Я слышу у входа его голос. Да, это он. Ты можешь пригласить его сама.И вот я снова встретилась с Чарльзом Форстером. Я забыла, какого он роста, но помнила его меланхолический вид. Не в моей привычке считать грустных людей интересными. Меня всегда привлекали живые характеры — такие, как Жерар и моя крошка Лотти. Но Чарльз Форстер заинтересовал меня сразу, как только я увидела его. Мне захотелось узнать, почему от этого человека веет чуть ли не отчаянием. У него было худое лицо с высокими скулами и глубоко посаженными глазами. На нем был седой парик, завязанный в пучок черной лентой на затылке. Его синий сюртук был слишком просторным и настолько длинным, что почти полностью закрывал его бриджи. Бежевые чулки обтягивали длинные мускулистые ноги. Перед тем как войти, он снял шляпу-треуголку и теперь держал ее в руке.— Чарльз! — воскликнула Изабелла, и ее лицо просияло. — Приятно тебя видеть. Госпожа Сепфора Рэнсом. Вы, вероятно, уже встречались.Он взял мою руку, и мы пристально посмотрели Друг на друга.— Вы меня забыли, — сказала я.— Отнюдь. Вы гостили в Эверсли.— Да, верно… А теперь я там живу.— Ваши неприятности уладились, я надеюсь.— О да, можно так считать.Изабелла уже налила ему вина в бокал.— Чарльз, — сказала она, — тебе надо подкрепиться. — Она повернулась ко мне:— Он совсем не следит за собой.— Изабелла опекает меня, как курица опекает самого слабого из своих цыплят, — сказал он.— Никогда бы не подумала сравнить тебя с цыпленком, — парировала Изабелла. — Ну, какие новости?Он меланхолически улыбнулся, взглянув на меня.— Мои новости всегда одни и те же и потому не заслуживают названия новостей. Возился с больными. Прибавилось пациентов.— Я слышала о вашей больнице, — сказала я. — Вы, наверное, испытываете огромное удовлетворение от работы?Чарльз слегка нахмурился:— Не всегда. Бывают трудные моменты… Но ведь из этого и складывается жизнь, не так ли?— Согласна с вами. Она не может быть все время светлой. Нам остается только радоваться, когда все хорошо, и надеяться на лучшее, когда бывает плохо.— Вы очень правильно сказали.— У тебя, наверное, не хватает времени на пациентов, — вмешалась Изабелла. — Я слышала, что сейчас много людей болеет.— Не больше, чем обычно. Я только что был в Грассленде. Поскольку это рядом, то решил заглянуть к тебе.— Я бы ужасно обиделась, если бы узнала, что ты шел мимо и не заглянул. Тебя позвали к Эндрю Мэйферу?— Да, ослабло у него здоровье. Сердце может отказать в любой момент. Но у него большая жажда жизни. Наверное, молодая жена и ребенок придают ему сил. Он счастливый человек, не из тех, кто быстро сдается. Он будет цепляться за жизнь до конца своих дней.— Это и вправду помогает? — спросила я.— Безусловно. Многие люди умирают только потому, что им недостает воли к жизни. У Эндрю Мэйфера ее достаточно.— Просто удивительно, — сказала Изабелла. — Неужели эта девушка так живительно действует на него?— Да, — задумчиво сказал доктор. — Я помню его до того, как он женился. Он был готов тогда смириться с тем, что он — инвалид. И вдруг на горизонте появляется эта девушка и обвораживает его. Мотивы ее поведения вряд ли можно считать альтруистическими, но она вдохнула в него жизнь.— Это напоминает мне о старой пословице, которая звучит примерно так: «В самом худшем из нас живет добро, а в самом лучшем из нас существует зло, которое и толкает нас на то, чтобы судить других».— Абсолютно верно, — согласился доктор. — Во всяком случае, мне нравится, как держится Эндрю Мэйфер после того, как женился. А теперь, когда у него появился сын, он взбодрился еще больше. Кто знает, он может дотянуть до ста лет.— Между прочим, — обратилась я к доктору, — мы собираемся отпраздновать новоселье. Надеюсь, вы придете?— Благодарю за приглашение. С удовольствием принимаю его.— Мне приятно это слышать.— Тогда я включаю его в список, — сказала Изабелла.— Я запомню и так, — ответила я и встала, заверив, что у меня дома полно дел, и пообещав Изабелле встретиться с ней на днях.— Вы приехали верхом? — спросил доктор.— Да, — ответила я.— Тогда мы можем поехать обратно вместе. По пути в город я как раз проезжаю мимо Эверсли.По дороге обратно мы обсудили много тем: о погоде, о больнице, о его врачебной практике и о моем возвращении в Эверсли.На тропинке к дому мы встретили женщину, ведущую лошадь под уздцы. Я узнала в ней Эвелину.Подойдя к нам, она остановилась.— Добрый день, — громко сказала она и бросила на нас ехидный взгляд. — Не плохая погода для прогулок верхом.— Добрый день, — ответила я и повела свою лошадь дальше.