Данкэн уловил предполагаемую интимность и быстро посмотрел на обоих.— Как хорошо, ваша светлость. Вам, должно быть, везет.— Да, действительно везет, леди Челси.Затем к ним присоединились некоторые из друзей ее отца: два владельца конезаводов и один из Линкольншира, и поздравления продолжались, обсуждение сместилось на следующий забег. Поминутно детально обсуждались предыдущие выступления различных лошадей, выгодные стороны каждой из них в отдельности, а также их шансы на успех. Шел горячий спор, внимание отца и братьев было отвлечено.— Тебе понравились цветы? — спросил Синджин, заботясь о том, чтобы его не услышали остальные.Он не сводил глаз с группы мужчин, шумно обсуждающих прошлые истории, связанные с чистокровными лошадьми.— Тебе не следовало, — мягко ответила она, осторожно переводя взгляд с членов своей семьи на Синджина. Уловив момент она улыбнулась. — Но спасибо.— Тебе нравятся фиалки?— Не надо. — Ее шепот стал настороженным.— Миссис Макаулай приглянулся один из моих конюхов. Он из Шотландии. Абердин, кажется. Так тебе нравятся фиалки или нет?— Ты ужасно испорченный, — прошептала она, но ее взгляд на секунду встретился с его глазами и разрушил упрек, содержащийся в словах.— Тогда «да». — Он был проницательным мужчиной.— Чел, победил или нет Дангэнон Плитуса в Донкастере в восемьдесят пятом во время Сейнт Леджер Стэйкс?Лицо ее отца приобрело розовый оттенок, который всегда появлялся при жарких спорах о скаковых династиях.— Победил, — сказала она. — На две мили за три минуты сорок пять секунд, Плитус за 3:55, Мэстфлайтретий за 4:02, затем Жавалин и Доримант.— Я говорил тебе, Балард, — торжествующе сказал граф, возвращаясь к горячему спору.— Очень впечатляюще, — спокойно сказал Синджин.— Воспитывалась в своей семье… — Она повела плечами. — Жизнь в лошадях.— Твоему отцу будет тебя не хватать, когда ты… — Слова «выйдешь замуж» при данных обстоятельствах прозвучали бы неловко, он заменил:— Покинешь дом.— Я не планирую покидать дом. — Челси выделила последние два слова, а потом взглянула на него и улыбнулась. — Не каждая женщина ищет мужа, ваша светлость, будьте спокойны.Теперь она была не в грубой одежде, а в костюме для верховой езды из ярко-красного бархата, подчеркивающем ее пышные формы; золотые волосы, спутавшиеся в беспорядке всего лишь несколько часов назад, теперь были уложены в прическу, которую завершала маленькая шапочка, украшенная плюмажем; в ушах были изысканные жемчужные серьги; губы были розовыми от утренних поцелуев. Ему почему-то показалось, что красивая дочь графа изменит, свое мнение, когда приедет в Лондон в следующем сезоне и каждый мужчина в свете, кому позволено и не позволено, будет осаждать ее.Эта мысль заставила его почувствовать раздражение.— Без сомнения, ты изменишь свое мнение в Лондоне, — сказал он, в голосе его безошибочно, узнавалась ворчливость.— Если все будет по-моему, я не поеду в Лондон.Я останусь с семьей в Аиршире и буду заботиться о своих лошадях.— Твой отец захочет, чтобы ты…— Возможно, он кое-чему научился, — вставила она. — Как считаешь?— Чел, подойди сюда. Скажи Харту, что ты говорила вчера о тонике для Туна, который ты даешь после бега.— Простите, — сказала она герцогу с вежливой улыбкой.Он видел, как она подошла к группе мужчин и с некоторой небрежностью стала рассказывать, ее объяснение сразу же всех заинтересовало.«Она бесконечно занимательная, — подумал он. — Но только как женщина, но и как равный человек».Потрясающая мысль. Он никогда раньше не знал такой способной женщины. Легкая улыбка приподняла уголки его губ.«Хотя то, что меня привлекало в ней, — реалистично отметил он, — было больше связано с ощущением, чем со способностями». * * * Лошади графа Дамфрисского в тот день выиграли все четыре забега, конюшня герцога Сетского довольствовалась вторыми местами. Синджин получил некоторое количество уколов, которые принял дружелюбно.— Нельзя выигрывать все время, — мило сказал он.Челси тайком послала ему воздушный поцелуй, зная о его причастности к их победам.Фордхэм поворчал немного, но Синджин высоко оценил его виртуозную езду, которая обеспечивала точно второе место. Отличная линия, полным галопом на протяжении двух миль.— И это не надолго, — пообещал Синджин. — Только до конца недели.Сенека уловил направление амурного интереса его друга в тот день прямо после первой скачки и, когда они возвращались в Сикс-Майл-Ботом, он только предупредил:— Когда ты поедешь в Оакхэм на следующей неделе, возьми в качестве извозчика Джона. Ему можно доверять.— Как ты узнал? — Синджин встревожено посмотрел на него, сидя напротив в экипаже.