широкие плечи, крепкий торс, сильные руки и ноги.— Подойди поближе к окну, — проговорил он ровным звучным голосом.Бесси швырнула сумочку на пол и направилась к окну.— Знаешь, сладенький, — затараторила она, разглядывая мерцавшие в небе странные красные звезды и неоновые вывески магазинов напротив, — давай сразу же покончим с прозой, ладно? Обычный секс стоит сто долларов, если же ты хочешь, чтобы я поработала языком, сумма удваивается. Ну а если тебе придет в голову какая-нибудь фантазия, то…— Я, детка, предпочитаю обычный секс, — ответил клиент и, помолчав, добавил: — Не теряй времени, раздевайся, я хочу увидеть, какая ты.Повторять Бесси было не надо. Она стащила блузку, а потом, спустив короткую юбку, переступила через нее. После этого она сбросила туфли на высоких каблуках. Все это время Бесси думала, что ее силуэт на фоне неба выглядит весьма соблазнительно: у нее были длинные ноги, крепкая небольшая грудь и тонкая талия, и хотя ростом она, в общем, не вышла, но была весьма аппетитна.Тут ей пришло на ум, что она умеет красиво раздеваться, а раз так, то, пожалуй, хорошо бы стать стриптизершей — тогда мужчины только смотрели бы на нее, но прикасаться к ней не имели бы права.Бесси нагнулась, чтобы расстегнуть пояс и снять чулки: сначала один — неторопливо скатывая его вниз по ноге, потом — так же неторопливо — второй.Она выпрямилась, почувствовала, что мужчина стоит у нее за спиной, и вздохнула. Кажется, намечалось что-то особенное, то, что можно было с полным основанием назвать занятиями любовью, а не сексом. Такие случаи выпадали Бесси крайне редко, и она очень ценила их. Бесси утвердилась в этом мнении, когда мужчина начал целовать ее: спину, шею, затылок. Его поцелуи ласкали и, как жидкий огонь, жгли ее кожу. Когда по шее у Бесси потекло что-то горячее, она даже не обратила на это внимания — так ей в тот момент было хорошо.Через минуту Бесси ощутила острый специфический запах, провела рукой по своему телу и почувствовала, что оно стало липким от крови.И тут она поняла, что происходит между ней и тем, кто сжимал ее в объятиях. Наклонившись к шее Бесси, он языком слизывал с нее кровь.Она замерла, но сначала не встревожилась: состояние эйфории обволакивало и убаюкивало, кроме того, Бесси не испытывала боли.Но крови было много. И это была ее кровь. Она открыла рот, чтобы закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Силы оставляли ее. В этот момент она услышала его хриплый смех.Бесси видела, как он открыл рот, заметила ослепительно белую полоску зубов.Потом эти зубы сомкнулись у нее на горле, и она услышала, как, вскипая и пузырясь, шипит и булькает ее кровь, вырываясь из разорванных сосудов. Мужчина, приникнув к шее Бесси, жадно, большими глотками пил, пил, пил…Потом провидение сжалилось над Бесси, и она уже ничего не видела и не слышала. Глава 6 В госпитале молодой дежурный терапевт доктор Гарсия пришел к выводу, что причиной провала памяти у Элли был тепловой удар. Они вместе с Мэгги решили, что женщину лучше всего оставить в госпитале под наблюдением специалистов.Мэгги присела на кровать больной, провела рукой по лбу Элли и всмотрелась в нее. Элли выглядела совсем неплохо, Мэгги успокоилась и вместе с Шоном и Джеком ушла из госпиталя. Усевшись на переднее сиденье рядом с Шоном, она извинилась перед офицерами за причиненное беспокойство.— Не стоит извиняться, леди, — сказал Шон, направляя машину вперед.— Как же не стоит? У вас на руках два убийства первой степени, не говоря уже о том, что в Новом Орлеане убийства и другие серьезные преступления происходят ежечасно.— Это правда, — согласился Шон, поглядывая в зеркальце заднего вида на улыбающуюся физиономию Джека. — Но нас с Джеком назначили расследовать именно эти два убийства. — Он пожал плечами. — Если разобраться, не так уж это и плохо. Что интересного в раскрытии бытовых убийств на почве пьянства или наркомании? А «бытовуху» с нас сейчас сняли. Так что не волнуйтесь, вы не слишком нас обеспокоили.Джек опустил подбородок на спинку сиденья Мэгги и, непрестанно улыбаясь, повел с ней непринужденный светский разговор:— На самом деле Шон хотел сказать, что у нас нет никаких серьезных улик, а если нет серьезных улик, значит, нет серьезного дела, а раз нет дела, то и отвлечь от него нельзя. Конечно, мы сдали в лабораторию целую груду всякого хлама, но результатов еще ждать и ждать. Отдыхать, опять же, тоже надо, вот я и придумал одну штуку…— И что же вы придумали? — спросила Мэгги.— Решил сегодня завалиться к Шону в гости — кстати, с вашей подружкой Энджи.— Как мило! Но она об этом и словом не обмолвилась.Шон бросил на нее взгляд:— Можем отсюда поехать прямо ко мне, хотите?