Ее тело узнало его тело.Ее чувства узнали его чувства.Плоть ее мгновенно угадывала легчайшее прикосновение любимого и отзывалась на него, отзывалась и приветствовала, как на ничье другое.., его и быть не может.Челси, не проронив более ни звука, крепко обхватила Синджина руками за шею и прильнула к нему. Она понимала, что теперь общение их было гораздо опаснее, чем раньше.Если бей вдруг узнает, что они муж и жена, их обоих лишат жизни; Синджин держал в руках небесное, воздушное, райское существо, но перед ними разверзлась бездонная, чернее черного пропасть и была готова поглотить их.— Теперь ты должна умолять меня, — эти слова Синджин выдохнул ей в ухо. Это был сигнал, то самое сокровенное, заветное, все, что он осмелился ей сказать.И она сделала это.., опять же не говоря ни слова в ответ. Тело Челси горело от желания, ненасытной страсти, острой необходимости в нем.— Умоляю… Повелитель моих желаний, войди в меня, — застонала Челси, пытаясь дотронуться до напряженной плоти Синджина. Однако тот уклонился и лишь поцеловал ее.— Ты должна быть покорной, — пробормотал он, слегка повышая голос, чтобы его было хорошо слышно. Затем он раскинул руки Челси по сторонам.— Усмири меня, владыка, и я буду согласна с тобой во всем. — Я — спелый плод, приготовленный для тебя, так востребуй же меня…И Челси снова схватила его за плечи и прижала к себе.— Как же я могу попробовать тебя? — Синджин дотронулся пальцами до влажной впадины между ее бедрами. Челси лежала спиной на подушке, и ее положение было очень удобным для проникновения.Она закрыла глаза в упоительном экстазе от его прикосновения и опрометчиво прошептала, уже не думая ни о чем, кроме своего желания.— Войди в меня, мой господин, и ты увидишь….что я готова.., я твоя., я умираю от желания…Тонкими пальцами Синджин скользнул по ее влажной возбужденной плоти с небольшим усилием ввел их внутрь.— Ты, кажется.., почти.:. — Синджин почувствовал, как таз Челси приподнимается и пальцы его проникают все глубже. — ..Готова… — закончил он, и его длинные пальцы исчезли у нее внутри.Он почувствовал, что Челси начала слегка подрагивать, и другой рукой ласкал ее грудь. Челси закричала в экстазе.Будучи гораздо менее подавленной, чем другие женщины в гареме, она издала такой крик, который заполнил всю комнату, разбиваясь о стены, который пронзил затуманенное опиумом сознание бея, разорвался бомбой в его скачущем мозгу, словно метеоритный дождь, и, несомненно, нашел отклик в его ленивых, пресыщенных чувствах.И как только Челси выдохнула, Синджин быстро, с удобной позиции между ее ног, приступил к действию, будучи сам уже возбужден до предела. Однако Челси тут же попыталась остановить его, так как не была готова к столь интенсивным движениям.— Нет, — произнесла она, кладя руку на основание члена, — нет, не сейчас, пожалуйста…— Ты меня умоляешь? — пробормотал Синджин, не обращая внимания на ее слова и жесты и продолжая свои действия.— Да, я умоляю… — проскулила она, пытаясь отодвинуться назад по атласной подушке. Нервы ее все еще были в большом напряжении.— Ты должна подчиниться… — Его низкий грудной голос завораживал.— Нет. — Она все еще сопротивлялась, но где-то внутри ее тела вдруг вспыхнул факел, и Челси лишь приглушенно вздохнула, потеряв дар речи.У Челси не было выбора, у Синджина тоже, ведь они оба были участниками спектакля. Поэтому с хорошо продуманным намерением он взял ее за лодыжки и обвил ноги Челси вокруг своего торса, а потом сложил вместе ее ступни. Так он мог проникнуть глубже.— Женщина обязана покоряться мужчине, — произнес он голосом муллы, читающего Коран.— Я покоряюсь, — выдохнула Челси, чувствуя, как Синджин проникает все глубже и глубже. Пламя чувственности заполыхало внутри ее тела.Синджин двигался опытно, умело, и Челси вторила его движениям. Начался безумный танец плоти.И ритм желания обоих идеально гармонировал, как это бывало и раньше, тела слились воедино, а эмоции были настолько сильны, что на несколько мгновений они забыли о плене и об отвратительной обстановке, в которой находились.В конце концов Челси заплакала — от счастья, от возбуждения. Слезы эти были слезами ее сердца, слезами волнующего открытия, что она наконец-то нашла свою любовь живой! Хаос, смятение, головокружение от страха и счастья захлестнули Челси, и она зарыдала, выплескивая свои чувства.Горькие слезы ее ударили Синджина в самое сердце, и он крепко прижал к себе жену, словно его тело и любовь могли защитить и утешить ее. На мгновение Синджин решил было всерьез попытаться отыскать бея и удушить его.