– Мне не нужно ничего, кроме одного или двух новых платьев. Это ведь не у меня будет выход в свет.
– Нужно. Я хочу, чтобы девушка, с которой я помолвлен, была одета по самой последней моде. Тем более если вы собираетесь в Лондоне повсюду сопровождать Эми. У меня на примете есть французская портниха, которая только-только приехала из Парижа, где она обшивала знать.
– Откуда у вас такие познания в женских модах? – с язвительностью в голосе осведомилась Диана.
Однако ее попытка спровоцировать Торна привела лишь к тому, что в его глазах зажегся насмешливый огонек.
– Это моя профессия – разбираться в том, что может понравиться женщине. Да, кстати… Я договорился с одной уважаемой вдовой – сеньорой Падилло, чтобы она стала вашей компаньонкой, пока вы будете находиться у меня в гостях.
– Благодарю, – абсолютно искренне откликнулась Диана.
– А завтра я собираюсь представить вам и Эми своего друга. Джон Йейтс поедет с нами б Англию, и я рассчитываю, что, пока мы не отплывем, он поможет занять ее чем-нибудь.
– Отвлечь от фантазий?
– Совершенно верно.
Торн поднес руку Дианы к губам и подчеркнуто ласково поцеловал пальцы.
От неожиданности она выдернула руку, словно прикосновение виконта обожгло ее.
– Я же сказала, что соблазнять меня бессмысленно.
Торн сдержался, чтобы не рассмеяться над самим собой.
Он тоже почувствовал обжигающий жар, повисший между ними, и ничего не мог с этим поделать. Ему нужно было касаться ее. Поэтому поцеловать руку было единственно приемлемым способом, чтобы остаться джентльменом.
– Мне показалось, что мы договорились – я должен буду выглядеть как прирученный, иначе в нашу игру никто не поверит.
– Только не наедине. Это ни к чему, – решительно ответила Диана.
– Позволю себе не согласиться. Необходимо усердно тренировать легкую интимность, чтобы наша хитрость превратилась во вторую натуру. – Он шагнул к Диане, ожидая, что она отступит.
Она застыла на месте, глядя ему в глаза так, как будто была не в силах подчиниться доводам разума. Точно так же замер Торн. Тонкий аромат, исходивший от Дианы, ударил по нервам. Тепло женственности терзало его. Он понял, что не отрываясь смотрит на ее соблазнительные губы… Он не мог определить, откуда взялось это совершенно безрассудное влечение. Или определить, почему Диана столь решительно сопротивляется ему. Немногие женщины могли похвастаться такой нечувствительностью к его шарму.
Но может, Диана просто прикидывается равнодушной?
Тори вытянул руку, медленно провел большим пальцем по ее нижней губе и был вознагражден, когда Диана слегка задохнулась.
– Вы понимаете, – прошептал он, – что безразличие совершенно неотразимая вещь для большинства мужчин? Оно лишь увеличивает у них жажду доказать, что ваш интерес можно возбудить.
Прерывисто вздохнув, она отступила на безопасное расстояние.
– Моя неуступчивость наносит ущерб вашему самомнению, господин с норовом, – сказала Диана сладким голосом. – Мое безразличие не рассчитано на то, чтобы подстегнуть вашу смелость. И предупреждаю, если вы хотите, чтобы я продолжала разыгрывать сюжет с помолвкой, вам следует держать в узде свою похоть.
Губы Торна скривились в горестной улыбке.
– Если я должен… Ну ладно, если мне не разрешается поцеловать вас, – он предложил ей руку, – тогда могу ли я сопроводить вас к обеду?
Глава 4
И с самого начала у них с Торном возникли трудности. Все из-за того, что он настойчиво пытался исполнять роль нареченного, даже когда они оставались наедине. Это очень беспокоило Диану.
Когда они принимали визитеров, пришедших познакомиться с ней и поздравить с неожиданной помолвкой, Диана вдруг поняла, какое огромное напряжение сил потребуется от нее, чтобы скрывать их жульничество. Хуже того, большую часть дня и вечера Торн проводил рядом с ней. Доходило до того, что он начинал давать советы, когда они с Эми разглядывали модные картинки, какой выбрать фасон или ткань для нового туалета. Такая вынужденная близость нервировала.
Диана несказанно обрадовалась возможности передохнуть, когда три дня спустя Торн придумал прогулку, чтобы показать им остров.
Это и в самом деле оказалось восхитительным – провести день на воздухе в окружении роскошной природы.
Дорога вывела их на открытое пространство, откуда раскинулся великолепный вид. Диана замерла на месте, резко остановив лошадь. От представшей перед ней красоты перехватило дыхание.
Справа от нее скалы угрожающе обрывались к каменистым бухтам внизу. Провал, который огораживал парапет из раскрошившегося камня, заканчивался водоворотом изумрудных и сапфировых волн.