— Рада бы, да слишком уж жарко. Хочу принять душ и надеть джинсы. Свет углей в гриле привлекает множество жуков, и мое платье для таких посиделок не годится.Шон пожал плечами:— Как угодно.Он остановил машину у магазина «Магдалена», высадил Мэгги и некоторое время наблюдал, как она болтала с Джеммой, рассказывая ей о состоянии Элли. Потом женщины стали готовиться к закрытию магазина и собирать разложенные на прилавках вещи.— Не понимаю: что ты хочешь увидеть? — спросил Джек.— Не знаю. Я вообще плохо понимаю, что происходит… но…— Что «но»? Опять твоя интуиция? — хмыкнул Джек.— Она самая. — Шон завел машину и поехал.Насчет интуиции Джек был прав. Непонятная сила тянула Шона к этой женщине, и он делал то, что сделал бы на его месте любой опытный полицейский: старался держаться поблизости от объекта, к которому влекла его интуиция.
Обед получился на славу. Кроме Дэниэла, хозяина дома, присутствовали Мэгги и Шон, а также Джек и Энджи Тейлор. Шон пригласил еще высоченного чернокожего красавца Майка Остина и Сисси Спиллейн, служащую Мэгги. То есть компания собралась такая же, как и в джаз-клубе.Отец Шона тоже не ударил лицом в грязь и пригласил свою старинную подругу Энн-Мери Хинтингтон, хорошо сохранившуюся для своих пятидесяти пяти лет симпатичную особу с пепельными волосами, в длинном легком платье в цветочек.Когда они, расположившись вокруг жаровни, пили пиво и разговаривали, Мэгги узнала, что Энн-Мери — библиотекарь и без ума от классической литературы, хотя и не чуждается современных веяний.— Признаюсь, — сказала Энн-Мери, когда они с Мэгги сидели за столиком на заднем дворе Оуквиля, — что я прямо-таки ухватилась за возможность познакомиться с вами. У нас в библиотеке отличная подборка литературы, посвященной вашей семье, и, узнав, что на вечере у Дэниэла будете вы, я не могла упустить такого случая.Мзгги натянуто улыбнулась: она понятия не имела о том, что где-то существует целая библиотека, посвященная семейству Монтгомери.— Познакомиться со мной нетрудно, — сказала она, — у меня во Французском квартале есть магазинчик, и вам достаточно было зайти туда и попросить вызвать хозяйку.Энн-Мери рассмеялась:— Что вы, дорогая! Я из старой семьи плантаторов-южан, а нас учили, что познакомиться с человеком можно, только если тебя представят ему.— Что ж, теперь мы представлены друг другу, а потому я приглашаю вас, Энн-Мери, в свой магазин. У нас, кстати, тоже есть библиотека, правда, библиотека мод. Вы можете посмотреть на модные картинки и журналы, многие из которых датируются восемнадцатым веком.Дэниэл Кеннеди, присевший на скамью рядом с Энн-Мери, не преминул откликнуться на любезность Мэгги:— Надеюсь, ваше приглашение, мисс Монтгомери, распространяется на меня тоже?— Разумеется.— Слава Создателю, — сказал Шон, ставя на стол огромное блюдо с жаренными на решетке кусками мяса, курятиной и сосисками. — Отец добился своего. А ведь он хотел проникнуть в дом Монтгомери, воспользовавшись моим ордером на обыск. Пристроиться сзади и войти вместе с полицейскими.— Дети, — доверительно обратился Дэниэл к Мэгги, — подчас ведут себя так бестактно. Не моргнув глазом выбалтывают все семейные тайны.— Я принесу салат и хлеб, — сказала Энн-Мери.— Я помогу вам, — предложила Мэгги.Когда женщины вернулись из кухни с картофельным салатом, за столом собрались уже все. Гости передавали друг другу тарелки с мясом, а Энн-Мери и Мэгги накладывали всем салат. В небе стояла полная луна с алыми вкраплениями на тускло-золотом диске.— Это потому, что ночи становятся холоднее и уже не за горами осень, — объяснил Дэниэл.У Шона была другая точка зрения, и он заспорил с отцом, причем весьма горячо, но все закончилось дружескими объятиями и похлопываниями по плечу. Видно было, что они любили друг друга. Мэгги смотрела на них с завистью: ей такой дружеской близости очень и очень не хватало.Об убийствах за столом поначалу не упоминалось. Все хвалили стряпню Дэниэла и приготовленный им к мясу соус. Заметив, с каким аппетитом уписывает мясо Мэгги, Дэниэл расцвел.— Сразу видно, вы знаете толк в еде, — сказал он, — не то что нынешние трясогузки, у которых и тела-то никакого нет — одна кожа да кости.— Папа! — крикнул со смехом Шон. — Ты вгоняешь мисс Монтгомери в краску.— А что я такого сказал? — удивился Дэниэл. — Всякий знает, что мясо полезно. Господь Бог создал нас плотоядными существами, так что нечего изображать из себя канареек, как это делают некоторые девицы, питающиеся проросшими зернышками.