Хотела ему посоветовать объясниться с тобой.
– Он уже объяснился.
– И что же?
– Я чуть не вызвала его на дуэль. – Франческа хотела, чтобы подруга поняла, что она за женщина. – Его намерения оказались недостойными.
– Неужели? – изумилась графиня Донати. – Разве лорд Бельдан способен на недостойный поступок?
– Он предложил мне стать его любовницей. И не в первый раз. О замужестве и речи не шло. Я – вещь подержанная. Некогда была помолвлена с его младшим братом. А теперь, немолодая и бедная, должна радоваться любому знаку внимания. В жены он желает получить кого-нибудь получше. Чистую и прекрасную, вроде твоей сестры Элеоноры.
– Элеоноры? – изумилась Лючия и разразилась смехом. – Ты сильно ошибаешься. Но оставим это. Вернемся к тебе и сиру Арнонкуру. В его чувствах к тебе я уверена. Но каковы твои чувства к нему?
– Я его ненавижу. И ненавидела всегда за то, что он разрушил нашу помолвку с Ги, – быстро ответила Франческа и, смутившись, продолжала гораздо медленнее: – Хотя, постой. С тех пор как он объявился в Бельведере, все изменилось. В нем есть какая-то притягательность. Я хотела бы его ненавидеть, но не могу. Вот мать действительно до сих пор его ненавидит. Это очень странно, потому что она так много от него принимает. Но дары только разжигают в ней ненависть.
Женщины помолчали, и некоторое время раздавался лишь стук копыт по мощеной мостовой. Первой возобновила разговор Лючия:
– А теперь? Что ты чувствуешь к нему теперь?
– Вожделение, – не покривила душой Франческа, глядя при этом в землю. – С того дня, как он спас мне жизнь, меня влечет к нему. Нет, даже раньше. Это ужасно, Лючия. Я кинулась к нему в лесу, словно простая шлюха. Воспылала страстью. А он меня остановил. Спросил, способна ли я забыть Ги? Сказал, что я вольна переспать с кем угодно, лишь бы душа принадлежала ему.
– И что ты ответила?
– Ответила, что моя душа принадлежит Господу, и никому другому. Но остальное еще постыднее. Бельдан солгал, когда говорил, что я заставила его заночевать на берегу. Наоборот, я просила его остаться в пещере. Он в конце концов согласился, взял меня за руку, и я уснула, как младенец. Я знаю, что ужасно согрешила, но, держа его руку, не испытывала ни малейших угрызений совести. Отец и братья на небесах сгорают из-за меня от стыда. – Она помолчала, а затем поспешно продолжила: – Лючия, скажи, ты веришь, что он рыцарь тамплиеров и колдун? Это могло бы объяснить, почему он так сильно влияет на меня.
Лючия снова рассмеялась.
– Если это так, то и моего Антонио запиши в колдуны. Потому что меня влечет к нему не меньше, чем тебя к сиру Арнонкуру. Даже сейчас, когда я стараюсь скрыть, что беременна. Задуваю свечи, втягиваю живот и молю Всевышнего, чтобы муж ничего не заметил. Нет ничего постыдного в том, что тебя тянет к лорду Бельдану – ты его любишь.
Франческа прыснула.
– Какая ты наивная и романтичная. Я не могу любить Бельдана, поскольку многие годы люблю его младшего брата.
– Эту загадку ты должна разрешить сама, – заметила подруга. – Ответ на нее можно найти только в собственной душе. Но это нелегко даже самому сиру. Я знаю его очень давно. Уважаю и доверяю ему жизнь своего супруга. Но ему не приходилось испытывать трудностей в отношениях с людьми. Он богат. Он баловень судьбы и привык командовать другими. А в житейских обстоятельствах он допускает промахи – там, где простые люди чувствуют, как любить и кого любить. Но у него есть время научиться. Так что постарайся помочь лорду Бельдану. – Лючия пришпорила лошадь и обернулась к Франческе. – Ну вот мы и у святой материнской кельи. Боже, какая там собралась толпа!
Леди Беатрис жила в уединенном домике рядом с церковью Санта-Марии-Новеллы, стоявшем настолько близко к ней, что в пасмурные дни он казался продолжением храма и возвышавшегося позади доминиканского монастыря.
Один из пажей Донати помог Франческе спешиться, и графиня отдала ему поводья. Обняв мать за талию, она повела ее к простому одноэтажному оштукатуренному зданию.
Но у самого порога Лючия отозвала их в сторону и пропустила вперед других. Ее лицо казалось встревоженным.
– Приближаются морозы, а с ними война. Вы чувствуете?
К удивлению Франчески, ей передалась тревога подруги. В послеполуденном воздухе почудилось ледяное дыхание битвы. Она поежилась, и Лючия, успокаивая, взяла ее за руку.
