Однако в платье Агаты Буоно Франческа буквально утонула – фигура хозяйки была под стать солидному положению ее мужа. Правда, этот наряд приятного синего цвета мог вполне сойти в вечернем сумраке. А хозяйка великодушно добавила к нему бархатную ленту в волосы. «Только если потеряете, заплатите еще один флорин».
Агата рассказала, как разобраться в хитросплетении улиц и найти доктора, и вскоре Франческа стояла под бронзовой табличкой на латыни, итальянском и арабском языках: «Якопо Москато. Врач и алхимик» и вежливо стучалась в зеленую дверь.
Внутри не слышалось ни звука. Франческа подождала и уже хотела снова постучать, когда дверь внезапно отворилась, и перед ней возникла пара карих глаз – она увидела сначала эти глаза, а потом все остальное. Человек с любопытством смотрел на нее.
– Доктор Москато?
– Да, – ответил мужчина и тут же покачал головой. – Извините, но я не могу сейчас обслуживать ходячих пациентов. Вы выглядите вполне здоровой. Идите домой, приготовьте питательный отвар из тиглиевых листьев, а утром возвращайтесь ко мне.
– Я не для себя, – поспешно объяснила Франческа. – Мою подругу жестоко избили и чуть не изнасиловали в лесу французы. Я привезла ее сюда – это тут неподалеку. Но без врача она может умереть.
– Без врача эти люди тоже умрут, – устало согласился Якопо, возвращаясь в комнаты. Графиня последовала за ним. – Так вы говорите, ее избили и она истекает кровью?
Франческа кивнула.
– Господи, куда катится мир! – вздохнул врач. Они оказались в подобии лазарета, где лежало не меньше двадцати солдат. – Здесь и французы, и из Золотого войска, – быстро сказал Якопо. – Я не делаю различий, когда человек нуждается в помощи.
Каждый раненый в чистой постели, волосы зачесаны назад и убраны под полотняные шапочки. Над кроватями приколоты заметки. «Хороший врач, – подумала Франческа. – Как бы его заполучить для Беллы». Она видела, что Москато еще не принял решения. Внезапно ей в голову пришла мысль.
– Я сама алхимик, – сказала она, оглядывая ряды шипящих горелок и снабженных ярлыками склянок с сушеными травами. – И могла бы, пока вы будете осматривать мою подругу, ухаживать за вашими пациентами.
– В таком случае, – просветлел врач, – дайте им настой, когда зазвонит церковный колокол. Слуга проследит за огнем и поможет раненым с их физическими потребностями. Если согласны, я смогу посетить Буоно и осмотреть вашу подругу.
Он заметил, как загорелись глаза Франчески при виде химических колб.
– Я скажу вам, в чем секрет моего успеха. Мое изобретение состоит в смешивании и возгонке металлической стружки и моха. Я кормлю раненых с ложечки, и эта смесь придает им силы и необыкновенно ускоряет процесс исцеления. – Врач провел ладонью по рыжей бороде. – У меня несколько иные методы, чем у других докторов в Ареццо. Я окончил медицинскую школу в Салерно – на юге, где сказывается влияние арабов. Два других медика – выпускники болонской школы. Обе школы хороши. – В голосе Якопо прозвучало явное сомнение. – Но салернская, как я считаю, более прогрессивна.
Он положил в небольшой кожаный саквояж бинты и мази и направился к двери, но на пороге обернулся:
– Я вам говорил, что лечу и французов, и солдат Золотого войска. Сир де Кюси еще не приходил, но сир д'Арнонкур навещает своих раненых. Он уже был сегодня, но сказал, что придет еще. Так что если...
– Бельдан Арнонкур в Ареццо? – От одного упоминания этого имени у Франчески гулко забилось сердце.
– Да. Он сдался французам. Говорят, что именно это положило конец резне. Де Кюси в первую очередь был нужен сир д'Арнонкур. Согласно городским слухам, он послужит французам щитом во время перехода через Альпы, а потом, к сожалению, останется в плену, пока за него не внесут выкуп.
«Предательский выкуп», – подумала Франческа и вспомнила, как настойчиво стремился Бельдан избавить Ги от подобной судьбы.
– Так вы сказали, что он вернется? – переспросила графиня врача, изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе.
– Обещал. Но вам не стоит бояться. Сир хоть и воин, но человек благородный.
