Но на пороге мэрии его ожидал неприятный сюрприз: Бен Чарлтон пожелал проводить Дэндриджа в кабинет губернатора.
– Не ожидал встретить вас здесь, Чарлтон, – поморщился Дэн. – Что заставило вас задержаться в Уильямсберге?
– Я избран в местный парламент, поэтому должен весь июль провести в городе.
Дэндридж невольно подумал, что в других обстоятельствах членом парламента Уильямсберга мог быть избран не Чарлтон, а он. Правда, Дэн не испытывал большого желания быть связанным с Виргинией и городом, являвшимся сердцем колонии.
Дверь в кабинет губернатора была открыта, и Дэндридж вошел, не замедляя шага. Спотсвуд не сидел, как обычно, в большом, напоминающем трон кресле, а стоял спиной к окну в глубине овального кабинета. Лицо его скрывала тень. Поскольку приглашения сесть не последовало, Дэндридж стоял посреди комнаты. Бен Чарлтон остановился у него за спиной, чуть левее. Дэн инстинктивно сделал шаг вправо, чтобы видеть обоих мужчин, Тем более что стоявшего у него за спиной Бена он не любил.
От Спотсвуда и Чарлтона не укрылось это движение.
– Весьма странное поведение для человека, находящегося среди друзей, – усмехнулся Спотсвуд.
Дэн понял, что светской беседы не предвидится. Допрос начнется сейчас же и очень скоро закончится. Если конечно, у них это получится. Дэндридж уже имел опыт; подобных игр, из которых пока неизменно выходил победителем.
– Я уже четыре года не был в кругу друзей, – ответил он, посмотрев на Чарлтона и Спотсвуда. – А причина того, что я пришел сюда сегодня, сэр, заключается в том, что я никогда и никому не показывал спины.
– Вы оскорбляете нас, сэр, – холодно заметил губернатор. – И я, откровенно говоря, не могу понять! этого.
– Тогда позвольте мне объясниться. – Дэн натянуто улыбнулся.
«Но стоит ли это делать?» – подумал он. Ведь эти вполне приличные на вид джентльмены намерены убить его. И как можно скорее.
Глядя на них, Дэндридж размышлял, какая степень откровенности с ними предпочтительнее. И насколько откровенен с ним будет Спотсвуд. Лица губернатора и Чарлтона были суровыми и непроницаемыми.
– Команда «Дракона», которую отбирал не я, а другие, оказалась далеко не лучшей, – начал Дэндридж. – В сущности, она состояла из отбросов общества, собранных по всему побережью. Капитан Красный Джек не составлял исключения. К сожалению, это стало очевидным, когда мы отошли на порядочное расстояние от берега. Но тогда было уже слишком поздно.
Дэндридж заметил, что губернатор нахмурился. Затем его лицо выразило нечто похожее на жалость, которая тут же сменилась подозрительностью. – Но ведь вы живы, – возразил Снотсвуд.
– Да, жив. И пришел сюда, господин губернатор, чтобы спросить: кто готовил «Дракона» к отплытию и несет за это ответственность? Я был слишком молод и видел в возложенной на меня миссии лишь возможность служить на море своей прекрасной стране.
С каждым словом голос Дэна звучал все увереннее. Он мрачно усмехнулся и добавил:
– Вы дали мне разрешение воспользоваться кораблем. Но кто-то набрал за меня команду. Интересно – кто?
К удивлению Дэна, Спотсвуд спокойно воспринял его выпад. Это свидетельствовало о том, что губернатор сильный и смелый человек. Без тени смущения он ответил:
– Подготовкой корабля занимался ваш дядя, назначение капитана я взял на себя, охоту же за пиратами поручил вам. Теперь скажите мне» как вам удалось остаться в живых, находясь среди пиратов?
За все время знакомства со Спотсвудом Дэн не помнил ни одного случая когда тот действовал бы вне установленных рамок своих полномочий. Так что его ответ видимо, содержал долю истины или же, по меньшей мере, был продиктован определенными целями. А вот насчет дядюшки Мэтью Дэн не допускал и мысли, чтобы тот мог предать его. Мэтью относился к нему, как к родному сыну. Дядюшка был богатым, влиятельным и всеми уважаемым джентльменом. Дэна он обожал, несмотря на страсть племянника к морю. Отец Дэндриджа оставил сыну состояние, назначив Мэтью душеприказчиком. По желанию Дэна все доставшиеся ему деньги были вложены в корабль. Дядя Мэтью из любви к племяннику согласился с этим, несмотря на энергичные протесты тетушки Пэтси.
Мэтью никогда не принял бы участия в заговоре е целью убить Дэна. Это исключено еще и потому, что сам Мэтью ничего бы от этого не выиграл.
Итак, Спотсвуд ответил на обвинение Дэна. Теперь очередь была за Дэндриджем. Ему предстояло пройти по тонкой проволоке при штормовом ветре» Но такое случалось не впервые, и до сих пор он ни разу не сорвался.
