Эль с ужасом поняла, что люди были уже совсем недалеко от того места, где находился их шелковый кокон. Дэймон тоже встрепенулся, прекрасно понимая, что им недолго осталось пребывать в одиночестве. Чертыхнувшись, он отстранился от нее и скользнул рукой в карман сюртука в поисках носового платка.
– Я боялся, что все именно так и произойдет.
Затем, растерянно улыбнувшись Элеоноре, он начал спешно вытирать ее бедра и свое тело.
– Нам лучше поторопиться привести себя в порядок, Эль, поскольку наше уединение, насколько я понимаю, очень скоро будет нарушено.
Хотя Элеонора еще не пришла в себя от столь шокирующей догадки относительно своего чувства к Дэймону, однако риск быть застигнутой врасплох, находясь в столь пикантной ситуации наедине с ним, вытеснил все остальные эмоции. Поэтому они в спешке стали натягивать на себя одежду, стараясь успеть до того момента, как несколько землевладельцев с соседних полей примчатся поглазеть на путающий феномен, свалившийся с неба.
Как только безжизненно повисший купол шара стащили с гондолы, и Дэймон с невозмутимым спокойствием объяснил, в каком затруднительном положении они очутились, фермеры предложили отвести их к поместью местного сквайра, чтобы взять у него напрокат карету. Однако Дэймон отказался от подобной идеи. Элеонора предположила, что он решил: чем меньше людей из местного дворянства их увидит, тем лучше.
Словно подтверждая эту мысль, Дэймон предложил одному из фермеров довольно крупное вознаграждение, если тот согласится отвезти их на своей телеге обратно в Лондон, а также пообещал щедро расплатиться с ним за то, чтобы тот доставил на место и аэростат…
Элеонора еще не успела опомниться от недавнего открытия, как они уже отправились в утомительное путешествие в Лондон. Итак, она все еще любила Дэймона. С того момента как он снова появился в ее жизни, она боролась, как могла, со своими эмоциями, пытаясь подавить чувства, которые все еще питала к этому человеку, однако все ее усилия оказались напрасными.
Она думала, что все встанет на свои места, и она возьмет ситуацию в свои руки, если отдастся ему и позволит лишить себя девственности.
Крепко зажмурив глаза от нахлынувшего вдруг чувства сожаления, Элеонора винила в случившемся только себя. Теперь, когда плотские чары, влекущие их друг к другу, были разрушены, Эль чувствовала себя полнейшей дурой. Должно быть, она лишилась рассудка, если позволила неистовому желанию взять над собой верх.
И что же теперь, скажите на милость, ей остается делать? Конечно же, она не могла поделиться с ним своими чувствами, ведь это бы еще больше ранило ее душу, поскольку он-то не испытывал к ней настоящей любви.
Несомненно, они должны расстаться, это факт. Сейчас она была слишком уязвима, так как всем сердцем любила его, а он не мог ответить ей взаимностью.
Но это было не главной проблемой. Свыше сотни людей видели, как они вместе поднялись в небо. Поэтому им нужно было хорошенько подумать и решить, как лучше избежать возможных негативных последствий. Однако в данный момент присутствие фермера мешало обсуждению этой проблемы.
Что касается Дэймона, то в течение всего пути он не проронил ни слова. Время от времени Элеонора бросала на него взгляд, но по загадочному выражению его лица было очень трудно понять, о чем он сейчас думает и что именно чувствует, а также сказать, сожалеет ли он, как и она, о случившемся.
А возможно, он просто пытался придумать историю, объясняющую их долгое отсутствие, обнадеживала себя Элеонора.
К тому времени, как фермер высадил их в Портман-плейс, прошло уже около четырех часов.
– Дэймон, – тихим голосом начала Элеонора, когда он подвел ее к парадной лестнице, ведущей в огромный особняк Белдонов. – Моя тетушка вряд ли обрадовалась, когда нас по несчастливой случайности унесло на воздушном шаре, хотя это произошло и не по нашей вине. Думаю, следует сделать акцент на том, что нас обнаружили сразу же после посадки.
Лицо Дэймона по-прежнему оставалось непроницаемым, хотя его голос прозвучал неожиданно беспечно:
– Позволь мне самому поговорить с ней, Эль.
Элеоноре не суждено было соблюсти приличествующие данной ситуации правила этикета. Как только лакей впустил их в дом, тетушка Беатрис мигом бросилась из соседнего зала в вестибюль. Похоже, все это время она сидела как на иголках в ожидании хоть каких-нибудь новостей о пропавших путешественниках.
– Слава Богу! – воскликнула она, обвив руками Элеонору. – О, моя дорогая девочка, я чуть с ума не сошла от волнения, опасаясь, что тебя уже, возможно, нет в живых.
Элеонора еще никогда не видела, чтобы тетушка была настолько обеспокоенной, а также такой несдержанной в проявлении своих чувств к ней.