Это был уже третий визит графини Дуччи-Монтальдо в келью леди Беатрис, но место нисколько не потеряло для нее своего очарования. Дом состоял всего из одной, скромно меблированной комнаты, где мать Лючии садилась за один стол с доминиканскими монахинями. Вдоль стен стояли простые сундуки, в терракотовых подсвечниках застыли толстые свечи, на кровати лежало домотканое покрывало. Хозяйке прислуживала старуха с высохшим лицом, но Франческе показалось, что помощь требовалась скорее ей, а не леди Беатрис.
Мать Лючии оторвалась от разговора со встревоженной женщиной и направилась прямо к ним.
– Слава Богу, вы приехали, – прошептала она. – Нужно немедленно отправляться к падре Фиорино. Поедем как можно быстрее. Люди возбуждены. Дамы испуганы. Повсюду разговоры о войне.
Франческа и Лючия переглянулись. Вокруг быстро темнело, и, чтобы рассеять мрак, Элеонора зажгла одну из свечей.
– Самые суеверные занимаются поиском знамений и примет. Какая-то женщина видела во сне кровоточащую луну, и это вызвало великие волнения. Но что еще дано человеку, как не молва? И этого вполне достаточно. – Леди Беатрис печально улыбнулась. – Итак, в путь?
Десять дам последовали за ней в крохотный дворик. Некоторых Франческа успела узнать. Симпатичную, живую Марию де Мису – супругу того самого Стефано, который прибыл в Бельведер вместе с Ги и Бельданом. Остроносенькую Анну Беллини, чей муж был одним из самых богатых флорентийских банкиров, а двое сыновей жили со своими семьями в Ареццо. Лелию де Медичи, красавицу Джемму Тулио и некоторых других. На них на всех была простая черная одежда, а из украшений только серебряные кресты. Лица встревожены, пальцы рук крепко сцеплены.
Они уже приближались к массивным резным дверям, когда Элеонора воскликнула:
– Посмотрите! – Все подняли глаза и, увидев на небе яркие всполохи, замерли в ожидании грома, но не услышали даже отдаленного раската.
Молния без грозы – дурная примета.
«Глупо так нервничать», – подумала Франческа, зажигая свечу перед распятием кисти Джотто. Художник написал Христа всего несколько десятилетий назад. Краски не успели потускнеть и пронзительно трогали душу. «Глупо, – повторила она себе. – Сир и его Золотое войско выиграли много сражений. Защищают Тоскану больше двадцати лет, и защищают неплохо. Даже могучая армия французского короля ни разу не одержала над ними победу».
Но ни слова, ни умиротворяющая обстановка собора не могли ее успокоить. Франческа понимала, что ни в одном из прошлых сражений ставка не была столь велика. Что, если победят французы и установят свою власть над всей Италией?
Они будут диктовать Тоскане все, что им заблагорассудится. Франческу не слишком тревожило, кто правил ее страной. Тоскана процветала, когда ею управляли этруски, римляне, варвары, христиане, император и папа. И будет процветать, зажатая французами с севера и с юга.
– Но какова цена подобного мира? – произнесла она вслух. С обеих сторон будет множество убитых и искалеченных в схватках – именно так называют трубадуры отвратительные побоища. А над их могилами Тоскана продолжит свой бег в века и, как и раньше, будет сеять весной, а осенью снимать урожай. Круг за кругом. И совсем не важно, кто станет сеятелем, а кто жнецом. И какой воцарится повелитель – ведь всем известно, что он правитель на миг.
Франческа склонила голову и стала молиться. За всех людей, в том числе и за французов. И ей показалось, что свечи в ответ вспыхивали, будто живые. Светлячки надежды в кромешной тьме.
– Но я должна их видеть! Мне надо взглянуть на этих чертовых поганцев д'Амбри!
Голос Бланш взвился почти до крика, и Франческа отпустила служанок, чтобы поговорить с матерью и Петицией без посторонних. И только когда дверь за ними закрылась, твердо сказала:
– Мама, ты устала. Мы долго отсутствовали. А сейчас настало время ужинать. Увидимся с ними завтра.
– Но в записке говорится о встрече сегодня, нынешним вечером. – Бланш возбужденно взмахнула листком пергамента перед самым носом Франчески. – Не спорь! Это ненадолго. Сир даже не заметит нашего отсутствия. Эти люди – наша кровная родня. После смерти твоего отца мы еще ни разу не встречались.
– Но почему именно сегодня? – недоумевала дочь. – Мы во Флоренции целую вечность. Не получили от них ни единого слова. А тут вдруг они хотят немедленно встретиться?
– Таковы эти люди, – ответила Бланш, и на мгновение с ее бирюзовых глаз слетела вуаль кокетства. – Было время, когда они знаться с нами не хотели. Но теперь нас взял под крыло сам сир Арнонкур... – Графиня де Монфор так и не закончила фразы.
– Позволь, ты только сегодня исповедовалась в недобрых чувствах к нему. А Бельдан шутит, что видел тебя чаще в Бельведере, чем у себя в палаццо. Неужели ты не понимаешь, что у лорда Арнонкура не хватает свободных людей и он не может дать тебе эскорт, чтобы сопровождать к родственникам, которые слова с нами не сказали, когда считали бедными и невлиятельными. Тебе не стыдно, леди Бланш?