Франческа не боялась Бельдана. Она боялась капризов собственного сердца. И чтобы отвлечься от тревожных мыслей, занялась обходом раненых: аккуратно поправляла сбившиеся одеяла и прилежно изучала торопливые заметки врача. С интересом разглядывала сушеные травы и отвары на полках, мысленно отмечая, в чем преимущество коллекции Якопо, а чем может гордиться Бельведер. Здесь, например, совсем не было камфары. Между тем падре Гаска добился с ее помощью очень неплохих результатов в борьбе против определенных недугов. Зато у Якопо было нечто такое, чего Франческа ни разу не встречала в лабораториях алхимиков: мускатный орех, какие-то косточки, которые, судя по сладковатому запаху, могли принадлежать индийскому финику, и зедоария, которой она ни разу не видела, но о которой так много слышала. На столе лежал редкий экземпляр иллюстрированного лечебника. Франческа быстро пролистала страницы, пожалев, что рядом не было падре Гаски. Это оказался «Грабадин» – старейший фармакологический труд, составленный арабами во второй половине одиннадцатого века. Москато повезло, что такая редкая книга попала в его руки. Графиня заметила, что многие лекарства Якопо представляли собой маленькие шарики, а не естественные настои, к каким они привыкли в Бельведере. Франческа решила расспросить врача, когда он вернется, каков смысл такого медицинского нововведения.
А пока она села за стол и принялась читать манускрипт, стараясь запомнить как можно больше, особенно о химических методах лечения – таких, которые возникли благодаря случайным ошибкам алхимиков.
Но и тогда, когда Франческа занималась ранеными, и даже теперь, над редким лечебником, она чувствовала, что лишь одно слово упорно сверлило ее мозг.
Бельдан. Бельдан. Бельдан.
Франческа старательно углублялась в текст, твердила себе, какая удача подержать в руках редчайший экземпляр книги, запоминала сведения, чтобы передать их падре Гаске, но не переставала прислушиваться к каждому звуку с улицы и присматриваться к любой промелькнувшей в окне тени.
Бельдан. Бельдан. Бельдан.
Несбывшаяся мечта. Замужество, счастье – вот что означала его любовь. Но кто потерпит приносящего дурные вести гонца? Бельдан любил Ги. Любил с самого его рождения. И даже убедившись в горькой правде, не мог не возненавидеть женщину, от которой он ее услышал.
Франческа уронила голову на стол и старалась думать о вербене и померанце, которые, согласно «Грабадину», имели свойство облегчать боль. Но она необыкновенно устала, успела забыть, когда в последний раз позволяла себе закрыть глаза. В ней постоянно кто-то нуждался: Белла, Бланш, даже Ги. Сейчас она не чувствует ничего, кроме явного аромата гвоздик.
– Франческа, что ты здесь делаешь?
Она вскочила на ноги, и сна как не бывало.
– Бельдан, я брежу?
– Нет, это действительно я. Но скажи, как ты здесь оказалась?
Франческа во все глаза смотрела на него. Бельдан выглядел усталым. На лице прибавилось морщин. Его что-то угнетало. Но, несмотря на их последний разговор, он улыбнулся графине. И эта улыбка на секунду озарила его лицо.
– Я о тебе беспокоился. Хорошо, что ты в безопасности.
– Белла ранена, – ответила она, не сводя с него взгляда. Ей так хотелось броситься к нему, обнять его. Казалось, лишь низенький столик между ними мешал этому. Но в то же время Франческа страстно желала, чтобы он ушел и к ней вернулся покой, который она ощущала до того, как Бельдан ворвался в ее жизнь.
– Ранена?
– Не во время сражения. – Франческа заметила, что они оба разговаривают шепотом, хотя слуга был далеко, а раненые спали. – Несколько французских подонков попытались ее изнасиловать. Белла сопротивлялась, и они ее избили. Я не смогла ей помочь и попросила доктора Москато. Он ушел больше часа назад, оставив меня присматривать за пациентами, а я, должно быть, уснула.
– Несчастная Белла, – искренне посочувствовал Бельдан. Он пододвинул стул и сел напротив Франчески.
– У тебя большие... потери? – спросила она.
– Двадцать пять человек. Мизерные по масштабам сражения. Но среди них Антонио Донати.
– Антонио? – Горячие слезы медленно покатились по щекам Франчески. – Лючия беременна. Ты об этом знаешь?
Бельдан снова улыбнулся, но совсем невесело, одними губами.
– Все давно знали. И ее родные. И сам Антонио. Но Лючия радовалась, думая, что сумела сохранить свою тайну. Наверное, считала, что так лучше для мужа. А он очень хотел ребенка и признавался мне в этом. Наивная глупышка – надеялась скрыть беременность от любящего мужа!
«Любившего, а не любящего», – мысленно поправила его Франческа. Бельдан еще немного посидел, а затем, официально назвав ее графиней, попросил оставить его одного с ранеными. Она не намеревалась подслушивать, но их голоса долетали до нее – то резкие, то ободряющие. Однако Бельдан не задержался в лазарете: он понимал, что его людям прежде всего требовался отдых. И когда он снова появился в маленьком кабинетике Якопо, Франческа была уверена, что сейчас он уйдет и они никогда больше не увидятся. Но Бельдан, вместо того чтобы уйти, опять уселся на стул и принялся длинными пальцами перебирать страницы лечебника.
– Я хотел извиниться. – Он поднял на нее глаза и на секунду превратился в прежнего Бельдана с насмешливой искоркой в глазах. – За тот разговор о Ги. Я был не в себе. Но твой родственник подтвердил твои подозрения.
Франческа недоуменно вскинула голову.