– Опасность не была такой уж серьезной, как могло показаться на первый взгляд, тетя. Лорду Рексхэму удалось справиться с ситуацией, и мы благополучно приземлились на лугу, где нам на выручку подоспели местные фермеры.
При упоминании о виконте Беатрис натянулась как тетива, выпустив Элеонору из своих объятий. Теперь ее внимание переключилось на Дэймона, и вместо благодарности на ее лице появилось ничем не прикрытое презрение.
– Я вам признательна, сэр, – высокомерно произнесла тетушка Беатрис, – хотя и не могу простить вас. Если бы вы не присоединились к нам, этой катастрофы никогда бы не случилось.
– В этом вряд ли есть вина милорда, – поспешила заметить Элеонора. – Кто-то намеренно ослабил крепежи еще до того, как синьор Пучинелли попытался сесть в гондолу.
Пожилая дама нахмурилась.
– Мне так и сказали. Пучинелли был в ужасе оттого, что вы оказались на борту, и просил простить его. Он подозревает, что кто-то из его команды причастен к преступлению, однако негодяя нельзя допросить – он исчез. Тем не менее, это не может послужить оправданием тому, что сделал лорд Рексхэм. – Она со злостью посмотрела на Дэймона. – Уже вторично вы пытаетесь опорочить доброе имя моей племянницы, но на этот раз ваше поведение может полностью погубить ее репутацию. В высшем свете уже судачат о вашем совместном исчезновении.
Не успела Элеонора вставить слово в защиту Дэймона, как тетушка, все сильнее распаляясь от возмущения, продолжила свою речь:
– Ничего не может быть хуже, лорд Рексхэм. Элеонора станет изгоем, а я больше никогда не смогу ходить с гордо поднятой головой, и всему виной – вы, сэр. Вы – самый худший из всех существующих мерзавцев. Рядом с вами ни одна порядочная девушка не может чувствовать себя в безопасности…
– Вы ошибаетесь, леди Белдон, – хладнокровно прервал ее тираду Дэймон. – Уверяю вас, со мной леди Элеонора находится в полной безопасности. И я готов исправить сложившуюся ситуацию.
– Что это значит? – высокомерно поинтересовалась Беатрис.
– Я немедленно женюсь на вашей племяннице. Мы заключим союз, получив особое разрешение на вступление в брак, как только я сделаю все необходимые приготовления.
Элеонора почувствовала, что ее сердце вот-вот вырвется из груди.
– Что вы сказали? – отрывисто произнесла она, посмотрев ему прямо в глаза.
Тетушка Беатрис поднесла руку к виску, как будто сама мысль об этом причиняла ей физическую боль. Однако после долгого колебания она решительно кивнула.
– Боюсь, он прав, Элеонора. Как бы я ни относилась к идее твоего замужества с этим негодяем, ничего не поделаешь: брак, пожалуй, единственный способ спасти твою репутацию.
– Нет, тетушка! – воскликнула Элеонора, от волнения заговорив хриплым голосом. – Я уверена, что не стоит прибегать к столь радикальным мерам.
– Если можно, леди Белдон, – сказал Дэймон, – я хотел бы поговорить с вашей племянницей наедине, чтобы убедить ее в необходимости данного шага.
Элеонора и сама желала поговорить с Дэймоном с глазу на глаз, но лишь для того, чтобы привести ему собственные аргументы. Поэтому, когда тетя приготовилась воспрепятствовать их приватной беседе, Элеонора, опередив ее, сказала:
– Прекрасная мысль, милорд.
Не произнеся больше ни слова, Эль повернулась и направилась в соседний зал.
Плотно прикрыв за собой дверь, она посмотрела прямо в лицо виконту.
– Как понимать ваше намерение жениться на мне? – выпалила Элеонора. – Это что, хитрый маневр, чтобы уладить возникшее недоразумение?
– Возможно, – мягко ответил Дэймон. – Но ведь твоя тетя права, Эль. Другого выхода нет. Мы должны пожениться.
Элеонора внимательно посмотрела на него.
– Как вы можете столь цинично принимать подобное решение?
– Я не отношусь к нему цинично. И поверьте, ваше упрямство не будет способствовать благополучному разрешению сложившейся ситуации.
Девушку охватила паника, и она, не выдержав, воскликнула:
– Моя тетя права! Ничего бы не случилось, если бы вы намеренно не вмешались в наши отношения с принцем.
Дэймон, готовясь возразить, поднял руку.
– Если ты собралась скандалить, то придется подождать другого раза. Если я уйду прямо сейчас, то успею обратиться за особым разрешением на вступление в брак, и уже завтра утром мы сможем устроить церемонию бракосочетания.
Элеонора слушала Дэймона, не веря своим ушам.
– Мы не будем устраивать церемонию ни завтра, ни когда-либо еще! Никто не заставит меня сочетаться с вами священными узами брака, который будет продолжаться всю нашу жизнь, когда между нами нет любви.
