Мне снилось, что я сижу на скамье в саду и она подходит ко мне…
Вернувшись в этот дом, я могла ждать чего-нибудь подобного, но, как мудро советовала мне бабушка, надо было оставить прошлое позади и жить настоящим.
Как много событий произошло после смерти мамы!
Я повторила себе, что прошло шесть лет. Но слишком многое напоминало мне о маме в этом доме, и временами мне казалось, что я ощущаю ее незримое присутствие.
Несомненно, детям понравился Мэйнорли. К нашему облегчению, они сразу почувствовали себя здесь как дома. Ли повеселела: это место было ей по вкусу.
Пони вызвали у детей восторг, и теперь ежедневно конюх Томас занимался с ними на лужайках. Этого удовольствия им явно недоставало в Лондоне.
Томас заявил, что обе девочки неплохо справляются. Я была рада этому. Люси изменилась. Она перестала постоянно жаться ко мне, хотя я чувствовала, что остаюсь главным человеком в ее жизни. Но теперь она стала увереннее в себе и держалась наравне с Белиндой. Они по-своему любили друг друга, и, хотя время от времени и ссорились, когда Белинда желала подчеркнуть свое превосходство — превосходство дочери великого человека, все же их устраивала компания друг друга.
Несколько беспокоила меня неприязнь Белинды к своему отцу. Мне были явны его чувства к ребенку.
Он не принадлежал к тем мужчинам, которые способны понимать детей, и к тому же никак не мог забыть о том, что именно рождение Белинды привело к смерти ее матери. Чем больше я узнавала его, тем больше понимала, какую зияющую пропасть в его жизни вызвала эта потеря.
Мне следовало бы пожалеть его. В наших чувствах было так много общего. Но мне мешала память о том, как я была счастлива до тех пор, пока он не вторгся в нашу жизнь, полностью изменив ее. В свое время их общие с мамой комнаты располагались на третьем этаже. Раньше я старалась не заходить туда. Это были лучшие помещения в доме — спальня с небольшой гардеробной и гостиная, обставленные, насколько я помнила, в сине-белых тонах.
Я почувствовала непреодолимое желание заглянуть туда и на второй день после приезда подошла к этим комнатам. Но, когда я повернула дверную ручку, оказалось, что дверь заперта.
Я пошла в гостиную миссис Эмери. Мне было известно, что как раз сейчас она должна приготовить себе чашечку чая, присесть у огня и почитать либо «Лорну Дун», либо «Ист Линн», если, конечно, у нее не изменились привычки. В былые времена она читала только эти две книги и, завершив одну, бралась за другую. Она говорила, что ей этого вполне хватает.
Книги были очень интересные, и ей всегда было любопытно, что же произойдет дальше.
Я постучалась в дверь и немедленно услышала повелительное:
— Войдите.
Вероятно, миссис Эмери решила, что кто-то из слуг хочет помешать ей наслаждаться приключениями Джейн Рид или леди Изабелл.
Узнав меня, она тут же сменила гнев на милость:
— Ой, заходите, мисс Ребекка. Как раз сейчас должна закипеть вода.
Она отложила в сторону «Лорну Дун»и взглянула на меня сквозь очки.
— Простите, что я мешаю вам отдыхать, миссис Эмери, — начала я.
— Да нет… ничего подобного. Вам, наверное, что-нибудь понадобилось, мисс Ребекка?
— Я по поводу этих комнат на третьем этаже… Я пыталась открыть дверь, но она заперта.
— О да, мисс Ребекка. Значит, вы хотите зайти?
— Да, пожалуй.
Миссис Эмери встала, направилась к столу и достала оттуда связку ключей.
— Я провожу вас, — сказала она.
— Есть какая-нибудь причина, по которой эти комнаты заперли?
— О да, причина есть. Вы же знаете, Я не решилась бы на такое.
Мне показалось, что она изъясняется несколько загадочно, но к этому времени мы как раз подошли к двери. Она отперла замок, и я вошла в комнату.
Для меня это стало потрясением., потому что все здесь выглядело так же, как при маме. Повсюду были видны ее вещи: зеркало в эмалевой рамке на туалетном столике, на обратной стороне которого выгравированы ее инициалы, щетки для волос… Я взглянула на большую двухспальную кровать, на которой они спали с Бенедиктом, на большой белый шкаф с позолоченными ручками. Подойдя к шкафу и открыв его, я заранее знала, что там висит ее одежда в том самом порядке, в каком она сама развесила ее.
Я повернулась и взглянула на миссис Эмери, стоявшую воле меня с влажными глазами, покачивая головой.
— Это он так приказал, — сказала она. — Сюда никто не заходит, кроме меня, делать уборку время от времени. Здесь я все убираю сама. Он не хочет, чтобы Кто-нибудь приходил сюда. Приезжая в Мэйнорли, он сидит в этой комнате часами. Мне это не нравится, прямо вам скажу, мисс Ребекка. Что-то здесь неладно.
Я почувствовала, что ей хотелось побыстрее покинуть комнату.
— Он бы хотел, чтобы эту комнату вообще никто не посещал, — сказала она. — Он с неохотой разрешает мне здесь убираться.
