Содрогнувшись всем телом, Анджела едва удержалась от оргазма. Возбужденная затянувшейся любовной игрой, она ощущала не только его прикосновения. Казалось, что и слова Кита ласкают ее кожу, нежно опускаясь на нее, словно легкокрылые бабочки.— Это мы отложим на потом, — деловито сказал Кит, забирая с ее живота смазанный колпачок, чтобы переложить его на прикроватный столик. — Ты вся в огне, — прошептал он, ложась рядом с ней в прежней расслабленной позе. Кожа Анджелы и в самом деле стала заметно горячее. Нагнув голову, Кит лизнул ее сосок. Вначале она почувствовала влажную прохладу, но затем его губы плотно сомкнулись, и горячая волна, зародившаяся под ними, потекла вниз. Его пальцы между тем проталкивали золотой шарик все глубже, и это доставляло ей столь острое наслаждение, что она, не удержавшись, завизжала. Едва вопль Анджелы смолк, оставив после себя звенящую тишину, Кит протолкнул шарик еще чуть дальше в трепещущие глубины ее тела. И тогда она почувствовала, что не может больше сдерживаться. Начинался оргазм…— Нет… — прохрипела Анджела, потому что хотела почувствовать внутри себя не что-то, а именно его. Ведь именно Кит сулил ей высшее, ни с чем не сравнимое чувство полного слияния.— Этого уже не остановишь, mon ange, — прошептал Кит, опалив ее щеку своим жарким дыханием. — Поцелуй меня, чтобы и я ощутил это.Именно в тот момент, когда внутри нее все задрожало и взорвалось от восторга, ее губы сковал поцелуй — нежный, успокаивающий, бесконечно сладостный. Его поцелуй…Через некоторое время, открыв глаза и увидев над собой восхитительное лицо Кита, она слабо прошептала:— Я хотела тебя.— Твое тело слишком нетерпеливо, — ответил oн лежа в излюбленной позе, опершись на локоть.— Это ты слишком соблазнителен, — пролепетала она, улыбающаяся и порозовевшая.— Ты очень маленькая, — задумчиво сказал Кит, проведя рукой по ее груди.Это прикосновение породило в ней новый огненный шквал, и, приподнявшись, она притянула его к себе за шею, чтобы поцеловать.— Еще не ощутив тебя внутри, я уже изведала высочайшее наслаждение, — произнесла графиня, даря ему поцелуй, исполненный счастья. — Тебе необходимо остаться, — сказала она, едва оторвавшись от его рта. Ее голубые глаза мерцали от страсти.— Я останусь.— Я хочу, чтобы ты остался надолго.— Это будет длиться очень долго, — пообещал он.— Я еще никогда не ощущала такого восхитительного покалывания в кончиках пальцев. Я вся дрожу, потому что хочу тебя. Вот, гляди, — произнесла графиня жалобно и в то же время призывно, внезапно сев в кровати и вытянув вперед свои изящные руки.В этой комнате, освещенной огнем камина, она выглядела совсем юной. Ее светлые волосы, завившиеся крупными кольцами, образовали над головой светящийся нимб; щеки горели, глаза маняще мерцали из-под длинных ресниц.— Ты дрожишь из-за меня, и мне это нравится, — зашептал смуглый красавец, слегка дотронувшись до ее пальцев.— Не заставляй меня ждать еще дольше, — взмолилась Анджела.Кит и сам испытывал совершенно незнакомые чувства, находясь здесь, в уединенном домике за десятки миль от другого места, где ему сейчас надлежало быть. Хотя он не мог отрицать, что в первую очередь испытывает к этой женщине влечение чисто физического свойства, Графиня Ангел возбуждала в нем и другие, не менее сильные эмоции.— Обещаю, что больше никогда не заставлю ждать тебя слишком долго, — нежно пробормотал Кит, притягивая ее пальцы к своим губам. Затем, приподнявшись, он осторожно заставил ее снова лечь, а сам потянулся за колпачком.— Я не могу смотреть на это. — Она испуганно зажмурилась.Он рассмеялся.— Ты сама невинность! Смотри, даже монахи покраснели…Ее глаза распахнулись, чтобы быстро пробежать по ряду нарисованных лиц.— Не беспокойся, милая, они не возражают, — улыбнувшись, успокоил ее Кит, который уверенно вертел в пальцах резиновый колпачок, как если бы полжизни провел обнаженным в спальне графини, всегда готовый ей услужить.— Мне, наверное, в самом деле не следует так смущаться.— Во всяком случае со мной, — миролюбиво согласился он, внутренне пораженный тем, что искушенная чаровница, несмотря на бурную жизнь, в глубине души сохранила что-то от застенчивой девушки.— Я попытаюсь.— Ничего страшного не случится, можешь смело открыть глаза, — поддразнил он ее.— А это обязательно? — протянула Анджела.— Попытайся, -предложил Кит.— До чего же ты очарователен, — засмеялась она, и счастливая улыбка опять расцвела на ее устах. — Нет, я положительно должна удержать тебя рядом с собой.Он ухмыльнулся.— В таком случае вынужден потребовать прибавки к жалованью.— Проси чего хочешь, — с жаром ответила обольстительная графиня. — Пока ты служишь мне, я готова отдать тебе все, что у меня есть.— Великолепно, — заключил он, проследив за ее взглядом, прикованным к пульсирующему живому утесу. — Вот мы и договорились.— Как ты думаешь, мои гости не заскучают, если я их брошу на несколько дней? — прошептала она, не в силах оторвать глаз от захватывающего зрелища.— Ты не можешь допустить скандала, mon chou Душенька (фр-).