Однако теперь жизнь была слишком дорога для него, и трудно было вообразить всю полноту опасности, которой она подвергалась. И если Синджин хотел жить даже на грани полного отчаяния, как он мог теперь выразить эту невыразимую потребность? Он сжимал в объятиях свою дорогую, любимую жену, хотя это продолжалось и продолжится всего несколько «украденных» минут. Его самая заветная несбыточная мечта стала реальностью.— Великолепно. Блестяще. Хвала Господу, который создал женщину и ее естество для высшего наслаждения мужчины, — произнес бей, тронутый зрелищем, как никогда раньше. — Завтра ты меня будешь развлекать снова.И он тяжело поднялся с кресла; потребление опиума довело его до состояния полной заторможенности.Синджин тут же поднялся с Челси, посадил ее и прикрыл шелковой простыней, заслышав необычный звук. Зачем бей встал с кресла?— У ференджи великолепные волосы, — сказал бей, входя в комнату и слегка пошатываясь. — : Словно утренние лучи солнца. Они теплые на ощупь?Осознав, что бей может прикоснуться к Челси, Синджин вскочил, заслонил ее собой, защищая. Подходя ближе, бей захихикал, пребывая в прекрасном настроении от чудесного развлечения. Эти раб и рабыня совокуплялись с очень сильной привлекательностью, словно сатир и нимфа.— Посмотри-ка, жеребец, на свою кобылку из гарема, — произнес бей, издеваясь. — Видишь ли, мой золотой цветочек, этот жеребец слеп.Слепой! Челси сорвала шелковую повязку с глаз и взглянула на Синджина, стоящего между ней и резвящимся беем. А она-то подумала сначала, что в комнате было слишком темно и он не узнал ее или же он притворялся ради ее безопасности… А он слеп!Челси заставила себя не показать вида.— Он тебе нравится? — спросил бей, все еще ухмыляясь.— Если вам это доставит удовольствие, мой господин, — благоразумно ответила она, помня о том, что их жизни висят на волоске и что бей держит этот волосок в своих руках.— Да, это доставляет мне удовольствие, — сипло сказал бей.— Тогда мне он тоже нравится, покорнейше ваша, мой повелитель.— Завтра вечером ты сможешь продемонстрировать, насколько он тебе понравился.. А что до тебя, мой чудесный жеребец, — продолжал он, слегка поглаживая руку Синджина, словно бы лаская одного из своих коней, — кушай хорошо, мне нужно твое семя. Стража!Проводите их.Улучив момент, когда бей отвернулся от них и посмотрел на дверь, Челси схватила ладонь Синджина, пальцы ее легли между его пальцами. Как поцелуй на прощание, Челси сильно, а потом нежно пожала их, прежде чем он вырвал руку. Затем он взял свое облачение, висевшее на крючке возле постели, и оделся.И больше не подал ни одного знака, указывавшего бы на то, что он знал о ее присутствии.Когда стража уводила Челси, она вновь заплакала. Глава 44 В течение последующих нескольких дней они превратились в необходимое развлечение бея.., в его удовольствие, в его одержимость. Другие наложницы томились в ожидании, но Хамонда желал, чтобы его ференджи совокуплялся лишь с золотоволосой женщиной. Какая безумная драма чувств, буря темпераментов, какая страсть! Он должен иметь ребенка от этой пары. Бею непременно хотелось через месяц-другой увидеть эту бледнокожую красавицу беременной, поэтому он каждую ночь смотрел, как они занимаются любовью.А что касается участников этих «живых картинок» бея-фанатика, то их обуревала непомерная страсть, оба стали одержимыми.Это было раем.Это было ужасом.Это было великолепием.Это было сумасшествием, агонией, отравой, необоримым желанием; это было вдохновением, чтобы продолжать жить, и яростным стимулом к безумному желанию бежать.Синджин думал о побеге двадцать раз на дню, в особенности теперь, когда зрение начало возвращаться к нему — полоски света пробивались сквозь слепоту.Но даже если он и предпримет безрассудную попытку бежать, проход от его апартаментов к сералю представлял собой хорошо охраняемый лабиринт, и ему никогда не добраться до Челси живым.Днем Синджин неустанно мерил шагами отведенное ему пространство, как будто физическая активность успокаивала его взбудораженные нервы. Он тайком восстанавливал в памяти вид сторожевых башен из его двора, множество коридоров, разделявших его комнаты и ту «сцену», где он и Челси каждую ночь показывали бею представление; он подсчитал количество охранников и их оружия; он отмечал про себя мамелюков — рабов-христиан, обращенных в ислам, которых бей использовал в качестве личной охраны.Возможно, некоторые из них не откажутся от свободы, если представится возможность? Насколько они были верны бею?Синджин рассчитывал и принимал во внимание изменение ветров. Где может быть сейчас «Аврора»?Как продвигаются дела у Сенеки и Саара по их спасению? Он знал, что его друзья непременно будут искать пути к спасению. Но было ли вообще возможным сломить бастионы бея? Было ли возможно отыскать его в лабиринте пятисот комнат?