– Мой родственник? Ах да, сир де Кюси.
Арнонкур кивнул и снова словно состарился. Насмешливая искорка исчезла из глаз, и они потухли.
– Симон Мальвиль передавал ему точные сведения обо всех передвижениях Золотого войска. Де Кюси знал наши планы осады, день выступления. Знал все. Мальвиль оставался образцовым воином, пока до него не дошло, что его сир намерен отказаться от претензий герцога Анжуйского на престол Королевства обеих Сицилий. Де Кюси хотел покинуть Ареццо и перевалить через Альпы, пока снег на неопределенный срок не запер его в Италии. Мальвилю это не понравилось. И он сбежал. Исчез неизвестно куда. Де Кюси говорит, что это совершенно на него не похоже. Мальвиль никогда не отступался, если был шанс превратиться в героя. Но в последнее время на нем появилось множество всяких амулетов и оберегов. Мальвиль и всегда был суеверным, а теперь особенно. Но больше всего он хранил один талисман.
– Звезду? – подхватила Франческа.
– Откуда ты знаешь? – с любопытством посмотрел на нее Арнонкур.
– Видела на нем в Бельведере. В его большом кольце. Мальвиль носит его на пальце. И у Ги есть точно такая же. Только у него она висит на цепочке на шее.
– Ги и Мальвиль, – с горечью протянул Бельдан. – Эта эмблема называется Мальтийской звездой. Ее носили в качестве оберега многие рыцари, когда шли сражаться против сарацин. Согласно поверью, в ней заключена магическая сила, нечто связанное с поясом Зодиака. Я не верю в подобные вещи, и сир де Кюси тоже. Но характерно, что звезду носят оба: и Ги, и Мальвиль. В этом заключен указующий перст.
– И направлен он в сторону Рима. Мальвиль был среди тех, кто встретился нам в лесу. Он двигался к Риму, когда наши дороги пересеклись.
– К Риму, – эхом откликнулся Бельдан. – Де Кюси считает, что нами играли. Кому-то на руку, чтобы Франция и Италия сделались союзниками. Эта сила вознамерилась объединить папство, но на свой особый манер.
– Кардинал Конти? – изумилась Франческа. – Но он – церковник. И Элеонора, и леди Беатрис считают его порядочным человеком. Он так много делает для бедных. Хотя Лючия...
– Что Лючия? – поторопил ее Бельдан.
– Говорила, что не доверяет ему, хорошо его зная. Она переписывается с матерью Катериной Каскийской, а та очень близка к кардиналу. Леди Беатрис как-то упоминала, что они вместе росли. Но не только дамы Корсати и Донати обожают кардинала. Во Флоренции все отзываются о нем хорошо. Например, в твоем палаццо.
– У меня не сложилось собственного суждения по поводу добродетелей Конти, – пожал плечами Арнонкур. – И я ими не интересуюсь. Это де Кюси пришло в голову, что именно Конти организовал к собственной выгоде тосканское побоище. А то, что выгодно Конти, во вред наследнику герцога Анжуйского и самой Франции. Но какова бы ни была их цель, сегодняшняя игра мне на руку.
– Почему?
– Потому что она залог моей свободы, – коротко ответил Бельдан. – И залог свободы моих людей. Никого из них не возьмут в заложники.
Франческа заставила себя задать вопрос, который ей меньше всего хотелось задавать:
– И что же потребовал де Кюси в обмен на свое великодушие?
– Чтобы я отправлялся туда, куда я и без того намеревался отправиться. В Рим. – Бельдан впервые за весь вечер посмотрел Франческе прямо в глаза. – Ги там. Судя по твоим словам, Мальвиль тоже там. Сир де Кюси попросил меня стать его соглядатаем. Это слово, естественно, произнесено не было, но смысл именно таков. Де Кюси желает, чтобы я разобрался, порядочны ли намерения Конти с точки зрения Франции. И считает, что я в состоянии с этим справиться. Он знает, что именно Ги обеспечивал Мальвиля точной информацией.
В голосе Бельдана послышалась горечь, а Франческа почувствовала, как все в ней напряглось.
– Это путешествие отвечает и моим собственным планам, – продолжал Арнонкур через несколько секунд. – Я хочу разыскать брата и услышать правду из его уст. Остается шанс, хотя, как я понимаю, ничтожный, что Ги неправильно поняли. Вдруг существует простое и ясное оправдание тому, что на первый взгляд показалось изменой. Я молю Всевышнего, чтобы это было так. Иначе...
– Что иначе? – испугалась Франческа.
– Иначе мне придется его убить.
Она сразу же вспомнила о долге, о длинном списке тех, кто зависел от нее. О Бланш. О Лючии, которая носила под сердцем ребенка погибшего мужа. О находившейся при смерти Белле. И даже о Бельведере – любимом доме, где она так долго не была и о котором почти не думала столько месяцев. Знакомые голоса звали обратно, настойчиво тянули назад, но Франческа знала, что обязана идти вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40