— А вы знаете, что он руководит операцией.
— Это плохо, — сказал дядя Джеральд. — Первый лорд Адмиралтейства может наделать ошибок.
— Черчилль считает, что совместные боевые операции Англии и Франции на суше и на море могут заставить Турцию выбыть из игры.
— К этому мы и стремимся.
— Это будет не так, как во Франции, — сказал Маркус. — Нам уже начинает надоедать позиционная война.
— Ужасный способ воевать, — согласился дядя Джеральд. — Мы ведем себя, почти как троглодиты. Избегаем противника вместо того, чтобы вступить с ним в бой.
Потом в гостиной я перекинулась парой слов с Маркусом.
— Когда вы уезжаете? — спросила я.
— В любой момент, когда прикажут. Никогда не знаешь точно.
— Как все неопределенно во время войны!
— Думаю, милая Люсинда, что так бывает даже в мирное время.
— Как, по-вашему, скоро кончится война?
— Начинаешь остерегаться прогнозов. С уверенностью можно сказать только одно. С каждым днем мы становимся старше.
— Вы говорите об этом как о чем-то приятном.
Большинство людей не хотят стареть.
— Это зависит от возраста. Люди капризны, правда? Одни пошли бы на все, чтобы замедлить бег времени, другим хотелось бы ускорить его.
— А в какую категорию попадаете вы?
— Мне хотелось бы, чтобы вы быстро повзрослели на несколько лет, а я остался бы таким, как я есть.
Уже второй раз поднимался вопрос о моем возрасте, сначала Робертом, а теперь Маркусом. Это должно было что-то означать.
Я не могла удержаться от вопроса:
— Зачем вам это?
— Потому что есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но пока не могу.
— Мне бы хотелось услышать их.
— Не искушайте меня, милая маленькая Люсинда. Просто подрастайте, прошу вас. Вам шестнадцать или исполнится шестнадцать в этом году?
— Только в сентябре.
— Я это запомню. В это время через год вам будет почти семнадцать, но я уверен, что вы приобретете семнадцатилетнюю умудренность до достижения этого возраста.
— Похоже, что вы считаете семнадцать лет весьма знаменательным возрастом.
— О да, это так. В это время девушка становится женщиной.
— Звучит поэтично.
— Вы разбудили во мне поэта. Действительно, под вашим влиянием во мне пробуждается все хорошее. Поэтому нам необходимо как можно чаще встречаться, чтобы это хорошее восторжествовало.
— Но как? Ведь вы будете далеко?
— Давайте каждый день думать друг о друге.
И при первой же возможности я приеду посмотреть, выполняете ли вы свое обещание скорее взрослеть.
— Разве я дала такое обещание? И в любом случае я не смогу осуществить его, если вы упорно будете обращаться со мной как с ребенком.
Маркус внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Простите меня. Если бы мы не находились в гостиной ваших родителей, у меня возникло бы искушение забыть о вашем возрасте.
Смысл его слов не вызывал сомнения. Я подумала об Аннабелинде. Этого она и боялась. От этой мысли меня охватило радостное волнение.
Через два дня майор Мерривэл уехал в Галлиполи.
Я много думала о нем. Действительно ли он говорил мне о своих чувствах? Или это были беспечные, ласковые слова, которыми он одаривал весь женский пол? Я была немного растеряна, но, должна признаться, что он привлекал меня. Аннабелинда проявила определенную проницательность.
Я задавала себе вопрос, что она сказала бы, услышав наш разговор.
Я следила за военными действиями в. Галлиполи. То, что происходило там, казалось очень далеким и чрезвычайно опасным. Поскорее бы все это кончилось!
Мы должны были скоро переехать в Марчлэндз.
Госпиталь был почти готов. Мисс Каррутерс отнеслась к затее с большим энтузиазмом. Она говорила, что нас должна радовать возможность внести свой вклад в борьбу за победу, а научиться кое-чему в госпитале полезно, но не за счет наших уроков.
Андрэ была с ней согласна и надеялась, что Эдвард сможет иногда обойтись часок и без нее.
Я много думала о Маркусе. Меня интересовало, когда я снова увижу его и будет ли он по-прежнему придерживаться игривых недомолвок. Должна признаться, что я находила все это очень увлекательным. Майор Мерривэл был самым привлекательным из всех мужчин, которых я когда-либо встречала, и это было не только моим мнением.
Большинство людей согласились бы со мной, и мне очень льстил сам факт, что он обратил на меня внимание.
Я пыталась узнать как можно больше о Дарданелльской операции и была очень встревожена, получив сведения, что она проходит неудачно.
Но что складывалось удачно в этой войне? Из Франции тоже поступали плохие новости. О скором окончании войны даже не шла речь.
Я пыталась хотя бы частично проникнуться энтузиазмом мамы относительно госпиталя, чтобы мои мысли не устремлялись постоянно к Маркусу.