И найти Челси…Каждый раз, подходя в своих размышлениях к этой точке, Синджин не мог не чувствовать полнейшего отчаяния. Ведь размеры дворца Бардо явно представляли собой прекрасную защиту для бея. Даже если некоторые из его обитателей найдут в себе силы и смелость, а также способ убежать, то они наверняка будут поражены запутанностью и обширностью дворца.И разумеется, главное — это время. Время поджимало, и, хотя бей был уверен в своих наложницах, Синджин очень скоро станет для него ненужным.Но он никогда не признавался Челси в своем отчаянии.— Мы выберемся, — шептал он ей, ощущая вкус ее слез на губах, — крепись.И только лишь сила воли удерживала его от того, чтобы не придушить бея, — ведь зрение Синджина улучшилось, и он уже мог различать четкую тень за арабесками. Несколько шагов ли и один большой прыжок — и его руки сомкнутся на дряблой шее. Хрупкие арабески — не преграда его гневу.И каждый раз любовь к Челси сдерживала его.Любовь и мечта снова вместе попасть в Англию.Первый раз в жизни Синджин молился — о самообладании, терпении, стоицизме, о тех, качествах, которые никогда не воспитывал в себе, ведя жизнь, которая катилась сама собой и в которой все было дозволено.Синджин был смел и настойчив в достижении цели, тверд в принятии решений; но не был уверен в своей достаточной осторожности.Британский генеральный консул представил Сенеку и Саара семейству Вивиани, хотя друзья Синджина уже до этого познакомились с одним из братьев, когда разведывали как-то ночью местность вокруг дворца.Бедуины и неаполитанцы объединили свои усилия, причем обе стороны были щедры на взятки — самый верный способ проникновения в Бардо. Однако как, бы там ни было, если они окажутся внутри, судьба их будет зависеть от быстроты действий и умения владеть кинжалом.Следующая пятница, день отдыха у мусульман, была избрана днем их нападения. Будучи формально мусульманами, бедуины не так серьезно придерживались религии, как арабы, и их воинственный уклад жизни был все еще очень близок к некой языческой вере. Но гораздо более важным фактором, нежели святая пятница, день, щедрый на сюрпризы, была луна, едва нарождающаяся в эту ночь.Сенека и бедуины проникли внутрь дворца в глухие ночные часы, оставляя следы смерти на всем пути от главных ворот до коридора, где находились комнаты Синджина. И останавливались они лишь на мгновения, достаточные для того, чтобы перерезать горло очередному тунисскому охраннику.Точно уложившись в намеченное время, они подо шли к двери комнат Синджина, открыв ее ровно настолько, чтобы с десяток воинов могли пройти внутрь.— Еще пять минут западные ворота будут открыты, — отрывисто бросил Сенека, обходясь без приветствия. Время было дорого. Возле ворот их ждал Вивиани; дозоры наемников в течение пятнадцати минут циркулировали по двору согласно намеченному плану, а десять минут уже прошло.— Мы должны забрать Челси, — сказал Синджин, набрасывая на плечи джеллабу и одновременно, принимая у Саара изогнутый кинжал.— Пусть подождут еще.— Значит, она жива. — Эти простые слова были наполнены искренним облегчением и радостью. Потом Сенека резко добавил:— Как быстро ты ее можешь найти?— Три минуты, если бежать изо всех сил, — ответил Синджин, тысячу раз мысленно отмерив время и расстояние. — Учитывая охрану. И я все еще не могу полностью рассчитывать на свое зрение, — Он пошел к двери.— Я с тобой, — спокойно сказал Сенека и пошел рядом, ступая в ногу с Синджином.— Мой кинжал поможет тебе, — прошептал Саар, присоединяясь к нему с правой стороны. Он был одет во все черное и практически растворился во тьме ночи.И, не пускаясь в дальнейшие объяснения, все трое бросились бегом к сералю. Люди пустыни действуют, повинуясь инстинкту, они буквально с молоком матери впитывают методы и тактику поведения в боевых условиях. Никто из двадцати не задал ни одного вопроса, они лишь устремились по коридору к сералю, неслышно ступая по мраморному полу.Входная дверь в сераль с треском распахнулась.Двадцать человек ворвались во внутренний двор, по краям которого располагались двери в отдельные покои.— Челси! — закричал Синджин, и крик его гулко отозвался в тишине.Его голос зазвучал, словно чудо. И, презрев страх, Челси отбросила в сторону покрывала, вскочила с постели и громко отозвалась:— Здесь, здесь! Я иду…В тот момент она не думала об опасности быть разоблаченной, только бы снова увидеть мужа. Синджин звал ее, громко выкрикивал имя — не шепотом, осторожно. И энергия его слов рикошетом отлетала от мозаичных стен и металась между ними, и эхо его мощного голоса заполняло арки и колоннады двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52