Джо едва не расхохотался — Изабелла управляла лошадьми не хуже его самого.— Я хочу сказать… я хочу сказать, Изабелла, — смущенно начал Гарольд, — можно ли будет… я имею в виду…— А, вот и вы, Хендерсон! — Ее мажордом держал в руках серебряный поднос с двумя рюмками бренди. — Здесь, в деревне, мы не слишком соблюдаем светские правила. У нас тут все по-простому, правда, Хендерсон? — весело щебетала она, обращаясь к дворецкому, который в этот момент взмахом руки велел лакею внести поднос с чаем.— Да, мисс, исключительно по-простому, — ответил руководивший двумя сотнями подчиненных мажордом, отметив про себя тот факт, что в присутствии ГарольдаЛесли Джо сидит возле хозяйки гораздо ближе обычного. Под лестницей уже заключали пари на то, что Джо выкинет вон кузена Гарольда не позже чем через полчаса. Сам Хендерсон сделал ставку на двадцать минут, но сейчас, пока он ставил бренди перед каждым из джентльменов, его лицо оставалось совершенно бесстрастным.— Обожаю эти розовые кексы. Поблагодарите от моего имени миссис Паркер, Хендерсон. — Изабелла взяла с подноса заварочный чайник и принялась разливать чай. — Вам с молоком или с лимоном, кузен?С таким защитником, как Джо, Изабелла могла себе позволить маленькую месть за те унижения, которые она испытала от своих родственников. Подчеркивая свои несуществующие отношения с Джо, она то и дело на него смотрела и с улыбкой встречала каждое его замечание, а он уверенно ей подыгрывал. И хотя он говорил мало, но когда открывал рот. Изабелла всегда с ним соглашалась.Наглое поведение Джо Тарлоу, который, забыв о своем низком звании, столь фамильярно вел себя с его кузиной, Гарольд не мог так долго терпеть. В сложившейся ситуации выбор у него был в общем-то небогат: вызвать Джо на дуэль или уйти. Гарольд, конечно же, выбрал более благоразумный вариант.— Желаю вам всего хорошего, кузина, — внезапно поднявшись на ноги, с вымученной улыбкой произнес он.— Очень мило, что вы нас навестили. Нам всегда недостает хорошей компании. Вы непременно должны снова к нам приехать — не правда ли, Джо?Тот поднялся одновременно с Гарольдом, так что, обращаясь к нему, Изабелле поневоле приходилось задирать голову.— До Ньюмаркета скакать и скакать. Сомневаюсь, что Чесли захочет снова проделать такой далекий путь.— Ну что вы, Джо, ведь у кузена Гарольда теперь есть этот восхитительный новый жеребец! Он-с удовольствием еще к нам приедет, не правда ли, Гарольд?— Я не задержусь в Ньюмаркете, — коротко сказал Гарольд, думая о том, что когда он женится, на Изабелле, то обращаться с ней будет очень строго.— О, какая жалость, дорогой! — надула губы Изабелла. — А я так надеялась, что вы снова приедете на чай! Нам здесь очень не хватает хорошего общества. — Она ослепительно улыбнулась. — Хотите, кузен, Джо вас проводит?— Нет, не надо, — поспешно ответил Гарольд, не желая оставаться один на один с Джо Тарлоу, чье недружелюбное отношение было достаточно очевидно.— Ну тогда мы желаем вам доброго пути, кузен, — бодро заявила Изабелла. — И передайте от нас привет вашему семейству.— «От нас» — это значит от нее и Джо Тарлоу. Вот мерзкая шлюха! Батерста еще и похоронить не успели, — поджав свои полные губы, с возмущением рассказывал Гарольд отцу. — Говорю тебе, Тарлоу сидел так близко от нее, что между ними нельзя было просунуть и клочок бумаги!— Интересно! — пробормотал Лесли-старший. — Кажется, она нашла свое призвание. Кто бы мог подумать, что милая внучка дяди Джорджа, свет его очей, превратится в законченную развратницу?