— Где она? — закричал на Матвеича полковник, руководивший обыском.— Кто? Что? — забормотал тот и даже икнул с перепугу.— Это дом барона Корфа? — властно спросил полковник.— Так точно, — почему-то по-военному отрапортовал Матвеич.— А госпожа Калиновская где?— Да я и не знаю такой, — растерялся Матвеич.— А это кто? — ехидным тоном спросил полковник, указывая на упиравшуюся Полину, которую жандармы волоком вытащили из гостиной.— Это? — махнул рукой Матвеич. — Полька, крепостная его сиятельства господина барона.— Полина я, Полина! — закричала та, вырываясь из рук тут же отпустивших ее жандармов.Полковник недоверчиво посмотрел на нее, а потом сверил то, что видел, с описанием Калиновской, крупным округлым почерком изложенным на розыскном листке.— А еще женщины в доме есть? Особенно подозрительные? — обратился он к Полине.— Есть, а как же! Анька Платонова. Крепостная, а сызмальства как благородная росла, очень подозрительная. Барин ей вольную дал, а теперь еще на бал-маскарад повез.— И все? — нахмурился полковник. — А глаза почему у тебя бегают?— Ничего они не бегают… Ай! Ой! Что же это вы делаете, господа хорошие?! — заверещала Полина, которой жандармы по знаку полковника заломили руки за спину и чуть-чуть прикрутили пальцы.— Сдается мне, что ты знаешь больше, чем говоришь, — усмехнулся полковник. — Больно?— Больно! — теперь уже по-настоящему застонала Полина.— Значит, скажешь нам правду? — ласково спросил ее полковник, давая знак жандармам, чтобы Полину отпустили.— Тут еще госпожа Болотова была. Может, вы ее ищете?— А имя-то у госпожи Болотовой есть?— Елена, Елена зовут ее. Ой, лишенько, — заплакала Полина, растирая затекшие и посиневшие пальцы.— А где она теперь? — улыбнулся полковник.— Уехала на бал-маскарад, — пряча глаза, призналась Полина.— Ах ты стерва! — не выдержал Матвеич. — Бежать ей помогла!— Не я! Не я! — забилась Полина. — Она сама, она такая, она все может!— Успокойся, эти способности госпожи, как ты сказала — Болотовой? — нам хорошо известны, — принялся увещевать ее полковник. — Ты вот лучше расскажи-ка нам, милая, в какой она одета костюм?.. * * * Владимир решил заехать за Анной в театр и, узнав, где идет репетиция, без лишних церемоний открыл дверь класса.Картина, явившаяся ему, потрясла и возмутила. Уже знакомый ему хлыщ, вертевшийся вчера вокруг князя Оболенского, сжимал Анну в объятьях и пытался поцеловать.— Покажите, покажите мне свой самый страстный поцелуй! — просил Шишкин.— Что вы делаете? — отбивалась Анна. — Оставьте меня! Прошу вас!Владимир одним прыжком преодолел пространство между ним и «репетирующими» и, оторвав Анну от Шишкина, нанес ему сильнейший удар в челюсть. Шишкин покачнулся и закричал:— Что? Кто? За что?— Желаете объяснений? — грозно спросил Корф, нависая над скорчившимся от боли Шишкиным.— Кто этот господин?! Анна, вы его знаете?— Это барон Корф, мой опекун, — сквозь слезы улыбнулась Анна.— Желаете сказать, что вы меня забыли? — Корф сделал попытку снова приблизиться к Шишкину.— Ах, нет, вспомнил, вспомнил! В таком случае, я не буду заявлять в полицию, дорогая. Однако хочу заметить, что с таким опекуном вам не в актрисы идти, а сиднем дома сидеть!— Как вы сюда попали? — воскликнула Анна, обращаясь к Корфу, когда Шишкин выбежал из класса. — Вы что — следите за мной?— Нет, я приехал увести вас на маскарад, где вашего выступления ждут наследник престола и его невеста, принцесса Мария.— А какое вам дело до моего выступления? Госпожа Болотова…— Какое мне дело до госпожи Болотовой! — вскричал Корф.— Она вас бросила? И вы решили вернуться ко мне? Я не нуждаюсь в опеке!— Как же вы наивны, Анна!.. Сначала угодили к мадам де Воланж, теперь к этому господину Мишкину…— Шишкину!— ..который пытался соблазнить вас под видом репетиции! Да вас из дома выпускать нельзя! Я ваш опекун и отвечаю за вас, — Корф упокоился, и в его голосе появилась уже знакомая Анне нежность.— Тогда, быть может, мне стоит вернуть вам вольную? — пошутила Анна.— Неволить я вас не собираюсь, — глухо сказал Корф, — но я бы хотел, чтобы оправдались надежды моего покойного отца, а не этого репетитора.— Простите, если разочаровала вас, — пожала плечами Анна.— Возьмите, это ваше платье для маскарада, — Корф протянул Анне круглую коробку с костюмом. — Прошу вас — спойте на балу. И больше я ни о чем вас не попрошу. Глава 2. Безумие любви — Вам очень идет домино, — мягко сказал Владимир, оглядывая Анну с плохо скрываемым восхищением.— Я никогда не была на придворном балу, — смутилась она.— Собственно говоря, рыцарская карусель — это скорее церемониал, — успокоил ее Корф. — Его участники — рыцари и дамы в средневековых костюмах — гарцуют на лошадях, которые под музыку совершают различные фигуры и демонстрируют свою выездку. Основная же часть гостей — это свита.