Прямо перед Дианой возвышалось древнее, когда-то величественное сооружение, которое сейчас превратилось в груду каменных обломков. Примерно полдюжины прямоугольных бассейнов – должно быть, старинные купальни – каскадом располагались по склону горы. В каждой трещине между камнями была собрана настоящая коллекция из орхидей, папоротников, горных роз, цикламенов и жимолости.
– Ох, Боже мой! – прошептала Диана.
Рядом остановился Торн, давая ей возможность насладиться видом.
– Эффектно, правда?
В немом восхищении Диана едва кивнула в ответ. С этого места, казалось, был целиком виден весь остров, который, как сияющая драгоценность, покоился на широком просторе Средиземного моря, издали напоминавшем о своей обманчивой мощи.
Горло перехватило. Внезапно Диана почувствовала прилив воодушевления от ощущения чистой, незамутненной свободы.
– Вы говорили, – обратилась она к Торну, – что Аполлон заколдовал этот остров. Трудно не согласиться.
В голосе виконта звучало такое же восхищение:
– Тут есть некая сверхъестественная красота… Хотите осмотреть поближе?
– Да, очень.
Они подъехали вплотную к руинам и остановились перед аркой главного входа.
Эми уже опередила их, карабкаясь по широким ступеням купален. Прямо за ней Джон Йейтс на деревянном протезе с удивительной прытью тоже старался влезть на террасу. Он остановился и недовольно посмотрел на Эми, когда та, нагнувшись, сорвала бледно-розовую орхидею и вставила ее в свои светлые кудри.
– Должен заметить, мисс Лансфорд, дух древнего божества может оскорбиться, – заворчал Йейтс.
– Фу, не выставляйте себя на посмешище, – парировала Эми. – Тут сотни цветов. Из-за одной маленькой орхидеи божество не станет беспокоиться.
Не обращая внимания на их пререкания, Торн спешился и, не дожидаясь возражений Дианы, снял ее с коня.
Ее опять кинуло в жар от прикосновения его рук, а встретившись с ним взглядом, она почувствовала, как сердце замерло в груди.
Не в силах вдохнуть, только слыша, как прерывисто колотится сердце, Диана отступила в сторону, подальше от излишне интимного соседства. Кирена и в самом деле походил на рай, где обитала не только сверхъестественная красота, но еще и опасность в лице лорда Торна.
Диана двинулась по извилистой тропинке вслед за кузиной и потом с полчаса осматривала развалины и утесы над морем. К великому сожалению, образ Торна не шел у нее из головы. Его золотистые волосы, красивое, мужественное лицо, его чувственный рот, сильное, развитое тело… Адонис во плоти. И, забыв о пейзажах, она стала придумывать, в каких ракурсах можно было бы изобразить Торна, если бы у нее с собой были масло и холсты.
Когда наконец, покончив с развалинами, они тронулись в обратный путь, Диана почувствовала облегчение. Но пока они спускались вниз по заросшей лесом горной дороге, она все еще рисовала Торна в уме.
Они как раз миновали луг, заросший полевыми цветами, когда она поняла, что он едет рядом и что-то ей говорит.
– Счастье мое, как только мы вернемся, я запру тебя у себя в спальне и займусь с тобой безумной, страстной любовью.
Обернувшись к нему, Диана вперила в него взгляд:
– Вы что-то сказали?
– Ну наконец-то удалось привлечь ваше внимание. – Торн весело улыбнулся. – Знаете ли, я не привык, чтобы меня так откровенно игнорировали. Я повторил вопрос три раза, а вы не слышали ни слова.
– Я вспоминала развалины, – солгала Диана. – Прикидывала композицию, какую можно было бы написать.
– Точно так же, как обдумывали композицию, когда увидели меня голым.
Чтобы не встречаться с его настойчивым взглядом, она отвела глаза.
– Давно нужно забыть то прискорбное событие.
– Ни за что, – отрезал Торн.
Диана была полностью согласна и обрадовалась, что не нужно придумывать что-то в ответ, потому что спереди раздался возглас. Оказалось, ее кузина вызвала на состязание мистера Йейтса.
– Кто первым доскачет до конца луга, тот победит! – крикнула Эми и пустила лошадь галопом.
Тихо выругавшись в адрес непоседливой девчонки, Джон Йейтс тоже пришпорил коня и помчался за Эми.
* * *
Торн проснулся внезапно. Сердце бешено колотилось, В паху свело от возбуждения. В темноте он наконец сообразил, что находится у себя в спальне. Уныло выругался, нарушая ночную тишину.
Опять во сне к нему пришла Диана Шеридан. Живая, чувственная, заставляющая терпеть жгучую боль. Возбуждение не отпускало.
Раздраженно откинув простыни, Торн встал, чтобы открыть окно. С тех пор как здесь объявилась Диана, он не мог нормально спать. Он специально перебрался в другое крыло, чтобы не искушать себя, но это не помогало.
Диана была запретным плодом.