– Я остался жив, убедив их, что предпочту стать пиратом, нежели умереть. – Дэн слегка улыбнулся. – Согласитесь, джентльмены, что другого выбора у меня не было.
Дэн подумал, что теперь, если Спотсвуд хочет его смерти, он может просто дать ему кинжал и предложить заколоться. Но губернатор, похоже, пока не желал такого исхода. Дэн же продолжал улыбаться, ибо что-то убеждало его, что выбранный путь защиты правилен и может привести к спасению.
Но лицо Спотсвуда стало еще более суровым.
– Есть ли разница между пиратом и тем, кто уподобляется ему?
Дэн всегда считал, что разницы нет. Но в этот момент перед его глазами возникла Лидия, привязанная к мачте и ждавшая расправы Она знала правду! Сейчас ему надо солгать. Солгать, чтобы выжить.
– Да, господин губернатор, разница есть. Я брал на абордаж пиратские корабли и сдавал их команды губернаторам близ лезайщих портовых городов. Те, кого атаковал «Дракон», получили по заслугам.
Ради этого Дэна и послали в море. Поэтому он сказал то, что хотел услышать от него Спотсвуд. Это спасет его от петли, если, конечно, Спотсвуд не станет изыскивать еще какую-нибудь причину, чтобы повесить капитана «Дракона».
Губернатор нахмурился:
– О каких кораблях вы говорите?
– Например, о «Морской русалке», «Эльфе», «Золотом гусе». Все эти пиратские корабли мы и потопили.
Дэн не упомянул о двух французских и трех испанских кораблях, которые не имели к пиратам никакого отношения, но все же стали жертвами «Дракона». Тогда он еще не был капитаном, а потому не нес ответственности за гибель находившихся на них людей. Более того, каждый раз Дэн протестовал против бандитских налетов на мирные суда, хотя мог поплатиться за это головой.
Дэндридж заложил руки за спину, как будто губернатор и Чарлтон могли увидеть пятна крови на его ладонях.
– Я хотел допросить тех преступников и повесить здесь, в Виргинии, – сказал Спотсвуд.
– Мертвые остаются мертвыми, господин губернатор. Не так уж важно, где их повесили.
– А где капитан вашего корабля? Его, кажется, звали Красный Джек?
– Да.
– Где же он?
– Мертв, – не моргнув глазом ответил Дэн. Спотсвуд долго и внимательно смотрел на Дэндриджа. Спрашивать, как капитан «Дракона» нашел свою смерть и от чьей руки, было излишним. Чарлтон казался бледной тенью в этой комнате, где воцарилась атмосфера недоверия и лжи.
– Почему вы не покинули гадюшник, в который превратился ваш корабль?
– Именно это я и хотел сделать, господин губернатор. Однако пиратские корабли бросают якоря в пиратских же портах. Бегство с «Дракона» не дало бы мне ничего, кроме того, что я потерял бы дорогу домой. А со смертью Красного Джека я стал капитаном и сам определял курс корабля.
Как-то само собой разумелось, что Красный Джек умер совсем недавно. И никто не должен был знать о Лидии и о той роли, которую она сыграла в возвращении Дэна.
– Я все же ожидал от вас известий в ходе плавания, – заметил Спотсвуд. – Согласитесь, четыре года полной неизвестности – слишком большой срок.
Дэндридж взглянул в окно, через которое в кабинет уже вливались яркие солнечные лучи, и рассмеялся.
– Именно эти слова я услышал и от моей тетушки, как только вернулся. Я ответил, что на корабле время летит очень быстро. Море – это очаровательная любовница, джентльмены, поглощающая мужчину всецело, лишающая его сил протестовать. Но все же...
Жестом руки Дэндридж остановил Спотсвуда, пытавшегося возразить.
– Однако из Мадраса я послал вам одно длинное послание. Этак месяцев шесть назад. Но стоит ли удивляться, что вы его так и не получили? Ведь пиратство продолжает процветать. А почту со взятого на абордаж судна морские разбойники почему-то не берут.
Это была чистейшая ложь. Никакого письма Дэн из Мадраса не отправлял. Сначала потому, что чувствовал недоверие, а потом потому, что Уильямсберг стал казаться ему чем-то туманным и очень далеким.
Губернатор и Чарлтон переглянулись. У них явно поднялось настроение. От ответа Дэндриджа веяло правдой. Возможно, потому, что говорил он очень уверенно. Как знать, не заподозрили ли они невиновного человека? Человека, пережившего предательство. Ведь его честность не подверглась бы сомнению, если бы он погиб.
– Будем считать, что вы отчитались, Прентис, – сказал Спотсвуд, немного подумав. – Осмелюсь предположить, что теперь вы начнете разыскивать человека, предавшего вас. Не так ли? Но будьте осторожны! Не вздумайте носиться по колонии, разбрасывая обвинения направо и налево и ожидая, что попадете в точку.
– Я обязательно найду его!
– Убежден, – холодно резюмировал Спотсвуд. – Когда вы наберете достаточно доказательств, приходите ко мне. Предателя тщательно допросят с соблюдением всех законных норм, а его дело будет слушаться в открытом суде. Вы ищете справедливости, сэр, но ее нет вне рамок закона.