— Какова мать, такова и дочь! — язвительно заметила Абигайль. — Ее мамаша-француженка, окончив монастырскую школу, тут же принялась бродить по всему свету. Хоть и с голубой кровью, но все равно вела она себя как настоящая потаскуха. Так и Изабелла — со своим последним любовником. И хоть отец настаивает, чтобы ты на ней женился — знай, я решительно против того…— Но не против того, чтобы получить ее деньги, — перебил ее Герберт.Абигайль трагически вздохнула:— Увы, завещание Джорджа оспорить невозможно. — Но поскольку это так, — спокойно заметил Герберт, — мы должны прикинуть наши возможные действия. Теперь, когда Тарлоу от нее не отходит, нам нужно куда больше людей.— Гарольд, обещай мне, что когда ты женишься на этой женщине, то будешь держать ее под замком, — взволнованно сказала Абигайль. — Я не хочу, чтобы она развращала твоих сестер. Она абсолютно безнравственна. И хотя я осознаю животную природу мужчин и даже понимаю твой интерес к ней, я не желаю, чтобы она заражала девочек своей распущенностью. Тебе это ясно? Герберт, скажи ему, что в этом я не уступлю.— Ты слышал, что сказала твоя мать? — спросил Герберт.— Да, папа. Она может остаться в Тейвор-Хаусе, нет никакой необходимости везти ее в Сити.— Хотя не подлежит обсуждению, что она должна родить тебе наследников.— Боже, что ты такое говоришь, Герберт! — с ужасом посмотрела на него Абигайль.— Тише, Абби! Ты не хуже меня знаешь, что нам нужны наследники, чтобы сохранить за собой состояние на случай ее смерти.— Все это так отвратительно! — пробормотала его жена.— Но только не ее миллионы, — веско заметил муж. — Мы должны собрать побольше людей, Гарольд. Нужна хорошая команда. — Он твердо сжал губы. — Способная справиться с братьями Тарлоу. Глава 20 Присутствие в доме вдовствующей графини благотворно повлияло на ее сына. Вскоре после ее приезда Дермотт открыл глаза и, впервые окинув комнату ясным, незамутненным взглядом, узнал сидевшую у его постели мать и слабо улыбнулся.— Я здесь, дорогой, — склонясь над ним, прошептала она и поцеловала его в щеку. — И настаиваю на том, чтобы ты хорошо себя вел.Его тихий смех почти сразу же перешел в стон.— Я хочу есть, — с трудом переведя дух, сказал Дермотт.— Сегодня у тебя есть выбор, дорогой. Бетти с кухаркой уже с рассвета на ногах.Он снова обежал взглядом комнату.— Где рубашка?Графиня недоуменно посмотрела на Шелби, не понимая, чего хочет ее сын.— Она у меня, сэр.— Принесите ее, Шелби, — приказала графиня, желая дать сыну все, что он только пожелает.Когда Шелби принес в комнату мятую рубашку, графиня удивленно вскинула брови, но промолчала, а когда Дермотт попытался поднять руку/чтобы забрать рубашку у секретаря, помогла ухватить ее. Почувствовав аромат духов, графиня немедленно пришла к соответствующим выводам.С тех пор Дермотт стал медленно, но неуклонно выздоравливать. Мать внимательно следила за тем, чтобы его малейшие прихоти мгновенно выполнялись. Шелби, который до сих пор считал ее непрактичной и психически неуравновешенной женщиной, был чрезвычайно удивлен тем, насколько твердо она взяла в свои руки бразды правления.Две недели спустя графиня с Дермоттом сидели в надвигающихся сумерках на террасе, наслаждаясь последними лучами пурпурного заката. Дермотт небрежно развалился в шезлонге — в последние дни он здорово поправился благодаря своим любимым блюдам, и в первую очередь бифштексу, который ему стали подавать, едва он смог самостоятельно сидеть.