— Понимаю, — кивнула Анна, — как зрители на трибунах в Древнем Риме.— Отчасти, но точнее сказать: публика. Потому что все это больше похоже на театр, а значит — вам не из-за чего волноваться. Вы должны быть здесь, как в родной стихии. К тому же маски дают возможность почувствовать свою независимость и создают иллюзию равенства между приглашенными.— И вы не сможете узнать под маской даже наследника престола? — улыбнулась Анна.— Однажды это уже произошло, но с тех пор я понял, что лишь люди не очень высокого ранга и достоинства стремятся выделиться шикарными туалетами и бриллиантами. Венценосные особы часто хотят остаться неузнанными и насладиться всеми прелестями обычной жизни. Величие короны — тяжелая ноша.— Вы сожалеете, что не смогли стать другом наследнику?— Его высочество показал мне не один пример благородства, а я из тщеславия все пытался сравняться ним в храбрости и щедрости, вместо того, чтобы быть благодарным за его расположение. Знаете, Анна, — глаза Владимира оживились и заблестели, — странная эта штука — богоизбранность. Обычный человек просто не в силах поверить, что кому-то свыше дано больше. И поэтому он все время пытается либо низвергнуть того, кто наверху, либо сам стать таким. А по сути — оказывается всего лишь узурпатором.— Я думаю, — тихо сказала Анна, с интересом посмотрев на Корфа, — все дело в гордости. Гордость способна удержать вас от посягательств на то, что выше вас. Гордыня способна сбросить вас в пропасть.— Вы говорите, как отец, — вздрогнул Владимир.— Иван Иванович был мудрым и очень добрым человеком.— И почему, когда вы рядом, мне кажется, что и он где-то здесь, поблизости?.. Анна! — Корф порывисто обернулся к ней, но карета вдруг остановилась, и Никита громко крикнул с облучка: «Приехали!». * * * После церемониала на площади гости, смотревшие из окон на праздник, перешли к танцам.Александр записал все номера для Марии и с нетерпением ждал ее в кругу семьи. Императрица, слегка расстроенная событиями последних дней, была немного бледна и рассеянна. Николай, воспользовавшись ее недомоганием, с удовольствием рассматривал принаряженных фрейлин, а Жуковский с благодушным видом подтрунивал над монаршей озабоченностью.Принцесса Мария к началу бала припозднилась — ее задержал какой-то молоденький паж с прекрасными женскими формами и бархатным голосом. По разговору Мария поняла, что это одна из фрейлин. «Паж» проявил завидную осведомленность в придворных делах и отношениях, но не счел необходимым представиться. Мария пожелала фрейлине веселого бала и присоединилась к монаршей семье.— Мы пропустили первый танец, — мягко упрекнул ее Александр, когда Мария подошла к нему.— Я выбирала маску.— И, должен сказать, весьма успешно. Вы дали мне прекрасную возможность видеть ваши необыкновенные глаза.— Вы смущаете меня, ваше высочество!— Нет-нет, привыкайте к комплиментам, Мари, — улыбнулся Александр. — Скоро только ленивый не потрудится найти в вас бесчисленное количество достоинств и не бросится прославлять их. Теперь вы — член нашей семьи, и каждый уважающий себя пиит и придворный обязан восхищаться вами, как невестой наследника престола.— Так это был дежурный комплимент? И в действительности мои глаза вас больше не вдохновляют?— Вы не правильно поняли меня! Я всего лишь поторопился искренне рассказать вам, что думаю о вас, до того, как поклонение вам станет обязанностью, и вы уже не сумеете различать, где правда, а где лицемерная ложь.— Вы сомневаетесь, что у меня не закружится голова? — кивнула Мария.— Я боюсь, что, став официально женатыми, мы утратим возможность сохранить чистоту наших отношений.— В таком случае обещаю вам, что никогда не позволю чему-то извне вмешаться в нашу жизнь.— Я хочу, чтобы вы верили мне, Мари. И хочу, чтобы мы верили друг другу. Тогда никто не сможет помешать нашему счастью.— Это и мое единственное желание, — прошептала Мария.Александр поцеловал ей руку и повел в круг — был объявлен следующий танец. * * * — Должна признать, они совсем неплохая пара, — императрица незаметно указала веером в сторону танцующих Марии и Александра.— Если бы вы, моя дорогая, поменьше капризничали и не пытались настоять на своем, они уже давно были бы обвенчаны, а я нянчил внуков, — усмехнулся Николай.— Вы считаете, мне уже пора стать бабушкой? — обиженно поджала губки Александра.— Нам, — подчеркнул это слово Николай, — пора думать об укреплении преемственности.— Александр — не единственный ваш сын…— Он — первый, — прервал ее рассуждения Николай, — и, если еще помните, — дитя любви, которую вам, ma sher, несмотря на вздорность вашего характера, не удалось погасить во мне.