На пиратском корабле единственно справедливым считался самосуд, всегда кончающийся чьей-то смертью. А в крови Дэна уже было немало от пирата. Поэтому он ничего не ответил на предостережение губернатора.
– Вы были подло преданы, Дэндридж – сочувственно повторил Спотсвуд. – To что вы постараетесь отыскать преступника, мне не нравится. Но поймите, сэр, человек, уважающий закон, не должен требовать в законного удовлетворения от обидчика.
Дэн понимал, что имеет в виду Губернатор. Если Дэндридж, станет искать справедливости, те разоблачит себя. Ибо только оп его дальнейшим шагам Александр Спотсвуд будет судить о том, виновен Дэн или нет. Он снова подумал, что если бы Александр хотел его смерти, та не дал бы ему подобного шанса.
А если Дэндридж хочет жить, то не станет иметь дела с человеком, подобным ему самому, Во всяком случае, в колонии Виргиния...
Глава 16
– Ты заметил, что вчера она была молчалива в течение всего ужина? – спросила мужа Анна Макинтайр, когда они работали в саду.
– Ее вчерашнее молчание ничем не отличалось от того, которое мы в последнее время наблюдаем чуть ли не целыми днями, – вздохнул Роберт, явно не желавший расстраивать себя подобными разговорами.
– Да именно в последнее время, – повторила Анна. – Видишь ли, дорогой, наша дочь чувствует себя все хуже и хуже после случившейся с ней на корабле беды.
– Болезни и расстройства, особенно психического характера, порой требуют длительного лечения. Дай ей время, Анна.
– Я не выражаю никакого нетерпения, Роберт. На против, готова предоставить Лидии вечность. Лишь бы она вылечилась. Но ты же видишь, что ей становится все хуже. Вчера вечером это было заметнее, чем раньше.
Роберт осторожно растер между ладонями листок и поднялся с колен. Он выращивал в саду лекарственные растения для своих пациентов и очень гордился каждым новым растением. Так же внимательно следил он за тем, как эти гомеопатические средства действовали на больных, приходивших к нему чуть ли не каждый день. А между тем как мало мог дать Роберт собственной дочери? Она вернулась домой измученная, истерзанная душевно и физически. Да, он промыл ее ссадины, кормил, отдал ей всю любовь, на которую был способен, простил прегрешение. Роберт был бесконечно счастлив уже от того, что Лидия жива. И все же болезнь прогрессировала. Прекрасный уход, красивые наряды, деликатесы – ничего не помогало! Лидия избегала отца. Тогда он стал истово молиться Отцу Небесному о ниспослании исцеления дочери. Длань Всевышнего она не могла бы отвергнуть.
– Да, я заметил, – ответил он наконец на вопрос жены.
– Еще бы! – вздохнула Анна, прижавшись к плечу мужа. – Я все время внимательно следила за Лидией, надеясь увидеть хоть мельчайшие признаки улучшения. Тогда я, возможно, сумела бы ей помочь.
– И что ты увидела в результате этих наблюдений, Анна?
То, что она увидела, казалось совершенно невероятным... Абсурдным... Но так глубоко засело у Анны в душе и сознании, что она рада была снять с себя хотя бы часть непосильной ноши, поделившись своими тревогами с Робертом. Тем более что Анна полностью полагалась на его трезвый логический ум.
– Тот человек в церкви, – вымолвила она.
– Человеке церкви?
– Ну да! Тот, с кем так хотела познакомиться Мириам и за которым шпионили наши малышки.
– Так что же?
– А то, что Лидия чуть не упала в обморок, когда мы за столом заговорили о нем.
Роберт не сразу ответил, не зная, как отнестись к сообщению супруги, и не понимая, что, собственно, она хочет от него услышать.
– Я думаю... Мне кажется... Мне кажется, что это тот самый мужчина, который изнасиловал ее, – прошептала Анна.
– Исключено! – бросил Роберт.
– Почему? Ведь ты не наблюдал за Лидией, как я! Тогда ты заметил бы, как она побледнела, увидев, что он разговаривает с губернатором. А вспомни, как Лидия сразу же убежала домой и заперлась у себя в комнате. Ты заметил, что за столом, когда все заговорили об этом молодом человеке, она от волнения чуть не разорвала салфетку, лежавшую у нее на коленях? Лидия почти ничего не ела. И все время молчала, молчала, молчала... Разве раньше она вела себя подобным образом?
Роберт не мог оспаривать факты, приведенные Анной. Однако ему казалось невозможным, чтобы пират свободно ходил по улицам Уильямсберга и даже присутствовал на воскресной службе в церкви. Это же просто невероятно!
– Ты считаешь возможным, чтобы пират был одет по последней моде и присутствовал на церковной службе, Анна? – спросил он. – Для чего это ему понадобилось?
– Я еще не научилась читать мысли пиратов и прочих бандитов.
– Рут утверждает, что этот бандит был представлен вдовой Уэйли всем ее друзьям и родственникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32