Как-то ночью, в полнолуние, я неожиданно проснулась. Может быть, меня разбудил яркий свет луны. Существовала какая-то причина, но я не могла с уверенностью сказать, не приснилось ли мне что-нибудь. Снаружи стояла тишина. С тех пор как первый цеппелин появился над берегом в начале декабря прошлого года, полная луна вызывала у людей тревогу. То, что казалось таким прекрасным в мирное время, могло стать опасным в военное.
Для полетов на своих дирижаблях наши враги выбрали бы лунную ночь. Они попытались бы разрушить наши дома, как коттедж Жаке и Маргарет.
Я прислушалась. Легкие шаги, скрип половицы.
Кто-то бродил по дому.
Я взглянула на часы у кровати. Было около двух часов ночи. Я встала, нащупала домашние туфли, набросила пеньюар, открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Потом я снова услышала шаги. Кто-то шел по лестнице. Я поспешила к лестничной площадке и, взглянув вниз, увидела осторожно спускающуюся фигуру.
Это была Андрэ.
— Андрэ, — прошептала я, — Андрэ, что случилось?
Она обернулась, и на мгновенье ее лицо стало испуганным. Потом она сказала:
— О… это вы… Я разбудила вас. Мне так жаль, Люсинда.
— Что-нибудь случилось?
— Пустяки… Вы же знаете, как я беспокоюсь об Эдварде.
Андрэ поднялась по лестнице и стала рядом со мной.
— Что с ним?
— Ничего особенного. Я шла на кухню взять немного меда.
— Меда! В такое время? Сейчас около двух часов ночи.
— Видите ли, малыш немного кашляет. Это мешает ему заснуть. Теперь он спит, и я решила выскользнуть вниз и принести меда, который поможет ему. Не волнуйтесь. Просто небольшая простуда. Мне показалось еще днем, что ему немного нездоровится. И этот кашель, который не давал ему заснуть…
— Утром я пошлю за врачом.
— Это не понадобится. Просто кашель мешал Эдварду заснуть, а потом, когда он, наконец, уснул… я выскользнула за медом — Прекрасная идея. Я пойду с вами.
— Вы знаете, где мед?
— Нет, но мы найдем его. Он стоит где-то вместе с вареньем и джемами. Вы в самом деле считаете, что у малыша нет ничего серьезного?
— Господи, конечно, нет. Боюсь, что я слишком трясусь над ним. Но вам это понятно. Вы в этом смысле такая же, как и я. Я прекрасно разбираюсь в легких недомоганиях у детей, которые мгновенно проходят. Вероятно, к ужину он будет в полном порядке.
Мы дошли до кухни и после недолгих поисков, нашли мед.
— Это замечательно, что вы заботитесь о нем, — сказала я.
— Он такая прелесть!
— Я тоже так думаю. Но вы так хорошо к нему относитесь.
— Это просто моя работа, поэтому, пожалуйста, не делайте из меня героиню. Мне доставляет удовольствие присматривать за Эдвардом Я хотела найти какое-то пристанище. Вы и ваша семья столько для меня сделали. Если я смогу хоть немного отплатить вам, я буду вне себя от радости. То, что делаю я, пустяки по сравнению с тем, что вы сделали для меня. Быть здесь, выбраться…
Я сжала руку Андрэ.
— Странно, что зло может породить что-то хорошее, — сказала я.
— А возможно, и добро может породить зло.
— Неужели вы верите в это?
— Нет, конечно, нет. Думаю, мне надо поспешить назад. Его светлость Эдвард может проснуться и раскрыться, если некому будет приглядеть за ним.
— Надеюсь, его кашель не станет сильнее. Мы должны проследить за этим, Андрэ.
— Положитесь на меня.
Мы вместе поднялись по лестнице.
— Я пойду к Эдварду, — промолвила я.
— Лучше не надо, — сказала девушка. — Если он проснется, его заинтересует, что происходит, и он больше не заснет. Надеюсь, он все еще спит.
Тогда все хорошо. В случае необходимости я дам ему мед. Если что-нибудь действительно будет не так, я сразу же приду к вам.
— Наверное, вы правы, — сказала я.
Мы помедлили у моей двери.
— Мне так жаль, что я побеспокоила вас, — сказала Андрэ. — Я старалась не шуметь.
— Вы испугались, когда увидели меня. Боюсь, я напугала вас.
Андрэ рассмеялась.
— Наверное, я приняла вас за привидение. Вы чутко спите?
— Да нет. Просто я уже проснулась. Думаю, меня разбудила луна. Она светила прямо в окно.
О, как я хочу, чтобы эта проклятая война кончилась! Из-за нее у всех нас сдают нервы.
— В Марчлэндзе у нас почти не останется времени думать о чем-то, кроме госпиталя.
— Возможно, работа там пойдет нам на пользу.
— Хотелось бы, — сказала Андрэ. — Ну, спокойной ночи, Люсинда. И еще раз прошу извинить меня.
Я вернулась в постель. Я думала о тревоге Андрэ за Эдварда я надеялась, что с ним все в порядке.
Она оказалась превосходной няней. Я стала вспоминать нашу встречу в гостинице. Потом я мысленно повторила поездку через Францию. Картины вспыхивали в моем мозгу и гасли. Я видела растерянные лица беженцев, старую женщину, толкающую детскую коляску, наполненную всем, что старушка смогла захватить, ветхий автомобиль, набитый людьми и вещами, маленьких детей, цепляющихся за материнские юбки. Все они были внезапно лишены крова.