Доктор Форстер поклонился Эвелине и последовал за мной. Я почувствовала, как меня обдало жаром. Этот взгляд Эвелины вывел меня из равновесия. На что она намекала? Видимо, она принимала меня за такую же потаскушку, как она сама. Она, должно быть, решила, что я могу с легкостью оставить одного мужчину и броситься в объятия другого. Ее взгляд красноречиво говорил: «Да мы же с тобой одинаковые».Я тотчас же решила не включать ее в список гостей. Я не смогла бы стерпеть ее присутствия в Эверсли. От нее можно было ожидать всяких скандальных высказываний, и прежде всего — в адрес Жан-Луи.Доктор, держа под уздцы лошадь, шел рядом со мной.— Кажется, вы расстроены, — сказал он.— Да, меня вывела из равновесия эта женщина. Она напоминает мне…— Думаю, не следует на нее перекладывать грехи ее матери. Но мне понятно ваше чувство.— Я не стану приглашать ее в Эверсли.— Вы имеете в виду приглашение на вечеринку по случаю новоселья? У меня есть подозрение, что муж не сможет сопровождать ее. Он чувствует себя сейчас лучше, но… возраст… Такие праздники не для него.— Вы полагаете, что мое приглашение ему не понадобится?— Уверен в этом.— Тогда все становится намного проще.Мы остановились. Он пристально посмотрел на меня:— Очень надеюсь, что вы как-нибудь выберете время навестить мою больницу.— Да, мне интересно побывать у вас. Он раскланялся и, держа лошадь под уздцы, пошел дальше по тропинке.Я отвела свою лошадь в конюшню. Это утро было светлое и радостное, если не считать встречи с Эвелиной.
Начались приготовления к празднику новоселья. Жан-Луи уже несколько раз напомнил мне, что это отличный случай познакомиться с соседями и убедить их, что жизнь в Эверсли будет налажена на манер той, какой была во времена Карлтона, Ли и генерала Карла. Мы решили сделать наш особняк центром общины фермеров. Они были довольны таким решением. Одно дело — обращаться со своими жалобами и бедами к управляющему, и совсем другое — иметь возможность поговорить с самим хозяином. Их поразило до глубины души известие о том, что их бывший управляющий оказался негодяем, а попросту, вором.Я узнала от Изабеллы, что у Эндрю Мэйфера ревматические боли и он прикован к постели. Это обстоятельство могло служить мне оправданием в глазах соседей по поводу того, почему я не послала приглашения в Грассленд.Наша новая кухарка миссис Бэйнс вовсю орудовала на кухне; слуги с помощью садовников украшали комнаты цветами. Дом наполнился запахами вкусных блюд, готовящихся на кухне.Лотти появлялась то там, то здесь; она без конца примеряла свои платья, кружилась в зале для танцев с воображаемыми партнерами, забегала в кухню, чтобы ухватить кусочек кекса и попросить миссис Бэйнс уже в который раз приготовить ей то, что она называла «маленькими вкусными штучками».— Я бы хотела, — сказала Лотти, — чтобы каждый день был какой-нибудь праздник.— Это было бы слишком утомительно, — заверила я ее.— Ну, тогда раз в неделю…Мы отложили на несколько дней наши уроки. Я предупредила ее, что как только мы обоснуемся в этом доме, я немедленно подыщу ей гувернантку. Лотти состроила кислую мину она сейчас не могла думать ни о чем другом, кроме как о предстоящем празднике.Дня за три до намеченной встречи с соседями я пошла в Эндерби, чтобы поболтать с Изабеллой и рассказать ей, как я готовлюсь к торжественному дню. Возвращаясь обратно, я встретила на дороге Эвелину. Похоже, эта встреча не была случайной.— Добрый день, — сказала она. — Вы, наверно, очень заняты — готовитесь к торжественному приему.— Добрый день, — ответила я. — Да, я очень занята.Я собралась было пройти мимо нее, но она встала на пути и хитро взглянула и на меня.— Я слышала, что вы собираетесь пригласить всех соседей. Но, оказывается, сделано исключение.— Всех пригласить просто невозможно, — ответила я.— Но ведь кто-то может обидеться. Я бы сказала, это — не по-соседски.— Я не послала тебе приглашения, — ответила я, — потому что знаю, что твой муж болен и не сможет прийти к нам.— Но я-то смогла бы прийти, — сказала она.— Я думала, что тебе не захочется идти к нам без него.— Мой муж — добрый человек, он не стал бы лишать меня удовольствия немного развлечься. Она выжидающе растянула рот в ехидной улыбке.— Видишь ли, — пробормотала я, — все приглашения уже разосланы. Я действительно посчитала, что…— Но ведь есть время послать еще одно. Это была уже наглость. Она просила у меня приглашения! Нет, не просила — требовала.— Думаю, — сказала она, — это всем покажется странным, если меня не будет на вечеринке. Люди будут спрашивать, почему меня там не было, и я буду вынуждена придумывать какие-то отговорки, не так ли? Мне бы не хотелось…«Это шантаж», — подумала я.Ее улыбка была жалкой и просительной. У нее был такой вид, будто я вовлекала ее в ситуацию, в которой она будет выглядеть очень некрасиво.