Торн сомневался, что она все еще девственница. Охотник за приданым скорее всего успел совратить ее. И такая красавица просто обязана была иметь любовников, хотя бы тайно.
Рядом с ней желание Торна становилось совсем непереносимым. Сегодня на развалинах он едва удержался, чтобы не схватить ее. На его счастье, они были не одни, а не то бы он нашел способ, как использовать эти горячие источники.
Торн постоял возле открытого окна, пока ветер не остудит его разгоряченное тело и не выдул остатки сладкого сна. Весенние ночи на Кирене все еще были достаточно холодными, способными привести в чувство. Так что оставалось только благодарить их за этот терапевтический эффект. Зато теперь можно было не сомневаться – скоро заснуть не удастся.
Когда возбуждение наконец спало, Торн отошел от окна и накинул халат. Выйдя из спальни, он отправился вниз к себе в кабинет выпить бренди.
Закусив нижнюю губу, Диана целиком погрузилась в работу. Карандаш летал по поверхности блокнота для эскизов. Спать не хотелось. Голову переполняли идеи и образы.
Покрутившись в постели пару часов, она в конце концов встала, поняв, что нужно положить идеи на бумагу.
Слуги уже, наверное, спали, когда она спустилась по лестнице в библиотеку. Вилла Торна была комфортабельна со всех точек зрения, в библиотеке висела тишина, столь необходимая для творчества, и вполне хватало освещения, Французские двери стояли открытыми, а за ними располагалась садовая терраса, с которой открывался вид на ширь Средиземного моря.
Последние три дня Диана была настолько занята, что не было ни минуты свободной. Некогда было даже порисовать Кроме того, совершенно не хотелось обращаться к Торну, чтобы он выделил какую-нибудь комнату для работы. Но поскольку скоро им нужно было уезжать, располагаться с мольбертом надолго просто не было возможности, оставалось лишь делать наброски карандашом и углем.
Воображение Дианы постоянно преследовал образ Торна.
Торн, плавающий в бухте, внизу, каким она увидела его в первый раз.
Торн, купающийся обнаженным в горячем источнике среди развалин.
Торн, стоящий на каменной стене, вглядывающийся в мерцающую синеву моря, с волосами, летящими по ветру.
Именно таким она рисовала его сейчас, стараясь передать бьющую через край жизненную силу, главную часть его существа. Отвагу и дерзость, которую чувствовала в нем.
Карандаш двигался почти сам по себе. Ни звука, только тихий скрип раздался в тишине комнаты.
Диана не обратила внимания, сколько времени прошло, пока не почувствовала, что в комнате кто-то есть. Вздрогнув, она подняла голову и увидела Торна, остановившегося в дверях библиотеки.
– Я увидел свет, – объяснил он, делая шаг в комнату.
На нем был черный парчовый халат с малиновым узором. На ногах никакой обуви – он стоял босой.
Диана была одета не намного приличнее: белый атласный пеньюар поверх ночной сорочки. Распущенные волосы в беспорядке закинуты за спину. Хуже того, она сидела на кожаной кушетке, поджав под себя ноги.
Ничего непристойного во всем этом, конечно, не было. Она была полностью одета. Но выражение в глазах Торна заставило ее забеспокоиться. Диана опустила ноги на пол и поправила пеньюар. Торн стоял и какое-то время разглядывал ее. Наконец он пересек комнату и остановился напротив. Потом он увидел ее набросок, и Диана поняла, что напрасно оставила блокнот открытым. В глазах Торна зажегся интерес, едва он узнал на рисунке себя.
Не дожидаясь разрешения, Торн уселся рядом и указал на альбом:
– Можно?
На секунду Диана вцепилась в блокнот, не желая признаваться, что он ей не безразличен. С другой стороны, ей нечего было скрывать. В конце концов, она художница. А художники, восхищаясь, всегда выбирают объекты, подобные виконту. Но все равно Диана покраснела, когда против воли ей пришлось разжать пальцы.
Взяв у нее альбом, Торн долго изучал рисунок.
– Потрясающе, – наконец произнес он совершенно серьезно.
Для Дианы это было самой высокой оценкой. На рисунке Торн выглядел совсем как в жизни. Выразительное лицо, движение, скрытое в каждой линии тела, когда он стоит и смотрит вдаль, на море.
– Вы говорили, что хорошо рисуете, – добавил Торн. – Но я не представлял, что у вас талант, и очень большой талант.
Диане стала приятна такая оценка, но она решила не принимать ее всерьез.
– Просто у меня есть способность схватывать сходство.
С трудом оторвавшись от альбома, Торн поднял на нее глаза.
– Эго излишняя скромность. Вы говорили, что увлекаетесь пейзажами. Они так же хороши?
– Может, даже немного лучше, – честно ответила Диана. – От пейзажей получаешь большее удовлетворение, чем когда рисуешь людей. Но я собираюсь сосредоточиться на портретах, с ними можно завоевать больший авторитет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37