Он был младшим сыном в знатной флорентийской семье, которая вела свой род от предков из Римской империи, но в последнее время обеднела. Ходили слухи, что честолюбивый Джованни чуть ли не в утробе матери начал охоту на безродную, но богатую девушку, чтобы разрешить свои затруднения. Три года назад усилия увенчались успехом, и его зоркий взгляд остановился на хорошенькой и тщеславной дочери банкира из Пизы.
Ухаживания и обручение заняли не больше двух недель, зато свадьба д'Амбри и Коста оказалась самой пышной на памяти людей. Празднества, в которых принимал участие весь цвет итальянской аристократии, продолжались три дня. Пригласили, кажется, всех, кроме графинь Дуччи-Монтальдо. Об этом стали судачить, поскольку д'Амбри приходились дальними родственниками графу Пьеро и семьи всегда дружили. О причине такого невнимания Франческе не сообщили, а она, конечно, не спрашивала. Но сразу все поняла, когда Джованни потупил взор, а новоявленная графиня, наоборот, взглянула с торжеством на ее потрепанную тунику.
– Дорогая графиня, – защебетала жена (Франческа никак не могла вспомнить ее имени). – Мы так и думали, что встретим вас здесь. Ведь Сант-Урбано, если не ошибаюсь, до сих пор под покровительством Бельведера? А мы здесь проездом. Я много слышала об этом торговце гвоздикой и пряностями. Надо кое-что купить, хотя через пару недель мы переезжаем в наш дворец в Риме. Джованни очень приближен к кардиналу Конти, и его преосвященство нас милостиво пригласил. Представляю, как ужасно жарко на юге, а о нашем новом дворце не хочется даже думать – в нем еще очень много недоделок. Но жизнь в Италии неспокойна, и если кардинал зовет, нужно ради долга жертвовать всем. – Она понизила голос: – Франческа, скажите, как поживает ваша матушка? Всегда есть надежда, что можно покончить с пристрастием к вину...
Злобная выходка графини д'Амбри ошарашила Франческу. Но зато Джованни повел себя сообразно воспитанию: кивнул и передал привет графине Бланш. А затем скрылся с женой в толпе. Однако Франческа успела заметить, какой пустой у него взгляд. Джованни купили. Он запросил высокую цену, и теперь приходилось расплачиваться.
Но утешение оказалось слабым. Пустота жизни д'Амбри только подчеркнула унылость ее собственной жизни.
– Все на свете ищет себе пару, – пробормотала она, заметив, что светлоглазые подростки больше не бегают по улицам стайками, а каждый кавалер – будь то рыцарь или кузнец – подобрал себе красивую спутницу. Как будто в Тоскане рождались только двойняшки.
Франческа боролась со своим одиночеством, как и раньше: с головой погрузилась в кипучую деятельность – не пропустила ни одного торговца, ни одного прилавка. Попробовала марципаны и цукаты из Флоренции, высказала свое мнение по поводу привезенных с Кипра и из Сирии новых приправ, подбодрила бродивших по улицам флейтистов и барабанщиков. И сумела удачно ответить, когда купец заявил, что он оставил хороший отрез зеленого шелка, который Франческе понравился в прошлом году. Того, дорогого, что не так-то просто продать. Но утром пришел темноволосый джентльмен и забрал все – не оставил даже самого малого лоскутка.
– Не соизволит ли графиня выбрать что-нибудь красных тонов? – предложил он.
– Чтобы ярче казались веснушки?
Но купец не понял ее шутки.
Со времен первых ярмарок сложилась традиция на период празднеств выносить из церкви на площадь статую святого Урбано – покровителя деревни, а в сумерках водружать ее на прежнее место в пыльную нишу. Когда подошла Франческа, большинство соседских девушек заняли места в процессии. Графиня раскраснелась и запыхалась от быстрого шага, но предвкушала момент, когда святой окажется в церкви и она до начала танцев уйдет в замок. Корзина с ее скромными покупками оставлена у привратника. Нужно только откланяться и можно идти.
Франческа заняла место во главе процессии и достала из бархатной сумочки тяжелую кружевную золотую вуаль. Но когда крепила ее к волосам, ощутила, как немеет затылок.
