— Солнце светило вам в спину.
— Ничего подобного!
Если верить их словам, они целовались. Что ж, решил Купидон, это дает ему основания надеяться. Более того, судя по содержанию разговора, они сейчас одни.
Если бы только лук и стрелы были при нем! Как легко он мог бы выполнить свою задачу!
Впрочем, лучше не думать о невозможном, а сосредоточиться на том, что он может сделать сейчас, пока Александра и Лонстон находятся наедине. Купидону была достаточно знакома земная жизнь в XIX веке, чтобы знать: девушкам сейчас редко позволяют оставаться наедине с поклонниками. Купидон отчаянно искал способ использовать настоящую ситуацию к своей выгоде.
Когда их шаги и голоса стали затихать, Купидон понял, что они уходят. Он встал, намереваясь последовать за ними. Не зная точно, как способствовать их роману, он решил воспользоваться любой возможностью, какая только представится.
Проскользнув сквозь стену, он опередил свои жертвы и вышел в комнату, посередине которой помещался стол с массивными гнутыми ножками. На столе стояла масляная лампа. Вскоре крылатый бог с удовлетворением увидел появившуюся в дверях Александру. Она смотрела прямо сквозь него.
Стоя на пороге маленькой проходной комнаты, Александра услышала отчетливое царапанье. Впереди был длинный узкий коридор, откуда короткий лестничный марш вел к развалинам часовни.
— Вы слышали? — спросила она подошедшего Лонстона.
— Да, — отвечал он. — Это опять наши привидения. Но чего они хотят от меня, от моих гостей, что им нужно в моем доме? Я не знаю, что и думать.
Лорд Брэндрейт стоял в холле замка Перт, с некоторым недоумением глядя в темноту начинавшегося под лестницей коридора, и никак не мог понять, что за шум он только что слышал. Холодок пробегал у него по спине, и ему вновь и вновь приходило в голову, что со вчерашнего дня его душевное спокойствие нарушилось. Во-первых, в замке Перт, по слухам, объявились привидения, присутствие которых подозревали и в Роузленде. Во-вторых, его старшая и самая благоразумная дочь нанесла совершенно неприличный визит Лонстону. Маркиз также узнал, что его жена страдает какой-то необъяснимой болезнью, требующей вмешательства врача, а затем выяснилось, что Александра ест по шесть-семь раз в день.
Неудивительно, что после этого какой-то странный звук так подействовал ему на нервы!
Но где же все-таки Лонстон и Александра?
Маркиз прибыл в замок несколько минут назад, и дворецкий проводил его к младшим дочерям. Даже дворецкий был удивлен, не застав в гостиной ни своего хозяина, ни старшей дочери маркиза.
Джулия и Виктория объяснили отцу отсутствие хозяина дома и своей сестры — они, мол, отправились на поиски привидения, которое девушки видели раньше. Они наговорили ему еще много всякого вздора о какой-то прекрасной женщине и странных звуках — то ли царапанье, то ли скрежете.
Маркиз сначала не придал значения их возбужденному виду, полагая, что его дочери просто начитались романов. Но теперь, вглядываясь в темноту коридора в ожидании бог весть чего, он уже не был так уверен, что они заблуждались, по крайней мере, в отношении подозрительных звуков.
Спустя минуту, которая показалась ему вечностью, он услышал звук шагов. В конце коридора появилась Александра в сопровождении Лонстона. Оба явно не замечали маркиза — их внимание было поглощено тем же явлением, которое привлекло и его.
Подойдя к лестнице, Александра обернулась к Лонстону.
— Рискнем ли мы войти в часовню? — спросила она.
— Быть может, нас туда именно и призывают? — предположил с улыбкой Лонстон.
Александра устремила на него долгий взгляд. Когда он был так мил с ней, как сейчас, она искренне наслаждалась его обществом. Его карие глаза вспыхивали улыбкой всякий раз, когда он поддразнивал ее, чем он занимался с тех пор, как они вышли из гостиной.
Психея предложила ей завести с Лонстоном флирт, и, быть может, поэтому Александра и не остановила его, когда он начал болтать всякий вздор. А это был именно вздор, и ничего больше. Сначала виконт очень лестно отозвался о ее темно-синем жакете, затем похвалил за храбрость, проявленную в стремлении увидеть привидения, а затем заявил — верх неприличия! — что она сама желала его поцелуя при их первой встрече на берегу Эйвона.
Александре никогда так не кружили голову, да она и не позволяла никому с собой такого обращения. И все же, глядя сейчас в глаза Лонстону, она всем сердцем отзывалась на его слова, на его усмешку, на его близость.
Ужасная мысль пришла ей в голову. Ей захотелось, чтобы виконт снова поцеловал ее. Александра поспешно прогнала эту мысль. Не может же она все время с ним целоваться! Нужно просто пококетничать с Лонстоном, чтобы Энтерос оставил свое намерение похитить ее, но, если она позволит Лонстону целовать себя всякий раз, когда они окажутся наедине, хорошенькое у него сложится о ней мнение!