Мне вдруг стало страшно. Захотелось вернуться в Клаверинг. Я представила, как она что-то нашептывает Жан-Луи, и его доброе лицо возникло перед моим внутренним взором.Я любила его и была готова сделать что угодно, лишь бы не причинить ему боль. Я сознавала, что грешна перед ним: я забыла о нем, когда меня закружило в порыве страстной любви к другому человеку. Если бы я могла вернуться в прошлое, я вела бы себя иначе. Я бы никогда не позволила случиться такому… Нет, это не правда. Я вела бы себя точно так же и знала это. Меня непреодолимо влекло к Жерару. Я тосковала по нему. Да, я любила Жан-Луи, но чувство, которое я питала к Жерару, было выше этой любви.Лишь одна мысль стучала в моей голове: Жан-Луи никогда не должен узнать об этом.Я смотрела на стоявшую передо мной женщину, в улыбке которой таилась угроза, и не знала, как быть.— Да, еще не поздно пригласить тебя к нам, если ты действительно хочешь прийти, — сказала я и содрогнулась от презрения к себе самой.Ее улыбка тут же стала невинной, как у маленького ребенка.— О, я вам так признательна! — воскликнула она с наигранным восторгом. — Значит, вы пришлете мне приглашение? Я не уверена, что Эндрю сможет прийти к вам, но он не захочет лишать меня возможности развлечься.Мне было невыносимо смотреть на нее. Я отвернулась и молча пошла прочь, ненавидя ее и себя.
Праздник, похоже, удался. Был великолепный весенний день, солнце грело, как летом. Гости говорили друг другу комплименты и вспоминали старые добрые времена. Имение Эверсли вновь обрело хозяев. Фермеры и их жены радовались тому, что имением будет управлять семья. Бедный дядя Карл был уже слаб здоровьем, когда завладел имением, и не проявлял интереса к хозяйственным делам. Жан-Луи вел себя иначе. Ему довелось управлять собственным имением до того, как он оказался в Эверсли. Все те, с кем он разговаривал, признали в нем человека, знающего свое дело.Многие из наших соседей помнили мою мать, а один из них, совсем уже старик, помнил даже Карлтона Эверсли, который сто лет назад, будучи еще совсем молодым, спас особняк и имение от приспешников Кромвеля.Всем гостям было радостно сознавать, что имение вновь принадлежит законным владельцам, а не этому разбойнику Эймосу Керью.В общем и целом, обстановка была веселой, пока не появилась Эвелина.Было бы наивно думать, что все эти люди не знают, кто она такая. Она была дочерью пресловутой Джесси, которая, будучи любовницей прежнего хозяина имения, состояла в то же время в связи с Эймосом Керью.Пожилые гости держались по отношению к ней отчужденно, однако молодые люди находили ее привлекательной. Я не могла удержаться от того, чтобы не последить за ней из страха, что она может заговорить с Жан-Луи. К счастью, он был занят оживленным разговором с фермерами, которые, судя по всему, не хотели отпускать его от себя. Я почувствовала себя в относительной безопасности.В большом зале, на возвышении, мы установили новое пианино и там же устроились музыканты. Столы были заставлены самой разнообразной снедью, и гостям было предложено не стесняться. Само собой разумеется, что большинство гостей тут же последовало этому совету-Миссис Бэйнс со своими помощницами с восторгом наблюдала за тем, как быстро опустошаются тарелки, и вовремя успевала наполнять их вновь.Зазвучала музыка. Она лилась из окон дома в сад, освещенный фонарями, подвешенными на стены дома. Одни гости прогуливались по дорожкам, другие сидели и разговаривали. Молодые люди танцевали.Ко мне подошел Чарльз Форстер.— Вас все это хоть немного развлекает? — спросила я. — Простите, что задаю бестактный вопрос.— Меня трудно развеселить, — ответил он.— Да, я понимаю. Ваша голова занята серьезными вещами, а не весельем, хотя к нему тоже следует относиться всерьез. Я думаю, фермеры рады тому, что мы здесь. Этот праздник был устроен с целью показать им, что мы не собираемся производить здесь больших перемен, а просто хотим жить так, как жили наши предки.— Вы все правильно сделали, — сказал он, — и достойны похвалы. А я устроен так, что со мной трудно общаться. Давайте пройдемся немного. Вечерний воздух бодрит после жаркого дня.— Да, погода выдалась чудесная. Я так боялась, что будет дождь. Тогда гостям пришлось бы толпиться в холле. Может быть, мы и справились бы с неудобствами, но у гостей могло испортиться настроение.— Все получилось просто идеально, — сказал он. — Я рад тому, что вы приехали сюда.Мне польстило его замечание, хотя я и не поняла, почему он так сказал.Но Чарльз продолжил:— Вы составили Изабелле прекрасную компанию. Ей так нужна подруга.— Я уверена, что Изабелла не из тех людей, которые легко обзаводятся друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43