плечо!
Касси, до сих пор с улыбкой слушавшая, как добродушно он подтрунивает над братом, вмиг стала серьезной.
— Это не он оказался неловкие, синьор, — выпалила она.
Граф усмехнулся:
— Скажем лучше, что я просто был очень беспечен, Чезаре.
— Кажется, я столкнулся с тайной, — весело объявил Чезаре, переводя взгляд с раскрасневшегося лица Касси на улыбавшегося брата, и, словно поняв, что дальнейшие расспросы приведут девушку в смущение, резко сменил тему:
— Генуэзскому обществу так не хватало твоего блестящего присутствия, Антонио, но дела, как всегда, процветают. Кстати, ты не поверишь, но старый Монтальто день и ночь добивается благосклонности очаровательной Джованны.
Граф, казалось, не слишком заинтересовался, но Касси вся обратилась в слух, ожидая его ответа.
— Боюсь, Джованна сведет беднягу Монтальто прежде времени в могилу, — с сожалением улыбнулся Энтони, покачивая головой.
— Для столь проницательного и неглупого человека он ведет себя, как зеленый юнец! Странно, что Монтальто не смог устоять перед чарами женщины, вдвое его моложе.
— Что же тут удивительного, милорд, — вмешалась Касси, перейдя на английский. — В конце концов вы почти вдвое старше меня.
— Touchc , саrа. Продолжай свои расчеты, и ты, конечно, выяснишь, что, когда мне исполнится восемьдесят, тебе будет значительно больше сорока.
— Какая несправедливость! — притворно-негодующе запротестовал Чезаре, взмахнув руками, — жестом, ставшим за последние недели таким знакомым Касси. — Ты ведь знаешь, Антонио, я не говорю на твоем невыносимо-грубом английском.
Неужели ты не должен быть хоть немного вежливее со своим бедным братом?
— Простите нас, синьор, — умоляюще улыбнулась Касси. — К сожалению, я не могу воздать вашему брату по заслугам, когда говорю по-итальянски.
— А мне кажется, ты прекрасно выражаешь свои мысли на обоих языках, дорогая. Чезаре, надеюсь, ты выпьешь с нами вина? Мы можем поднять бокалы за успех Монтальто у прелестной Джованны.
Касси разочарованно вздохнула, когда Чезаре, пусть и нехотя, но все же откланялся. На прощание он галантно поднес к губам ее руку и слегка поцеловал ладонь.
— Вы должны настоять, чтобы Антонио приглашал меня почаще на виллу Парезе, синьорина.
— Тебе и без того прекрасно известно, что ты всегда желанный гость, щеголь несчастный, — засмеялся граф, похлопав брата по плечу. Лицо Чезаре озарилось лукавой усмешкой:
— Но, Антонио, в прошлом мне приходилось довольствоваться лишь твоим обществом, отнюдь не столь занимательным. Сейчас все по-другому.
— Буду рада увидеть вас снова, синьор! — искренне воскликнула Касси.
— Надеюсь, между нами всегда будет царить подобное согласие, синьорина.
Чезаре отвесил брату шутливый поклон и, кивнув на прощание Касси, вышел.
Вечером, когда они ужинали на маленькой закрытой веранде, выходящей в сад, Касси отложила вилку и вкрадчиво осведомилась:
— Я все время гадаю, милорд, что сделал бы ваш добрый брат, узнай он от меня о вашем постыдном поступке.
Прежде чем ответить, граф вздернул брови и пригубил вино.
— Говоря по правде, сага, я был доволен, когда ты придержала язычок, в противном случае, боюсь, тебе пришлось бы испытать немало унижений. Хотя Чезаре очень любит разыгрывать рыцаря перед красивыми женщинами, его преданность мне безгранична.
Касси, взбешенная насмешкой, отвела глаза:
— Значит, вы ничего ему не сказали? Граф откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
— Только, что ты англичанка и моя почетная гостья.
— Почетная гостья! Вы прекрасно понимаете, что он считает меня вашей любовницей!
— Ты, конечно, права, Кассандра, но давай не будем спорить. Если желаешь броситься к ногам моего бедняги брата и молить о покровительстве… — Граф многозначительно пожал плечами. — Он скорее всего восхитится моей дерзостью.
Плечи девушки устало опустились. Выражение темных глаз Энтони чуть смягчилось:
— Я разве не говорил, что Чезаре — мой единственный родственник? Я унаследовал от матери виллу Парезе — это ее приданое.
Завороженная нежностью его голоса, Касси подняла голову.
— Парезе.., это ее девичье имя?
— Да. Древнее уважаемое семейство, вошедшее в историю Генуи и ведущее род от Андреа Дориа. Тогда Генуя была владычицей морей.
— Андреа Дориа… — тот, который бросал в море серебряные сервизы?
Граф не сразу ответил, поглощенный своим занятием. Длинные пальцы ловко снимали кожуру с апельсина.
— Да, именно тот, — наконец кивнул он, очаровательно улыбаясь. — Неотразимый красавец, блестящий адмирал, спасший Геную в начале XVI века от французов, а потом от испанских и миланских наемников. Именно он дал Генуе олигархическую конституцию и вновь установил мир на Ривьере.
Наклонившись вперед, Энтони вручил Касси сочную дольку:
— Очень сладко. Надеюсь, тебе понравится. Касси с удовольствием надкусила апельсин, и оранжевый сок потек по подбородку.
— К несчастью, — продолжал задумчиво граф, вновь возвращаясь к давно минувшим дням, — со времен Андреа Дориа Генуе отчаянно не хватает героев. Но мы выжили и даже приобрели репутацию банкиров всех европейских стран. Именно это занятие, Кассандра, и требует моего внимания в промежутках между путешествиями и поездками в Англию.
. — Вы , банкир? — ошеломленно пробормотала девушка. — Но английские графы считают ниже своего достоинства занятия ремеслом или торговлей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52