Мы вышли, и миссис Эмери заперла дверь. Вернувшись в гостиную, она тут же спрятала связку ключей в стол.
— Я была бы очень рада, если б вы не отказались выпить со мной чашечку чая, мисс Ребекка.
Я сказала, что сделаю это с удовольствием.
Она дождалась, пока закипел чайник, сняла его с огня и заварила чай.
— Пусть настоится, — сказала она и села — — Вот так оно и идет с тех пор… — начала она. — Понимаете, она много значила для него.
— Для меня тоже, — напомнила я.
— Я знаю. Чудесная женщина была ваша мать, Столько в ней было любви… так ее всем не хватает… похоже, никто ее забыть не может. Он-то на нее давным-давно засматривался. Это всем было ясно. Какая трагедия: так любили друг друга и так мало вместе прожили.
— С моим отцом у нее был счастливый брак.
Миссис Эмери покивала головой.
— Я считаю, лучше бы мистер Лэнсдон велел все переменить в этой комнате. Одежду куда-нибудь убрать. Нельзя так терзать себя. Вряд ли он этим сможет вернуть ее. Хотя…
— Хотя что, миссис Эмери?
— Ну, в доме, вроде этого, которому уж не одна сотня лет, людям много чего может показаться. То тень мелькнет в этих больших комнатах, то пол где-нибудь заскрипит. Пустоголовые девчонки из прислуги всякое болтают, если вы понимаете, что я имею в виду.
— О привидениях?
— Примерно так. Видите ли, взять хотя бы ту историю про леди Фламстед и мисс Марту, которые жили здесь давным-давно… Говорят, леди Фламстед временами здесь появляется.
— Я слышала эту историю. Она умерла при родах.
Миссис Эмери печально взглянула на меня:
— Вот видите, та же самая история. Ваша матушка умерла, произведя на свет Белинду.
— Если верить рассказам, моя мама ничуть не напоминает леди Фламстед, а Белинда — мисс Марту.
Та была всем сердцем предана своей матери. А Белинда, как я замечаю, любит только себя.
— Так уж бывает с детьми, но, как я вам говорила, мне бы хотелось убрать все в этих комнатах. Но он этого не позволит. Может, ему легче становится, когда он приходит туда. Кто знает? Получается, что ему не смириться с этой потерей.
— Ах, как все это грустно, миссис Эмери!
— Такова жизнь, мисс Ребекка. Уж если милосердный Господь подвергает нас испытанию, мы должны нести свой крест.
Я согласно кивнула.
— И все-таки это не правильно, особенно теперь, когда он опять женился.
— Если он так любил маму, то почему?
— Ну, мужчине нужна женщина. Он такой же, как другие. И уж если нет той, без который жить нельзя, находится другая. Жаль мне эту новую миссис Лэнсдон. Странная она женщина. Никогда у меня душа не лежала к иностранцам. И говорят они не так, и руками без толку машут.
— Ненормальные, в общем. Но она его любит, в этом можете не сомневаться. Ну вот, он женился на ней, так? Если уж женился, то нечего ходить туда, просиживать часами. Прошлого не вернешь, верно?
— А она… знает?
— Боюсь, что знает, бедняжка. Всякий раз, когда он приезжает сюда вместе с ней, то приходит в эту комнату. Не думаю, что ей такое нравится.
— Но к ней он тоже должен испытывать какие-то — чувства…
— Таких, как мистер Лэнсдон, трудно понять. Уж как они с вашей матушкой любили друг друга! Но вот нынешняя миссис Лэнсдон… да, молоденькая она, гораздо моложе его, и выглядит она неплохо. Еще есть у нее французская горничная — Иветта, что ли? Странное какое-то имя. Нет, не нравятся мне иностранки.
Хотя новая миссис Лэнсдон аккуратная, за волосами следит, все такое прочее… поэтому меня не удивляет, что она привлекла его. Кое-кто из слуг говорит, что она крутилась возле него, помогала с этими избирателями. Ну и, как говорит Джим Феддер с конюшни (вы уж простите за выражение, мисс Ребекка), что она — лакомый кусочек, из тех, которым мужчины не могут отказать, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Я вас понимаю, миссис Эмери.
— Да, надо признать, насчет этой комнаты вы быстро разузнали и мне пришлось вас туда свести… вы же вроде хозяйки дома, если отсутствуют мистер и миссис Лэнсдон. Но я вам вот что скажу: в доме, вроде этого, людям не нужно подогревать воображение. Кое-кто уже поговаривает, будто ваша матушка покоя не знает оттого, что он по ней так убивается. Погодите, скоро начнут болтать, что повторяется история с леди Фламстед.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду; миссис Эмери.
Она сидела, печально покачивая головой, потом спросила меня:
— Еще чашечку, мисс Ребекка?
— Нет, спасибо. Я пойду. Нужно еще кое-что сделать. Было очень приятно побеседовать с вами.
Я ушла от нее. Мне хотелось побыть одной, подумать.