— Ты послал вперед прислугу, чтобы приготовить охотничий домик. Охотничий сезон закончен, ты словно самец при полном возбуждении, и ты никогда не заставлял Фордхэма или другого жокея придерживать лошадь. Ты проиграл четыре забега сегодня днем. До этого ты за месяц не проиграл четырех раз.— Она стоит того. — Взгляд удовлетворенного человека встретил глаза Сенеки.— Я надеюсь, тебя не застрелят.— Я могу о себе позаботиться.— Ты хочешь охрану?Синджин отрицательно покачал головой.— Ее семья поедет в Йорк на скачки, а она в это время якобы поедет навестить двоюродную сестру в Апингем. Всего лишь неделя, ничего не должно случиться.Сенека поджал губы, затем приоткрыл рот, чтобы сказать, задумался еще раз и, наконец, произнес:— Ты никогда не был так.., безответственен. — Все что угодно может случиться из-за незамужней женщины. Ты угодишь к алтарю. Она стоит того?— Поверь мне. Этого не случится. Я просто не могу сказать тебе сейчас.., почему.— Я бы поостерегся. — После примерно двух лет сражений в войне короля Георга оба мужчины знали, что такое выжить, но Сенека потерял свою семью в этой войне. Это улучшало защитные реакции.— Я не хочу телохранителя. Я не хочу, чтобы кто-нибудь был там. Я отошлю Джона обратно на неделю.— Ты собираешься готовить сам? — Удивление Сенеки было очевидным.— О, дьявол, я не подумал об этом. — Он знал, что хозяйство ведется армией прислуги, еда не входила в его расчеты. Он предполагал, что кухни существуют во всех его домах, хотя он редко в них заглядывал. — Я привезу еду.— Как она может быть настолько хорошей? — Сенека говорил с мужским пристрастием, у него были обширные сведения о предпочтениях Синджина в чувственных развлечениях.Широкая улыбка Синджина служила ответом на вопрос, хотя и в общей форме. И затем он повел плечами.— Я не знаю. Я должен знать.., учитывая…— Ты развлекал немало женщин в Англии и на континенте.— Ив колониях, — весело добавил Синджин. — Она разбирается в лошадях.— И?Синджин снова улыбнулся, у него было в высшей степени радостное настроение для человека, который только что проиграл подряд несколько скачек, и это первый раз за десять лет со дня открытия его конюшни.— И если бы она не умела отличать лошадь от барсука, это не имело бы значения, если говорить правду.— Ты безнадежен, — смирившись, сказал Сенека.— Возможно, да. — Синджин снова расплылся в довольной улыбке. Глава 14 Остаток недели прошел также хорошо.Лошади проигрывали с минимальным разрывом, так что ничего не было заметно.Граф Дамфрисский выигрывал.Синджин тоже считал последние дни Ньюмаркета очень прибыльными. В смысле будущей «недельной благодарности».Когда в пятницу Туна выставили на продажу, Синджин купил его через агента, не уверенный, что граф продаст ему лошадь. И оставил распоряжение отправить чалого на север в одно из своих владений.Цветы доставлялись в распоряжение миссис Макаулай в Прайори Коттедж каждый день, в то время, когда граф и братья Челси были на скачках. В среду были фиалки с причудливой запиской, заставившей Челси улыбнуться. Редкие орхидеи — в четверг, привезенные из домашней оранжереи Синджина. Махровые тюльпаны — в пятницу, поставленные в голубую с белым китайскую фарфоровую вазу в виде тюльпана из фамильной коллекции. А в субботу, после окончания соревнований, когда очень поздно Челси зашла в свою комнату, раскрасневшаяся от победы и улучшения их финансов, она обнаружила желтые розы, изящные однолепестковые розы, цветущие за много недель до своего времени.Маленький мешочек из белого шелка, чуть больше хрупкой розы, был прикреплен к горлышку вазы из севрского фарфора. Развязав шелковый шнурок, она открыла собранную верхушку. Внутри находился настоящий лиловый бриллиант, украшавший брошь в виде цветка чертополоха. Перевернув ее, она прочла маленькую надпись, выгравированную на гладкой золотой табличке: «Как глаза у шотландской красавицы…»А на карточке, воткнутой глубоко в цветы, Синджин написал: "Мои гости уедут в воскресенье утром.Приходи ко мне, когда сможешь".Потребовались некоторые усилия, чтобы проводить гостей к утру в воскресенье. Беспрецедентное усилие, по сути, потому что развлечения в Ньюмаркете обычно продолжались еще несколько дней, а иногда и недели после завершения соревнований.Поэтому, когда он после обеда в субботу вечером, когда убрали скатерть, объявил, что все экипажи будут готовы для путешествия к девяти часам, раздался многоголосый шум протестов и удивления.Развалившись в кресле во главе стола, лениво поглаживая ножку своего винного бокала, дружелюбно посматривая, он терпеливо дожидался, пока стихнут возмущенные голоса.— Для тех, кто находит ранние вставания непривлекательными, — мягко начал он, — мои люди сделали распоряжения в Ред Лаян и Рэм Ин для тех, кто предпочитает, чтобы их не будили утром.