Графиня рассеянно покачивалась в кресле-качалке, которую привезла на остров еще девочкой — в те дни, когда ее отец только купил это поместье. В ее волосах не было заметно седины, и вообще она так прекрасно сохранилась, что однажды Шелби даже в шутку спросил ее, не вышла ли она замуж еще ребенком.— Мне нравится запах духов, исходящий от той рубашки, которую ты хранишь. — Раньше она об этом не упоминала, но сегодня решила рискнуть, поскольку Дермотт как будто пребывал в прекрасном настроении. — Хотя, конечно, это не мое дело, — с улыбкой добавила она.— Я все гадал, когда вы об этом спросите. — Он тихо засмеялся.Эта леди, должно быть, кое-что для тебя значит. Он долго не отвечал, а когда ответил, слова его прозвучали несколько неуверенно.— Пожалуй, да.— Но если ты сам точно не знаешь, зачем тогда хранишь рубашку? — осторожно поддела она сына.— Вы правы…Воцарившееся молчание нарушал только отдаленный крик чаек.Дермотт закинул ногу на ногу, окинул беспокойным взглядом море, расправил рукава халата, а когда наконец заговорил, голос его был необычайно тихим.— Помните, я говорил вам, что был женат?— Нет, не помню, — графиня озабоченно наморщила лоб. — Как странно, что я забыла такую важную вещь! Я знала эту девушку?Он покачал головой:— Я женился в Индии.— Ты был в Индии?— Целых пять лет, — пробормотал он. Она на секунду закрыла глаза, а когда вновь их открыла, сказала:— Так обидно, что я не могу этого вспомнить!— Это не важно, мама, — мягко сказал Дермотт. — Вы никогда не видели ни жены, ни сына. Они умерли в Индии.— Какой ужас, дорогой! — Она коснулась его руки. — Жаль, что я этого не знала. Подумать только, как ты, должно быть, горевал…Он не отвечал очень долго, болезненные воспоминания со всеми их «если бы» и «нужно было» вновь ожили в его мозгу.— Я так и не смог этого забыть.Она никогда еще не видела его таким печальным.— Ты должен был мне об этом сказать. — Она всплеснула руками. — Ой, что же я говорю! Дорогой, мне очень жаль, что я была настолько поглощена собой, когда ты так отчаянно во мне нуждался.— Это не ваша вина, маман.— Я должна была заметить твое горе.— Я старался его не показать. — Он хотел защитить ее от новых переживаний — его отец и так достаточно заставил ее страдать.— Но все же за мной больше не надо ухаживать, как за больным ребенком, — улыбнулась она. — Теперь наступила твоя очередь. Когда ты был при смерти, я поняла, какое это счастье, что ты у меня есть. А сейчас я хочу позаботиться и о твоем счастье.Он задумчиво посмотрел на закат.— Теперь я уже и не знаю, смогу ли его узнать — счастье. Хотя, — тихо добавил он, — сегодня я смотрю на закат и вижу его красоту. — Он едва заметно усмехнулся. — Это уже явный прогресс.— То, что с тобой случилось, помогло нам обоим оценить радость жизни. Мне кажется, мы оба слишком долго жили прошлым.— Я все равно ничего не забуду. — Его глаза наполнились слезами.— И не надо, — прошептала мать. — Никто, этого от тебя не требует. А теперь расскажи мне о своей семье, — добавила она. — Я хочу все знать. Как выглядела твоя жена? Как ты с ней познакомился? Был ли мой внук на тебя похож? Была ли у него твоя улыбка?Этим вечером Дермотт впервые после возвращения в Англию откровенно рассказывал о своей семье. Он поведал матери о своих переживаниях, о своей глубочайшей любви к жене и сыну, о том, что его до сих пор мучает чувство вины перед ними, сознался даже в неумеренном пристрастии к спиртному сразу после их смерти.