— О чем вы думаете? — прошептал виконт, наклоняясь к ней.
— Ни о чем, — отвечала Александра тоже шепотом. Пальцы его сжали ее руку чуть повыше локтя, и сердце у нее затрепетало.
— Скажите мне… — Он склонился еще ближе. Александра ощущала на виске его горячее дыхание. — Вы думаете о вчерашнем дне или, быть может, о том, что было позапрошлым летом?
— Не напоминайте мне о том, чему не следовало быть, — сказала она, не смея поднять на него глаза. Александра знала, что стоит ей взглянуть на Лонстона — и она снова бросится ему на шею. — И не подстрекайте меня к тому, чего быть не должно.
Лонстон слегка коснулся губами ее виска.
— Я начинаю думать, что вы как раз такая женщина, которой нравится, когда ей напоминают о том, чего не должно было быть.
Почему ей так приятны эти слова? Почему рядом с ним она неизменно забывает, как презирает его?
Нет, так нельзя, внушала себе Александра. Флиртовать с Лонстоном — еще куда ни шло, но нельзя позволять ему целовать себя, а, судя по всему, именно это он и собирался сделать.
Она неохотно попятилась и, приподняв юбки, начала медленно подниматься по ступеням.
— Думаю, нам следует зайти в часовню и посмотреть, нет ли там кого.
— Как вам угодно, — отозвался Лонстон.
— Я уверена, что вчера шум доносился именно оттуда, — добавила она.
Поднявшись на площадку, Александра обернулась, дабы убедиться, что спутник следует за ней, — и в этот миг кто-то сильно толкнул ее в спину. Она с криком пошатнулась и полетела вниз, но стоявший у подножия лестницы Лонстон вовремя подхватил ее.
Девушка была так испугана, что не сопротивлялась и только с трудом выговорила слова благодарности.
— Вас толкнули! — воскликнул он. — Я это ясно видел.
— Да, — задыхаясь, признала она. Зачем Энтерос это сделал?
— Ну, ну, все в порядке. — Лонстон успокаивающе погладил ее по спине. Одной рукой Александра обхватила его шею и не желала отпускать.
— Лонстон, я боюсь, — прошептала она, прижимаясь лицом к его груди. — Я… я видела… привидения, но они никогда не пытались мне вредить.
И притихла, даже не пытаясь высвободиться. Лонстон шептал ей какие-то успокаивающие слова, крепко обнимая за талию. Постепенно сердце у нее в груди перестало бешено стучать, тепло, исходившее от крепких, надежных рук Лонстона, согрело и успокоило ее.
Придя наконец в себя, она попыталась отстраниться, но виконт ей этого не позволил.
— Вы чересчур бледны, если я вас отпущу, вы упадете, — сказал он твердо.
И Александра вновь опустила голову ему на плечо.
— Благодарю вас, — прошептала она, — наверное, вы правы.
Минуту спустя Александра подняла голову. Она хотела лишь осторожно отстраниться, но губы Лонстона оказались слишком близко к ее губам, чтобы она могла осуществить это намерение. Глаза его вспыхнули страстью, и Александра, сама не зная, что делает, потянулась к нему.
— Лонстон, — прошептала девушка. Она жаждала поцелуя, и желание взяло в ней верх над всеми понятиями о скромности и приличиях.
Большего поощрения ему не потребовалось. Губы его приникли к ее губам нежным, чувственным поцелуем, от которого у Александры захватило дух. Рассудок ее замолк, словно его и не было вовсе. Если она и знала, что поступает очень и очень дурно, то отбросила эти слабые укоры совести и погрузилась в полное блаженство. Она не могла ни о чем думать — только чувствовать его нежные поцелуи, так непохожие на то, как он целовал ее прошлый раз, — и силу его объятий.
Так вот что такое любовь, мимолетно подумала Александра. Ей казалось, что легкий ветерок переносит ее с облака на облако. Слабый стон удивления и восторга вырвался у нее, и объятия Лонстона стали теснее. Горячая сладкая волна нахлынула на нее, и Александра, закрыв глаза, целиком отдалась восторгу.
Лорд Брэндрейт вернулся в Роузленд, так и не известив о своем присутствии ни свою дочь, ни лорда Лонстона. Он был настолько поражен видом Александры, целующей виконта — да еще с такой страстью, — что, отказавшись от первого порыва влепить Лонстону пощечину и немедленно увезти своих дочерей из его дома, велел подать коня и стремительно покинул замок. Он хотел поговорить с женой о том, что увидел и что мог означать такой поцелуй. Она знала Александру лучше, чем он, и могла бы предложить, что теперь делать — если вообще что-нибудь следует делать.
Сам маркиз был совершенно озадачен. Почему Лонстон вдруг воспылал нежными чувствами к его благоразумной дочери и почему она с такой готовностью поддалась ему, хотя всем было давно известно, что они на ножах? Уж не влюбилась ли она наконец? Или Лонстон пытался злоупотребить ее неопытностью? Как бы там ни было, маркиз желал узнать мнение жены, прежде чем вмешиваться в эту историю. Главной причиной его колебаний было то, что он сам не раз целовал Эвелину еще до того, как осознал, что любит ее по-настоящему. Совесть не позволяла ему назвать Лонстона распутником только за то, что он целовал его дочь.