— осторожно заметил он, с удивлением обнаружив, что начал проявлять искреннюю заботу об этой женщине, будто та была слишком беззащитной перед лицом собственных необузданных страстей. Самое парадоксальное заключалось в том, что голос разума первым заговорил именно в нем, человеке, которому был неведом иной образ жизни, кроме откровенного распутства. — Впрочем, — успокоил ее Кит, — сегодня ночью они тебя наверняка не хватятся. А теперь, будь добра, приподнимись чуть-чуть, и мы положим вот эту подушку тебе под попку.При звуке ласкового, но повелительного голоса Анджела вновь ощутила беспокойное пульсирование между ног. Этот необычный голос словно околдовывал ее, будя в ней плотские желания. И когда, послушно приподнявшись, она почувствовала под собой подушку, над ее ухом раздалось успокаивающе и властно:— Вот хорошая девочка, просто умница.Теперь она была готова выгнать из своего дома всех гостей до единого, лишь бы этот человек дал ей все то, чтом обещал сейчас его волшебный голос.Он помог ей поудобнее устроиться на подушке, обшитой кружевом. Затем его теплая ладонь раздвинула ее ноги и ловко извлекла из недр прекрасного тела золотой шарик.— Я найду еще один, и ты как-нибудь попробуешь носить их в себе, хотя бы во время чаепития, — пообещал Кит, кладя влажный шарик на стол у кровати. — А я посмотрю, как ты кончишь, в то время как мы вместе будем пить чай.— Но потом будешь ли ты со мной? — Тембр ее голоса волнующе изменился.— Конечно. Я и приехал в Истон затем, чтобы позаботиться о тебе. Я готов наполнить тебя… счастьем, и именно поэтому нам так нужна эта вещица, — поднял он голландский колпачок. — Вот, смотри, сейчас мы поставим его на место…И Кит неторопливо принялся за дело.Откинувшись на подушки, как изнеженная гаремная красавица, Анджела чувствовала себя так, будто попала в фантастический мир, где нет ничего, кроме сластолюбия — безграничного и откровенного. Это ощущение было настолько острым, что она ничего не могла сказать своему партнеру, каждое движение которого поражало уверенностью и ловкостью.— Вижу, ты уже готова к действию, — заметил он. Его пальцы были покрыты сочившейся из нее перламутровой влагой.— Вставляй же колпачок. Что ты медлишь? — застонала она, не чувствуя ничего, кроме толчков, все сильнее сотрясавших ее тело.— И ты даже согласна смотреть на то, как я это делаю?Она молчаливо кивнула, едва не сходя с ума от нетерпения.— И что же будет после, миледи?— После ты займешься со мной любовью. Быстрее же, быстрее… Или дай мне колпачок, и я сама расположу его как надо. — Теперь ее уже не беспокоило то, что эта сцена может показаться не очень привлекательной.— Ничего, я справлюсь. Ты столь нетерпелива, что можешь сделать что-нибудь неправильно, и тогда у тебя под сердцем появится мой ребенок. — Его голос понизился до хриплого шепота. — Но ведь нам с тобой это совсем ни к чему. Или ты считаешь иначе?По ее коже пробежал нервный озноб. Желание становилось диким, невыносимым. Анджелу передернуло.— Ты не останешься со мной, — обреченно пробормотала она, и ее голубые глаза заволокло страданием.— Откуда тебе знать? — Его глубокий голос выдавал высшую степень возбуждения, граничившего с сумасшествием.— Нет, не останешься… — вырвался из ее горла шепот агонии.Жалобные слова Анджелы как ножом полоснули его сердце.— Тише, милая, — попытался Кит успокоить ее. Погоня за удовольствиями слишком долго была для него смыслом существования, чтобы мелькнувшая в его голове безрассудная мысль смогла там надолго задержаться. — Это всего лишь игра.Однако ей требовалось нечто неизмеримо большее — этой красивой женщине, которая до сегодняшнего дня рассматривала вожделение как чувство простое и приятное, но никогда — как прелюдию отчаяния.— Кит, милый, я умираю, — молила Анджела дрожащими губами, как будто ее била лихорадка.«Интересно, сможет ли она принять меня, не предохранившись голландским колпачком? — занимала его мысль, навязчивая настолько, что безрассудство едва не взяло верх над здравым смыслом. — Действительно ли она так темпераментна, что готова рискнуть всем в своей жизни?»