Я была уверена, что к моменту моего отъезда из Мэйнорли дети полностью освоятся там. Они уже стали любимцами миссис Эмери, Энн и Джейн. Но все же я пыталась проводить с девочками большую часть времени.
Однажды, когда я находилась в детской, Джейн принесла молоко с печеньем — второй завтрак для детей.
Она решила подождать, пока они выпьют молоко, потому что ей не хотелось второй раз подниматься на верхний этаж за пустой посудой.
Но тут же сидела Ли, и мы завели разговор, начав с погоды, по-моему. Я заметила, что все, кажется, хорошо устроились, и спросила у Джейн, не жалеет ли она о том, что пришлось покинуть Лондон.
— Ну, на миссис Мэндвилл работать было одно удовольствие, — сказала она. — Правда, дом был, конечно, маловат, да и не совсем удобен… но она была чудесной хозяйкой. Но в таком большом доме, как ваш, — совсем другое дело.
— В доме, принадлежащем члену парламента? — спросила я.
— Ну знаете, такой джентльмен, как мистер Лэнсдон… у него работать одно удовольствие.
— Наверное, здесь скучновато, Джейн?
— Только когда нет хозяина. А когда он появляется, устраиваются приемы, на которые съезжаются известные люди. Здесь редко бывает так спокойно, как сейчас, мисс. Но гостей уже давно не было.
— Что, здесь действительно бывает много людей?
— Ну да, друзья хозяина приезжают, а потом еще и ее родственники.
— Ты имеешь в виду месье и мадам Бурдон?
— Представьте себе, они не приезжали. Другое дело месье Жан-Паскаль.
— Ах, да… брат миссис Лэнсдон. Он здесь бывает?
— Он-то бывает. То и дело является.
Джейн слегка покраснела и хихикнула, и я вспомнила ту давнюю встречу с ним, когда, будучи еще ребенком, заметила, как он посматривает на молодых девушек.
— Ну, это же естественно, мисс… он ведь брат хозяйки.
— Конечно, естественно, — согласилась я.
Ли уже несколько дней плохо чувствовала себя, и я предложила вызвать доктора.
— О нет, мисс, все будет в порядке, — уверенно сказала она. — Наверное, это от смены климата.
— Конечно, Ли, между этой местностью и Лондоном разница, — признала я. — Но здешний климат похож на корнуоллский.
Мне показалось, что она выглядит несколько утомленной. Она призналась; что провела беспокойную ночь.
— Тогда отправляйся в постель и поспи часок другой, — посоветовала я. — Это пойдет тебе на пользу.
Наконец она согласилась, и я отвела детей в сад.
Я сидела возле пруда, лениво следя за мошкарой, которая вилась над водой. Девочки перебрасывались красным мячиком.
Внезапно я почувствовала, что мы здесь не одни, и резко обернулась. Поблизости стоял какой-то мужчина и наблюдал за нами.
Он улыбнулся. Это была одна из самых очаровательных улыбок, которые я видела в жизни: теплая, дружелюбная, чуточку насмешливая. Он снял шляпу и низко поклонился. Дети оставили игру и замерли, глядя на него.
— Какая очаровательная группа! — сказал он. — Мне следует извиниться за то, что я разрушил ее гармонию.
Полагаю, я имею честь видеть мисс Ребекку Мэндвилл.
— Вы правы.
— А одна из этих очаровательных юных леди — мисс Белинда Лэнсдон.
— Это про меня! — закричала Белинда.
— Что бы сказала мисс Стрингер, услышав тебя? — спросила я.
— Она бы сказала — не кричать, — предположила Люси, — Ты всегда кричишь, Белинда.»
— Люди любят слушать, что я говорю, — возразила Белинда.
— Ты забыла о хороших манерах, — сказала я. — А будь на моем месте мисс Стрингер, она обратила бы внимание на грамматику. Следовало сказать:» Это я «, а не кричать:» Про меня «.
— Все равно это про меня, как ни говори, — Она подошла к незнакомцу и протянула ему руку:
— Я — Белинда.
— Я так и предполагал, — заметил он.
— Вы ищете мистера Лэнсдона? — спросила я. — Он сейчас в Лондоне.
— Действительно? Что ж, придется довольствоваться знакомством с его очаровательным семейством.
— Вам уже известно, кто мы, — сказала я. — Не могли бы вы тоже представиться?
— Простите мне эту оплошность. Просто я был несколько ошеломлен удовольствием от встречи с вами в столь непринужденной обстановке. Меня зовут Оливер Джерсон. Можно считать меня коллегой вашего отчима.
— Очевидно, у вас был намечен деловой разговор с ним?
— Думаю, разговор с его семьей окажется не менее приятным.
Я решила, что он чуточку излишне обходителен — типичный городской мужчина, склонный разбрасывать явно преувеличенные комплименты. В то же время следовало признать, что делал он это мило и очаровательно, заставляя забыть о неискренности слов.
Джерсон попросил разрешения побыть с нами. Люси подошла поближе ко мне. Белинда развалилась на траве, с нескрываемым интересом глядя на незнакомца. Он снисходительно улыбнулся ей;
— Вы подвергаете меня тщательному исследованию, мисс Белинда.
— Как это? — спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49