Маркиз нашел жену в ее спальне, голубой с золотом. Эвелина лежала в постели, и вид у нее был утомленный.
— Ты плохо спала? — спросил он, забывая в тревоге обо всех других заботах.
— Мне все время хочется спать — не знаю уж почему. Я рада, что позволила тебе позвать врача, так как просто в толк не возьму, куда девалась моя обычная живость.
Он подвинул кресло к кровати и взял жену за руку. Маркиза повернулась к мужу, и свет из окон залил ее прелестное лицо. Ей было сорок девять лет, но она была все еще красива, как в тридцать лет. Как он любит ее, думал маркиз, глядя ей в лицо. Он был рад, что послал за доктором Ньюки, — под глазами у Эвелины лежали темные круги. Но цвет лица у нее был здоровый, на щеках даже играл легкий румянец.
Маркиз провел большим пальцем по ее подбородку.
— Я обожаю тебя, Эвелина, — сказал он вполголоса. Маркиза прищурилась. Без очков она с трудом могла разглядеть его лицо.
Однако она улыбнулась и положила свою руку поверх руки мужа, а потом, повернув ее, поцеловала ладонь.
Удовлетворенно вздохнув, она спросила:
— Ты так быстро вернулся? Ты поговорил с Лонстоном? Все хорошо, я полагаю?
Маркиз тяжело вздохнул:
— Не знаю. Видишь ли, я застал нашу дочь в объятиях нашего нового соседа.
— Какую дочь? — Она удивленно вскинула брови…
— Не ту, о какой ты думаешь, — усмехнулся он.
Глаза леди Брзндрейт блеснули.
— Вот как! Значит, Александра влюбилась в Лонстона. Я так и думала.
— И тебя это не удивляет?
— А чем ты недоволен? Тем, что не заметил этого раньше меня?
— Но я же ее отец. И мы с ней друзья.
— Это верно. Но, по правде говоря, я начала подозревать, что в этом деле замешан Купидон, когда Александра надела вчера то самое платье.
— Какое платье? — спросил маркиз, откидываясь в кресле. Отцовские заботы снова одолели его. Он заметил, что жена прикусила губу, видимо раскаиваясь в своей откровенности.
— Я его не видела до вчерашнего дня. Это у нее, наверное, новое платье — хотя, впрочем, мне кажется теперь, что она просто вырезала ниже декольте на своем голубом бархатном платье.
— Что? — воскликнул он. — В декольтированном платье, с обнаженной грудью, днем? Я просто потрясен!
— Прошу тебя, не волнуйся. Помнится, когда я стала неравнодушна к тебе, я тоже изменила стиль моих туалетов. Если память мне не изменяет, ты был даже поражен моим видом.
— Глупости! Я ничего подобного не помню, разве что ты довольно безвкусно одевалась, пока Аннабелла не занялась тобой. А потом ты стала очень модной и очень хорошенькой.
Маркиза подозрительно на него посмотрела.
— А разве на тебя не произвело впечатление мое декольте? Ты лицемер, Брэндрейт, и сам это знаешь!
Он не стал протестовать, сознавая, что она права.
— Черт возьми, ты всегда меня видела насквозь. Какой мужчина устоит против женского обаяния!
— Вот именно!
— Но с каких пор Александра решила испытывать свое обаяние на нашем новом соседе, хотел бы я знать? Ведь они всегда терпеть не могли друг друга. Нет, во всей этой истории, включая маскарад, есть что-то подозрительное!
Маркиз вздохнул. И, подумав немного, прибавил:
— Когда Александра вернется, я с ней поговорю и предостерегу ее. Нельзя отдавать сердце человеку, который может не ответить ей взаимностью. Но скажи, дорогая, стоит ли мне спросить у нее…
Взглянув на жену, он увидел, что та задремала, глаза ее закрыты, дыхание стало медленнее и ровнее, губы слегка полуоткрыты.
Нежность к ней переполнила сердце маркиза.
— Эвелина, моя любимая! — прошептал он. — Прошу тебя, не болей. Не знаю, что я стал бы делать без тебя.
— Это называется стетоскоп, — сказала Александра, когда за доктором закрылась дверь.
Психея заинтересовалась инструментом, которым пользовался доктор при осмотре. Это был небольшой предмет, около десяти дюймов в длину, с двумя раструбами наподобие колокольчиков. Большой «колокольчик» доктор прижал к груди Александры, а меньший поднес к уху.
— Он выслушал мое сердце и легкие, чтобы определить по звуку, что со мной. Все это вздор, по-моему, но доктор Ньюки пользуется прекрасной репутацией в Фалмуте.
— Я видела, как вы вздрогнули, — сказала Психея. — Вам было больно?
Александра улыбнулась:
— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32