Когда с мясом и салатом было покончено, а в воздухе зажужжали надоедливые насекомые — спутники надвигающейся ночи, все перешли в дом, где гостей ждали кофе и крем-брюле, приготовленное Энн-Мери. Все расположились вокруг массивного стола в библиотеке — самой уютной и комфортабельной комнате в Оуквиле. Мэгги сидела рядом с Шоном, удивляясь тому, как просто и естественно чувствует себя рядом с этим человеком. Стоило ей, однако, случайно коснуться руки Шона или встретить его взгляд, как ее обдавало жаром. Желая скрыть, что ее волнуют взгляды и прикосновения Шона, Мэгги сосредоточила внимание на Дэниэле. Тот, стоя за старинным письменным столом, перебирал какие-то древние книги и манускрипты, громко комментируя особенно ценные приобретения своей библиотеки. При этом Дэниэл обращался в основном к Шону.— Взгляни, сынок, на эти газеты. Думаешь, это старая, ни на что не годная макулатура? Эти газеты хранят в себе сведения о «человеке с топором», или Топорнике, который тоже был родом из нашего города. Говорят, он зарубил тринадцать человек, и хотя родственник одного из убитых клялся, что пристрелил Топорника, полиция так и не обнаружила его тела.— Папа, в те времена не было такой техники, какая есть у нас сейчас, — заметил Шон.Дэниэл покачал головой:— Некоторые преступления не раскрываются никогда, и ты об этом отлично знаешь. Они годами числятся как нераскрытые, потом дела сдают в архив, а преступник преспокойно разгуливает на свободе.— Но эти два убийства, что на нас повесили, мы должны раскрыть быстро, — сказал Джек.— Иначе добрые горожане Нового Орлеана просто-напросто съедят нас живьем, — вставил Майк Остин.— Интересная мысль… Как вы думаете, мисс Монтгомери, в Новом Орлеане и вправду проживают добрые горожане? И много ли таких, позвольте узнать? — осведомился Дэниэл.— Их не больше и не меньше, чем в любом другом крупном городе Соединенных Штатов, но они есть и стараются сделать свой город лучше, красивее, а главное — очистить его от преступников, — заявила Мэгги.— Многое зависит от того, что именно мы называем преступлением, не так ли? — Дэниэл сел на крутящийся стул у письменного стола.— Конечно, — отозвалась Мэгги.— По-моему, папа, ты подбираешься к области моральных категорий, а они, как известно, труднее всего поддаются толкованию, поскольку неоднозначны, — заметил Шон.Дэниэл ткнул пальцем в лежавшую на столе книгу:— Позвольте привести вам один пример. В 1862 году янки взяли Новый Орлеан. Это сейчас мы считаем, будто все они были добры и морально чисты. Может, так оно и было, не спорю. Но тогда начальником военного трибунала назначили человека, явно не из числа моралистов. Я говорю о…— Бисте Батлере, — вставил Джек.— Именно о нем. В ту пору у многих женщин и девушек города в армии южан были мужья, женихи, братья, поэтому-то они не больно жаловали пришельцев, и всякий разумный солдат-янки это понимал. Но старый Бист Батлер издал специальный циркуляр, регулирующий поведение женщины-южанки. Цитирую: «Всякая женщина, которая грубо обошлась с солдатом-янки, должна рассматриваться как проститутка, и к ней следует соответствующим образом относиться».— Грубовато, ничего не скажешь, — пробормотала Энджи.Дэниэл мрачно ухмыльнулся.— Так вот, одному бравому солдату-янки этот циркуляр пришелся очень по душе. Уж и не знаю, скольких южанок он изнасиловал, пока не наткнулся на молодую девушку по имени Сандра Хилл. Она оказала ему сопротивление, и этот солдат, желая утихомирить девушку, убил ее.— Вот ужас-то! — воскликнула Сисси. — Но что же случилось с тем янки? Думаю, его после этого расстреляли на месте?Дэниэл покачал головой:— Ничего подобного. Янки, конечно, арестовали, но расследование установило, что Сандра Хилл была женщиной аморальной, поскольку грубо обошлась с этим солдатом, и янки приговорили к телесному наказанию и увольнению со службы.— Это все, конечно, ужасно, но где же здесь моральная дилемма? — осведомился Джек.— А что случилось потом? — спросила Энн-Мери.— А потом было вот что: пока этот солдат сидел в гарнизонной тюрьме, некоторые добрые жители Нового Орлеана решили взять правосудие в свои руки. И как-то ночью эти добрые люди вломились в камеру, где содержался янки. Наутро солдата нашли мертвым. У него была отрублена голова саблей, позаимствованной этими добрыми людьми у другого солдата-янки — у спавшего, как сурок, часового.— Жуть. — Сисси зябко поежилась.— Но было ли это правосудием? — спросил Шон.— Давайте лучше ответим на такой вопрос: убийство солдата — это преступление или акт правосудия? У нас в Штатах по этому вопросу до сих пор ломают копья. Можно его и иначе поставить: к примеру, казня преступника, совершаем ли мы убийство? А если нет, что тогда смерть солдата-янки — убийство или правосудие?— А убийцу того солдата нашли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40