На какое-то мгновение его сознание помутилось от нестерпимого желания обладать ею немедленно, полностью и безраздельно, и стало ясно, почему столь многие мужчины на коленях боготворили ее. Он не был исключением — ему, как и многим до него, не под силу было устоять перед ее колдовскими чарами, перед ее призывно раздвинутыми ногами, перед этой влажной ложбинкой, перед возбуждающей плотью, перед платиновыми волосами, столь похожими своим нереальным цветом на кукольные. В ее фигуре было столь много девического, что она воспламенила бы даже самого утонченного сластолюбца. Вместе с тем полные груди и тонкая талия, плавные очертания бедер были в высшей мере женственны, а потому чувственное начало в конечном счете одерживало верх над теми чертами, которые придавали ее облику нечто юношеское, даже детское. Глядя на нее, нельзя было не вспомнить о бесценных фигурках пастушек из мейсенского фарфора. Только в этой было гораздо больше сладострастия. Иными словами. Графиня Ангел была просто неотразима, и Кит был бессилен противостоять ее чарам, не отличаясь в этом от любого другого мужчины, который оказался бы перед столь пышной, цветущей, откровенно зовущей женственностью.Но точно так же не мог он позволить себе стать отцом ребенка, зачатого в момент безоглядной, животной страсти.Поэтому, применив все свое мастерство, Кит Брэддок в считанные секунды довершил начатое, разместив колпачок точно там, где ему следовало быть.Затем, выдернув подушку из-под ее бедер, он с легкостью, выработанной благодаря частой практике, занял место между ногами Анджелы и вошел в нее. Принимая во внимание ее миниатюрность, приходилось продвигаться вперед крайне медленно.До тех пор, пока она не охнула болезненно и удивленно.Войдя в нее только наполовину, Кит замер, в то время как она, вцепившись в его плечи, извивалась от боли и наслаждения одновременно.Он начал покрывать ее поцелуями — по-детски ласковыми, теплыми, сдержанными, успокаивающими — до тех пор, пока не почувствовал, как неподатливые ткани начинают становиться мягче, как бы оттаивая. Кит продвинулся еще чуть-чуть, и она вздохнула снова, но на сей раз не болезненно, а сладко и счастливо. Ее тихий стон был сигналом к началу роскошного пиршества плоти. Он, однако, продолжал действовать с предельной осторожностью и выдержкой, пока не почувствовал, что полностью погрузился в ее пульсирующую плоть. Раскинувшаяся в чудесной неге и в то же время упругая, как натянутая тетива, графиня трепетала под его руками.— Я делаю тебе больно? — прошептал Кит, целиком вошедший в нее.Нежные руки, став вдруг неистовыми, плотно стиснули его в ответ, и он, набравшись храбрости, поднялся, а затем снова вошел в нее на всю глубину.Она жалобно застонала, будто жалуясь.Кит поспешно отстранился.— Нет-нет… — успокаивающе зашептала Анджела, приподнимаясь следом, чтобы получить его обратно. Ее объятия не ослабевали. — Все хорошо, милый, все прекрасно… — бормотала она в упоении, когда он возвращался в нее.Ощущая огонь и влагу, он в то же время наталкивался на сопротивление, а потому продолжал проявлять осмотрительность, не позволяя себе даже малейшего насилия. Такая сдержанность заключала для него какую-то особую эротичность, как если бы хрупкость этой женщины подчеркивала всесокрушающую мощь его набухшей плоти. Как если бы Анджела становилась рабой этой неудержимой мощи.Это было сладкое, добровольное рабство. Впервые в своей жизни всеми боготворимая и всеми желанная красавица, равной которой не было во всей Англии, безропотно, как единственному властелину, покорилась мужчине, подарившему ей моменты гибельного восторга, от которого недолго было и сгореть дотла. Агонизируя на грани небытия, она с радостью служила Киту Брэддоку, счастливая тем, что удовлетворяет его ненасытную похоть.— Еще, — взмолилась она, вонзив ногти в его спину. Ее пожирало пламя, столь сильное, что в нем без следа погибли все чувства, кроме одного — желания быть взятой.На секунду Кит оцепенел, все еще не решаясь дать своей страсти полную волю.— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — повторяла Анджела словно в забытьи.Прошла еще секунда, потом другая. Он все еще пытался обуздать свою похоть, грозившую превзойти все мыслимые пределы.— Кит… — тонко и просяще протянула она. Должно быть, он слишком долго воздерживался. Или, наоборот, никогда не был достаточно воздержан. Обхватив себя за колени, Кит глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Тщетно. И тогда, торопливо пробормотав «прости», он безоглядно ринулся на нее.Ее дикий крик сотряс своды монастырской кельи. Однако его уже ничто не могло остановить — Кит погружался в трепетную плоть все снова и снова, несдержанно и безрассудно, вкладывая в движения всю мощь своего тела. Он существовал отдельно от своего сознания, став глухим и слепым, повинуясь одним только диким инстинктам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53