В глазах графини де Монфор заиграл такой же веселый огонек, как в топке камина.
– С какой стати? Д'Амбри считают, что мы сломлены. Но это не так. И я хочу им это показать. Они не знают, что Арнонкур держит нас при себе и тратит изрядное количество денег – по крайней мере на меня – только для того, чтобы успокоить собственную совесть. Однако они слышали, что мы пользуемся его особым вниманием, а ты ведешь хозяйство в палаццо и за ужином сидишь справа от сира.
– Я сижу вместо тебя. А ты бы сидела по праву своего происхождения и в знак его благодарности. Но поскольку ты предпочитаешь уединение...
– Но нашим родственникам это невдомек, – рассмеялась Бланш. – Они верят слухам. А люди шепчутся, что лорд Бельдан вскоре предложит тебе руку и сердце.
«Точнее, предложит с ним переспать», – подумала Франческа, но вслух сказала другое:
– Они скоро обнаружат правду. Через несколько дней мы уедем из Флоренции, и они поймут, что мы такие же бедные и бесправные, как и прежде.
– Но пока пусть изведутся от зависти при виде моих нарядов! – торжествующе воскликнула мать. – Пока узнают правду, попортят себе много крови.
Франческу рассмешила наивность графини де Монфор.
– Но, мама...
– Ты сама потешишься не меньше меня. – Бланш направилась к двери. – Помнишь, как презрительно обошлись с тобой д'Амбри во время ярмарки?
– Но как мы туда доберемся? У лорда Бельдана нет свободных людей, так что эскорта нам не предоставят.
– Ничего. Прогуляемся, – предложила мать. – Дорогу я найду. В лучшие времена мне тысячу раз приходилось бывать в их дворце. Как ты считаешь, не покажется слишком претенциозным, если я надену подбитое горностаем платье? Зима еще не началась. Не хочется, чтобы подумали, будто я пытаюсь произвести впечатление. Может быть, лучше отороченная мехом туника? Или и то и другое? По-моему, достаточно прохладно. Утром листья тронул первый мороз.
Бланш искренне радовалась. Франческа давно не видела мать такой счастливой. И вспомнила, как с ней самой обошлись во время ярмарки. Молодая графиня д'Амбри – Франческа ни за что на свете не вспомнила бы ее имени – испортила ей праздничный день. Только танец с Бельданом привел ее потом в чувство. Что ж, дочь унаследовала от графини де Монфор толику злости. Франческа улыбнулась при мысли о скорой мести. И стала прикидывать, что надеть, чтобы в последний вечер во Флоренции казаться неотразимой. Франческа решила, что утром они отправятся домой.
На пороге мать посерьезнела и обернулась к дочери:
– А когда вернемся, я тебе кое-что скажу. Надо было рассказать давно – несколько лет назад, – но не хватало смелости. Надеюсь, еще не поздно. Нет, не должно быть!
Бланш вышла, и Франческа повернулась к Летиции.
– Как вам кажется?
– Хочешь спросить, не пьяна ли она? – закончила за служанку графиня. – По-моему, нет. Скорее, просто счастлива, словно приняла очень трудное решение.
– Трудное решение вы приняли, – возразила Петиция. – Лорду Бельдану не понравится, что вы без сопровождения ходили по улицам города. Позовите с собой господина Генри Кента. Он нравится вашей матери. Они часто обедали вдвоем.
– Я знаю, что они приятели, – отозвалась графиня, продолжая рыться в сундуках, и наконец вытащила белую тунику. – Конечно, не горностай, но ее блеск поможет отвлечь взгляды от моих веснушек. – Она улыбнулась. – Господин Кент нравится матери, и я рада их дружбе. Но он нужен сиру. А мы вернемся до ужина, и лорд Бельдан не узнает, что мы отлучались без его ведома.
– Мама! – возмутилась Франческа. – Ты десятый раз говоришь, что дворец д'Амбри за следующим углом.
Бланш на секунду остановилась и спустила пониже отороченный мехом темный капюшон плаща.
– Так и есть. Теперь он точно где-то рядом. Мы обошли половину Флоренции. Осталось не так уж много мест, где он может находиться.
Франческа не стала напоминать матери, что, по ее собственным словам, они исследовали всего лишь половину города. И значит, шансы отыскать нужный дом совсем невелики. На ближайшей церкви пробили куранты, и Бланш поежилась от наползавшего со всех сторон серого тумана.
– Рановато стемнело. И людей на улицах мало.
– Похолодало, – отозвалась дочь. Она решила не говорить о напряжении, которое ощущалось всеми с самого утра и которое привело их в келью леди Беатрис, а потом в храм. – Надо кого-нибудь спросить. Может, мы близко от цели, только не можем сообразить, куда повернуть.
Но как назло, не попадалось ни одного прохожего. Улицы словно вымерли, и единственным звуком был перестук их башмачков по мощеной мостовой. Иногда они видели освещенное окно, а за ним – собравшуюся у очага семью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40