Кто-то смотрел ей в спину.
Франческа тут же вспомнила о Симоне Мальвиле и его обещании приехать на ярмарку. Здесь наверняка находились соглядатаи – это естественно для большого сборища людей во время войны. Но она не заметила никаких подозрительных глаз, следящих за ней из-под маски. Однако инстинкт заставил ее обернуться.
Народ по-прежнему шествовал попарно и не обращал на нее ни малейшего внимания. Только сельский священник окликнул:
– Графиня! – и дал знак трогаться вперед.
Кто-то вложил ей в руку зажженную свечу, и она присоединила свой голос к хору поющих «Аве, Мария». Когда-то давно Франческа любила этот праздник. Любила вместе с другими детьми смотреть на ангельски светлую, златокудрую Бланш, которая возглавляла шествие, как она сейчас. Жизнь казалась загадочной в убранстве восковых свечей, запахе фимиама и разносившихся в тишине холмов распевов в церкви Святого Георга. В ее мирном покое не было места ни чуме, ни одиночеству, ни черноволосому англичанину-кондотьеру, который разбил ее счастье.
«Ах, Ги, – про себя взмолилась она, вступая в прохладную торжественность церкви. – Спи. Спи до тех пор, пока твой брат не уедет отсюда».
Когда Франческа снова оказалась на улице, ее слуха коснулись звуки музыки. Традиция требовала, чтобы каждый – будь то знатный или бедняк – танцевал на веселом закрытии ярмарки. Маленький оркестрик, украсив себя чем попало, расположился подальше от церкви. И совершенно напрасно: фальшивая музыка была настолько бесшабашно зажигательной, что закружились бы в танце даже звезды.
Эта музыка звала, будто приплясывала за спиной на пустой брусчатке. А безлюдные улицы лишь кое-где освещали случайные фонари. Франческа подумала, что могла бы немного повременить и уйти с кем-нибудь еще. С кем-нибудь из замка.
Соблазн. Она могла бы потанцевать...
Франческа решительно выбросила эту мысль из головы. Столько лет она одна в Бельведере и должна понимать свой долг. Она нужна матери. Не исключено, что падре Гаска совершил открытие. Она незамужняя дама, к тому же обедневшая. Быстро стареет, и нет времени на...
– Потанцуйте со мной, Франческа. – Голос был низким и прозвучал так близко, что дыхание незнакомца коснулось ее щеки. Но она не испугалась. Как и в ту первую ночь, когда он с ней заговорил. Только насторожилась. Как любой человек, который имел дело с таким могучим противником.
– Бельдан! – Франческа вмиг забыла, как сильно ей его недоставало. В голосе прозвучали те же недовольные нотки, будто она журила Филиппо или другого мальчишку из замка. – Зачем вы сюда пришли? Здесь повсюду соглядатаи...
– Потанцуйте со мной, Франческа.
Она не могла ему отказать. Красивая, сильная рука легла на ее талию. Полная луна прямо над их головами на секунду залила обоих своим серебристым светом, но в следующее мгновение их подхватила музыка и закружила в тарантелле с ее барабанами, тамбуринами, флейтами и смехом. Их тела согласно двигались в такт музыке на пустынной улице.
Для привычного к сражениям воина Бельдан на удивление хорошо танцевал. И казалось, прекрасно знал эту музыку.
– Я веду! – Он так крепко прижал Франческу к себе, что она почувствовала биение его сердца под темной туникой. Затем – поворот, и они касались друг друга лишь кончиками пальцев.
Что-то в ней противилось удовольствию. Поражала музыка. Ничего подобного Франческа раньше не слышала. Ничего настолько пронзительно дикого. Совершенно не похожего на мирные французские баллады, к которым она привыкла. И еще этот Бельдан д'Арнонкур, с которым она танцевала. Бланш никогда бы этого не одобрила. Да и сама она не одобряла.
Но рыцарь был великолепен и прекрасно знал свое дело: он то прижимал ее к себе, то отдалял и кружил в вихре тарантеллы, и Франческа перестала ощущать что бы то ни было, кроме ритма языческого танца и рук кавалера. Внезапно она рассмеялась, закрыла глаза и покорилась его движениям.