Когда же он закончил свой рассказ, его мать сказала:— Как же ты был счастлив! Я это знаю, потому что тоже очень сильно тебя люблю. — Она подняла руку, указывая на полное мерцающих звезд небо. — В этом бесконечном мире мы не всегда можем управлять своей судьбой. — Она грустно улыбнулась. — Чтобы в этом убедиться, я потеряла массу времени. Не трать свою жизнь на это, дорогой. Пожалуйста!Дермотт понимающе улыбнулся.— Мне приятно, что вы вернулись, маман. Теперь я больше не чувствую себя одиноким. И может быть, прошлое…— Останется только воспоминанием, которое ты навсегда сохранишь в своем сердце, — глядя на него нежным взглядом, сказала она. — Хотя лишь немногим из нас удается сохранить такие прекрасные воспоминания.«Ей-то как раз вспомнить нечего», — с болью подумал Дермотт.Внезапно графиня расправила плечи с таким видом, будто готовится отразить атаку; Дермотт с детства помнил этот жест — так бывало всякий раз, когда в комнату входил отец.— Однако подумай, дорогой, — с решимостью, вполне соответствующей ее позе, продолжала графиня, — если мы собираемся жить настоящим, не настало ли время известить о твоих чувствах женщину, чьими духами пахнет та рубашка, что ты хранишь?— Не знаю, будет ли справедливо сообщать ей о моих чувствах. Я могу принести ей слишком много горя.— Возможно, она предпочла бы сама решать, что для нее лучше. И если ты не сочтешь это вмешательством в твои дела, я бы хотела с ней познакомиться.Пробыв столько времени без матери, Дермотт теперь не возражал против ее вмешательства. Тем не менее, он решил ее предупредить:— Не уверен, что Изабелла приедет.— Если мы с тобой способны забывать, то, вероятно, способна и она. Спроси ее об этом.Дермотт усмехнулся. Мысль о том, чтобы соединить свою судьбу с Изабеллой, пришлась ему по душе.— Даже если она согласится, я должен предупредить вас, маман, — я не знаю, ездит ли она на лошади.— Если не ездит, нам придется ее научить.— Она может и не захотеть. Она очень своенравная, — с нежностью добавил он.— Вот и прекрасно. Надеюсь, она сможет держать тебя в руках. А теперь, как ты думаешь, подойдет ли как обручальное кольцо мой перстень с голубым бриллиантом? — заинтересованно спросила графиня. — Я это говорю так, на всякий случай, — быстро добавила она. — Он принадлежал твоей бабушке и принес ей удачу… О Боже, я, кажется, веду себя чересчур настойчиво! Хотя я сейчас чувствую себя так, будто только что очнулась после десятилетнего сна и теперь должна наверстать упущенное.— Вы имеете право быть настойчивой, мама. — Интерес, который она проявляла к его жизни, только радовал Дермотта, хотя он и сомневался, что Изабелла примет его с распростертыми объятиями. — Пусть она сама выберет кольцо, если я вообще ей нужен, — осторожно заметил он. — Я не слишком хорошо с ней обращался.— Я уверена, дорогой, что ты сможешь заставить любую женщину тебя полюбить. Ты всегда можешь рассказать ей о своей коллекции птичьих перьев.— Вы их еще не выбросили? — захохотал Дермотт.— Конечно, нет. Ты собирал эту коллекцию до двенадцати лет.— Ну, если все остальное не сработает, я использую как последний аргумент птичьи перья.— И наверняка преуспеешь. Уж тогда-то она не сможет отказаться!
Тем не менее, не полагаясь на одно очарование своего сына, вдовствующая графиня и сама написала Изабелле письмо.Полное имя и адрес Изабеллы она с легкостью узнала от Шелби и, считая, что, как мать, имеет на это право, сообщила ей о тех чувствах, которые испытывает к ней Дермотт.
Неделю спустя Дермотт уже входил в кабинет Молли на Сент-Джеймс-сквер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31