Эти образы запечатлелись в моей памяти навсегда.
Потом я уснула. Утром Эдвард чувствовал себя прекрасно.
Примерно через неделю госпиталь был готов к приему раненых. Несколько комнат превратились в больничные палаты. Появились операционная, множество кладовых, амбулатория, вообще все, что должно иметься в госпитале. Мама была совершенно счастлива.
У нас работали два врача: доктор Эджертон, примерно сорока лет, и доктор Мэй, более зрелого возраста, а также штат медицинских сестер, в большинстве своем, молодых, только что прошедших курс обучения, во главе которых стояла старшая сестра Гэмэдж, вселявшая ужас не только в подчиненных, но и во всех нас. Имелся также штат прислуги, который служил в Марчлэндзе с тех пор, как я себя помнила. Всех переполняла решимость добиться успешной работы госпиталя. Все были рады сделать что-нибудь для страны.
Как я и предполагала, мисс Каррутерс оказалась ценнейшим работником. Ее властность пришлась очень кстати. Она и сестра Гэмэдж сразу страшно понравились друг другу. Мама понимала, какое грандиозное дело она затеяла, и была очень признательна всем помогавшим ей.
Катастрофа следовала за катастрофой. «Луизитанию» на пути из Нью-Йорка в Ливерпуль потопила в мае немецкая подводная лодка. Погибло примерно тысяча двести человек. Это потрясло всю страну. Все только и говорили, что о вступлении в войну Соединенных Штатов.
Действия коалиционного правительства, сформированного мистером Асквитом, в которое вошли такие лидеры партии, как Бонар Лоу и Остин Чемберлен, не принесли особого успеха. Дарданелльская авантюра угрожала обернуться катастрофой. Уинстона Черчилля критиковали за ее полное одобрение. Премьер-министра обвиняли в некомпетентности и неспособности привести страну к победе.
Мы все настраивались на новый образ жизни.
По утрам мы с мисс Каррутерс занимались. Днем мы два часа посвящали верховой езде. Мисс Каррутерс в юности каталась верхом, но уже несколько лет не садилась на лошадь. Однако, она быстро вспомнила старые навыки и оказалась довольно хорошей наездницей. Андрэ училась у нас, и иногда мы совершали прогулки верхом все вместе.
Я обнаружила, что Андрэ обладает великим даром радоваться, и было приятно видеть, насколько она благодарна нам за избавление ее от необходимости вести ту жизнь, которая ей претила. Мисс Каррутерс испытывала нечто подобное, но не в такой степени и в любом случае не демонстрировала своих чувств с такой готовностью.
— Я люблю старые дома, — сказала как-то Андрэ, — особенно те, у которых есть своя история.
Ей хотелось все узнать о Марчлэндзе. Она изучала фамильные портреты Гринхэмов и задавала вопросы о них. Я знала очень мало.
— Вам надо расспросить моего отца, — сказала я.
— В такое время, как сейчас, он слишком занят, чтобы удовлетворять мое любопытство, — ответила Андрэ. — Кстати, что вы можете сказать об этом доме… кажется, Милтон Прайори? Я слышала разговоры слуг о нем. Мне бы хотелось на него взглянуть.
— Он находится примерно в двух милях отсюда, — сказала я. — Мы можем пойти и посмотреть на него. Уже несколько лет он пустует. Он из тех домов, про которые говорят, что в них водятся привидения.
— Именно это я и слышала от слуг.
— Что в нем раздаются странные звуки? — спросила я. — Плач, и стоны, и свет в окнах?
— Что-то вроде этого.
— Дом совершенно заброшен. Не знаю, кому он принадлежит. Там не на что особенно смотреть.
— Все-таки мне хотелось бы как-нибудь взглянуть на него.
— Тогда завтра. Давайте отправимся туда верхом. Не думаю, что мисс Каррутерс будет возражать.
На следующий день в конюшне Андрэ напомнила мне о моем обещании поехать в Милтон Прайори.
— Хорошо, — промолвила я. — Но приготовьтесь к разочарованию.
— Это тот старинный особняк, окруженный кустарником? — спросила мисс Каррутерс.
— Описание довольно верное, — ответила я.
Я не видела дом уже около двух лет. И сразу же заметила в нем перемену. Кустарник оставался таким же неухоженным, но строение потеряло нежилой вид. Может быть, причина была в вымытых окнах?
— Очаровательно, — сказала Андрэ. — Да, он похож на дом с привидениями. Вам известна его история?
— Нет, совершенно неизвестна, — ответила я, — Знаю только, что он уже долго пустует, и, похоже, никто не хочет купить его. Я не знаю, продается ли он. Я ничего не слышала об этом.
— Давайте подъедем поближе, — попросила Андрэ.
— Не возражаю, — сказала я.
Мы направили своих лошадей к кустам, и внезапно из них выбежала восточноевропейская овчарка и понеслась к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32