Он уже приказал управляющему и экономке проследить, чтобы прислуга упаковала вещи гостей к вечеру, и девочки Хариет были извещены о новом расписании.— Приношу свои извинения за изменения в планах.— Кто-то из родственников умер, старина? — осведомился Фреди Арбустер со все еще поднятыми от удивления бровями.— Никто из тех, о ком я знаю, — ответил Синджин с радушной улыбкой.— В чем тогда дело? — спросил Ворвик. — Прекращаешь кутеж? Ты не страдаешь болезнью печени? — Он был не единственным из гостей, кто заметил, что Синджин уклоняется от веселья последние несколько ночей.— Мое здоровье в полном порядке.— Может быть, ты дьявольски расстроен. Проиграв столько скачек?— Вовсе нет. — Его веселость была очевидна.— Стареешь, старина? Не можешь вынести? — сказала одна молодая голова.— Если вам нужно знать, — наконец сказал Синджин, — я утром уезжаю.— Ты нам не нужен здесь. Мы тогда останемся, — сказал Фреди.— Нет. — В мягком голосе Синджина прозвучала бесконечная властность.— Почему нет? — спросил Фреди. Они были друзьями с детства.— У меня на это есть свои причины, — спокойно ответил Синджин.— Должно быть, женщина, хотя это не повод, чтобы держать нас в неведении. Только не говори, что ты стал осмотрительным. — Фреди был явно шокирован.— Это не подлежит обсуждению. Я благодарю вас всех за то, что вы составили мне компанию в развлечениях на прошедшей неделе. — Он обвел взглядом всех сидящих за столом, — с мягкой улыбкой и непроницаемым выражением лица. — Сегодня вечером мы выпьем на прощание… * * * Челси в первый раз заговорила о возможном посещении своей двоюродной сестры Элизабет несколько дней назад, — вновь упомянув об этом вчера и выбрав благоприятный момент в субботу вечером после празднования победы в скачках, сказала:— Поскольку путешествие с лошадьми на север займет некоторое время, я решила провести несколько дней с Элизабет в Апингеме. Я присоединюсь к вам в Йорке в следующий понедельник.Они своими силами перевозили лошадей на соревнования, хотя большинство лошадей из-за трудностей дальнего путешествия между скаковыми полями оставались дома. Но репутация Ньюмаркета была такова, что в соревнованиях участвовало большее количество, чем во всех остальных скачках. Челси знала, какое время необходимо для переезда и полноценного отдыха лошадей. Если она приедет в Йорк через неделю после понедельника, у нее еще будет много времени, чтобы подготовиться к выступлениям.— Ты всегда была достаточно равнодушна к Лиз, Чел, — заметил Нейл. — Помнится, ты всегда называла ее дурехой.— Апингем практически по пути. Я помогу миссис Макаулай уложить все вещи после вашего отъезда завтра, у меня еще останется несколько дней, чтобы побыть с Элизабет. Ты знаешь, она присылает приглашения уже в течение двух лет.— И от всех ты сумела отказаться.Усмешка Данкэна, стоящего со стаканом в руках, вдруг напомнила ей Синджина, и она с ужасом подумала, что он разгадал ее уловку.— Она, в конце концов, моя единственная двоюродная сестра по маминой линии. И я могу вынести ее легкомысленную болтовню день-другой.— Твоя сестра много работала последние недели, Данкэн, — вставил отец. — Она заслуживает небольшой отдых. — Повернувшись к Челси, которая сидела на полу у камина, он проговорил с добротой в голосе:— Останься подольше, — он усмехнулся, — если сможешь вытерпеть глупость Элизабет и ее тети Джорджины.В ту же секунду острое чувство вины кольнуло Челси: забота и доброта отца еще больше отягощали ее обман. Но она считала, что пятьдесят тысяч, которые избавят отца от долга, служат достаточным оправданием для ее притворства. Она не позволила себе признаться в том, что притягательная сила Синджина Сейнт Джона превосходила значимость пятидесяти тысяч золотых гиней. Честность тем не менее вновь возобладала, когда она ответила:— Я не думаю, что мое терпение выдержит более долгий визит, папа. Тетя Джорджина стремится сделать из меня настоящую леди, в память о маме, но она опоздала на много лет. И здесь нет ничьей вины, папа, — продолжала она, когда на лице отца неожиданно появилось беспокойство. — Мне очень нравится моя жизнь.— Возьми с собой двух конюхов и миссис Макаулай, и старого Эндрю в качестве извозчика. И не езди ночью, — сказал ей отец.Ее сердце так сильно билось, что она испугалась: а не услышит ли кто-нибудь. Поэтому она начала говорить о сборах, словно это было интересно кому-нибудь из членов семьи. Очень быстро тема сменилась на обычную, о лошадях, и она смогла откинуться в кресле и только прислушиваться к звуку мужских голосов и ударам своего сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52