— Вы всегда находили странное место и время для подобных откровений, — пожала плечами Александра, польщенная этим неожиданным признанием.— Что за немыслимое чувство противоречия! — воскликнул Николай. — Вы всегда недовольны: и когда я забываю о вас, и когда возвращаюсь к вам.— Все очень просто, дорогой, — прошептала Александра. — Достаточно никогда не покидать меня, и я буду вполне довольна и своей жизнью, и вами.— Вы забываете, что в нашей семье главный — мужчина!— Семья — это мужчина плюс женщина.— О, вы невыносимы! Теперь я понимаю, откуда у Александра эта склонность к бунтарству!Императрица хотела возразить, но к Николаю неожиданно и тихо приблизился его верный соратник, глава Третьего управления барон Бенкендорф.— Ваше Величество, Ваше Величество, — Бенкендорф поклонился царствующей чете и замер в вежливом ожидании.— Александр Христофорович? — удивился Николай. — Я полагал, маскарады не интересуют тайную полицию.— У меня крайне важное сообщение, — извиняющимся, но заметно тревожным тоном сказал Бенкендорф.— Это никак не может подождать до окончания праздника? — нахмурилась Александра.— Боюсь, это вполне может испортить его, — развел руками Бенкендорф.— Я верю вам, Александр Христофорович, — кивнул Николай. — Вы не относитесь к числу паникеров, а значит, дело действительно не терпит отлагательств.— И даже больше, — понизил голос Бенкендорф, приближаясь к самому уху императора. — Это дело требует немедленного вмешательства…— Итак, — поторопил его Николай.— Мне доподлинно стало известно, что сегодня утром его высочество Александр Николаевич побывал в доме барона Корфа. Где до сего вечера находилась и некая мадам Елена Болотова. Следы ее пребывания прежде были обнаружены и в имении Долгоруких, куда недавно уехала к своему жениху фрейлина Репнина.— Подождите, подождите, — снова остановил шефа жандармов Николай, — какая интересная выстраивается цепочка — наследник, Корф, Репнина! Так вы хотите сказать?..— Мы нашли пани Калиновскую.— Она арестована? — воскликнул Николай.— Увы, — покачал головой Бенкендорф, — ей опять удалось бежать, но офицер, выезжавший на задержание, утверждает, что она находится здесь, среди гостей. На ней костюм домино, и она ищет встречи с наследником.— Господи! Да это самый популярный костюм! Треть зала одета в домино! Это же маскарад!— Не беспокойтесь, Ваше Величество, мы постараемся осторожно проверить каждую маску.— Вы с ума сошли? Скандал недопустим, здесь послы иностранных государств, — заволновался Николай.— Никто ничего не заподозрит, — успокоил его Бенкендорф. — Мои люди умеют быть невидимыми.— Хорошо! — кивнул Николай. — Поступайте, как сочтете нужным, я полностью полагаюсь на ваш профессионализм. Однако, Александр Христофорович, вы сказани, что Калиновская скрывалась в имении Долгоруких, не так ли?— Предположительно, ибо только сегодня нам стало известно, под каким именем она прибыла в Россию. А мои источники в Двугорском уезде сообщали, что родственница Долгоруких, носящая эту фамилию, изъявляла желание навестить их и заранее сообщала о своем приезде.— Но не туда ли был направлен нами и Жуковский?— Известно, что он был там, — подтвердил Бенкендорф.— Был, видел и не сообщил? — нахмурился Николай. — Как это похоже на него! Ах, Василий Андреевич, Василий Андреевич!— Что вы хотите, Ваше Величество? — пожал плечами Бенкендорф. — Поэт не может мыслить категориями государства. Недавно он опять приходил ко мне и кричал, что вскрывают его письма. Что я мог ему сказать? Только посоветовал больше доверять своему императору в вопросах устройства жизни и поддержания порядка в стране, и тогда не придется доверять разные крамольные мысли бумаге.— Да-да, — согласился Николай, — это удивительная особенность наших литераторов — они будто лучше других знают, как и что надо делать для блага государства и своих соотечественников.— Последили бы лучше за собой, — поддержал императора Бенкендорф. — Куда ни посмотри — сплошные дуэлянты и картежники! Одно слово — вольнодумцы.— А все бабушкино вольтерьянство! Впрочем, мы совсем забыли о празднике, — остановил Бенкендорфа Николай, заметив, как возвращаются Александр с Марией.Бенкендорф жест понял и откланялся.— Что нового сорока на хвосте принесла? — бесцеремонно спросил наследник, когда они с принцессой подошли к императору.— Если вы думаете стать настоящим державным правителем, — с плохо сдерживаемым раздражением ответил ему Николай, — то, прежде всего, научитесь уважать тех, кто верой и правдой поддерживает ваш престол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20