– У тебя не осталось выбора, Эль. Мы слишком далеко зашли. Я не только скомпрометировал тебя, но еще и стал твоим первым мужчиной. – Бровь виконта насмешливо приподнялась. – И если тетушка узнает об этом маленьком обстоятельстве, она еще больше ужаснется, ты согласна?
Элеонора настороженно посмотрела на него.
– Но вы ведь не посмеете рассказать ей об этом?
– А почему бы нет? Чтобы избежать скандала, она с еще большей категоричностью будет настаивать на нашем браке.
– Я знала, что от вас глупо ожидать благородства… – сквозь зубы процедила Эль.
– Возможно, но ты выйдешь за меня.
Элеонора от досады сжала кулаки, не желая признавать его аргументов.
Она сердилась на себя еще и за то, что попала в такую ситуацию. Она хотела выйти замуж только по любви, однако теперь это было невозможно. Если бы она так легкомысленно не отдалась Дэймону сегодня утром, она, возможно, теперь попыталась бы выстоять перед его натиском. Она бы гордо, во всеуслышание могла заявить, что ее репутация ничуть не пострадала, и совершенно ничего не было, когда она осталась наедине с ним.
Элеонору охватил ужас, она поднесла руку ко лбу. Она выйдет замуж за человека, который не любит ее – вот так и разбиваются сердца. Она любила Дэймона, а он не отвечал на ее чувство взаимностью.
– Мне не верится, что ваше настойчивое желание все уладить вызвано только тем, что вы меня скомпрометировали, – слабо произнесла она. – Ведь вам наплевать на то, что думает о вас общество, и так было всегда.
– Но мне не безразлично, что подумают о тебе. И я собираюсь защитить тебя, сделав своей женой. В противном случае ты погубишь свою репутацию навсегда.
– Я могла бы отправиться в Европу или уйти в монастырь, – прошептала Элеонора.
Его лицо тотчас озарилось ироничной улыбкой, указывающей на то, насколько абсурдной ему кажется ее угроза.
– Ты совершенно не подходишь для монашеской жизни, Эль. Такой страстной, жизнелюбивой женщине, как ты, не следует сидеть взаперти за стенами монастыря. И сегодняшнее утро служит тому доказательством.
Элеонора смотрела на него глазами, полными ужаса. Виконт подошел ближе и, протянув руку, нежно прикоснулся своими сильными пальцами к ее щеке.
– Ты могла бы быть матерью моего ребенка. Ты не думала об этом?
Рука Элеоноры непроизвольно скользнула к животу. Нет, она не думала об этом, хотя следовало бы.
– Мы не любим, друг друга, – повторила она, хватаясь за соломинку.
– Это не имеет значения, Эль.
– Имеет значение то, что вы распутник. Дэймон смотрел на нее, не отводя взгляда.
– Я же сказал тебе, что буду, верен супружеским клятвам, даже если не смогу полюбить тебя.
Услышав его последние слова, девушка снова почувствовала боль, тем не менее, постаралась ничем не выдать своих чувств.
– Вы также сказали, что не посмеете предаться блуду до тех пор, пока я не соглашусь выйти за вас замуж, однако нарушили обещание менее чем через три дня.
Дэймон опять усмехнулся.
– Какое это имеет значение, если я сделал это с тобой?
– Самое главное то, – поспешно сказала она, не собираясь поддаваться его обольстительной улыбке, – что я просто не верю вам, Дэймон.
Усмешка моментально исчезла с его лица, а взгляд темных глаз, казалось, стал мягче.
– Я знаю, Эль. Но уверяю тебя, я давно избавился от дурных привычек. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы никогда не причинить тебе боли.
Она не верила ему, хотя прекрасно понимала, что пытается выиграть битву, которая обречена на провал. Тяжело вздохнув, Элеонора постаралась успокоиться и вновь попробовала возразить:
– Должен быть другой выход, Дэймон. Я не хочу, чтобы меня насильно повели под венец только потому, что пострадала моя репутация.
– Но ты же не хочешь втянуть в скандал свою тетушку, ведь так? Это замечание перевесило все ее протесты.
– Конечно, не хочу.
Элеонора чувствовала себя обязанной тетушке, которая открыла ей, осиротевшей девчонке, двери своего дома, и не могла ответить на доброту Беатрис черной неблагодарностью.
– Тогда можно считать, что ты дала согласие выйти за меня замуж, – заметил Дэймон.
Пока Элеонора стояла, раздираемая противоречиями, Дэймон сократил до минимума дистанцию между ними. Неожиданно он заключил девушку в объятия, хотя в них уже не чувствовалось страсти. Казалось, он просто хотел утешить ее.
– Я знаю, что это не то, о чем ты мечтала, Элеонора, – мягко произнес Дэймон, – но у нас нет выбора.
Она зажмурила глаза. Его ласкающий голос обладал способностью ошеломлять и очаровывать ее, но от его нежности ей хотелось заплакать. Это было нечестно – пытаться растопить ее сердце, притворяясь таким нежным и заботливым.
Уткнувшись лицом в его теплое плечо, Элеонора, вздохнув, в отчаянии произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47