А когда открыла, на улочке стояла тишина, только где-то далеко часто бил одинокий барабан. Франческа не сразу догадалась, что слышит удары собственного сердца. Или сердца Бельдана. Он по-прежнему был от нее слишком близко. Настолько близко, что она различила аромат лавандового мыла, а еще – терпкий мужской дух, который свидетельствовал о беспокойно проведенном дне. Рыцарь пристально смотрел на нее, как в тот первый вечер, когда она купала его. Франческа не могла понять этого взгляда при свете свечи, не понимала и теперь под серебристым светом луны.
– Вам не следовало приходить, – коротко бросила она. – Вы здесь в опасности.
И повернула к воротам. Бельдан зашагал рядом. А позади с новой силой всколыхнулась музыка. Но больше танцевать не хотелось. Одной тарантеллы – истинной тарантеллы с Бельданом д'Арнонкуром – было вполне довольно.
– Вы по-прежнему хотите, чтобы я уехал, Франческа?
– Не могу не признать, что эта мысль доставляет мне удовольствие.
– Без Ги?
Франческа вспомнила о своем воспитании – как бы повела себя Бланш? – и решила, что ответом рыцарю должно послужить красноречивое молчание. Но слова вырвались сами собой:
– Ваш брат еще слишком слаб для путешествия. По крайней мере без...
– Няньки?
Она пошла еще быстрее, чтобы оставить позади его спокойную реплику. Бельдан, как всегда, читал ее мысли. Снова магия. Опасное качество, если им обладает враг.
Франческа отыскала нишу, в которой оставила покупки, забрала корзину и направилась к калитке. Было уже поздно, безлюдно, и дорога к замку наверняка пустынна. Настроения не поднимало и явное намерение рыцаря проводить ее до самого дома.
– У вас же есть конь. Почему же вы не верхом?
– Демон привязан за воротами. Я счел неразумным приводить его в деревню. Любой соглядатай легко его узнает. Очень опасно... для Ги.
В его тоне Франческа различила свои же ворчливые нотки.
– Вы все смеетесь, Бельдан д'Арнонкур, – бросила она, когда он вернулся со своим иссиня-вороным жеребцом. – А французы между тем не дураки. Вы сильно рисковали, заявившись в Сант-Урбано. Ваша лошадь – еще не самое страшное. Вас самого могли узнать.
– Другими словами, миледи, дурак – это я, потому что пригласил вас на танец в темноте.
Графиня негромко фыркнула.
– Не думайте, сир, что внушили мне иллюзии: вы спустились в деревню не ради меня. У вас здесь свои дела – хотели встретиться с гонцом или что-нибудь еще. А со мной столкнулись случайно.
– Естественно, случайно, – эхом отозвался Бельдан.
Стояла прекрасная осень – застывшее мгновение между сиянием лета и смертным покоем зимы. Дорога серебристой лентой убегала к Бельведеру. Франческа заметила, что Бельдан приноравливал свой шаг к ее походке, а не забегал вперед, как поступали многие мужчины. Наоборот, он упорно старался идти с ней рядом. Но их обоюдное молчание начинало смущать Франческу. Она лихорадочно придумывала, что бы сказать. И открыла было рот, чтобы спросить, что Бельдан думает по поводу эликсира-невидимки падре Гаски. Сама она считала, что все это чушь. Но в этот момент Бельдан придвинулся к ней и шепнул на ухо:
– Тс-с...
Франческа моментально ощутила опасность. Но если зло и витало неподалеку, Бельдан не обращал на него внимания. Просто хотел, чтобы она на него посмотрела.
– А теперь закройте глаза.
Сначала сна распахнула их еще шире. Луна сияла с высоты ярко, как полуденное солнце, и рыцаря окутывал ореол серебристого света.
Франческа зажмурилась.
Бельдан быстро шагнул в сторону, но в следующее мгновение вернулся.
– А теперь открывайте. И протяните руку. Графиня раскрыла ладонь и ощутила легкое прикосновение к коже.
– Светлячок! – улыбнулась она.
Крохотное существо принялось с удовольствием исследовать холмы и долины ее ладони. Его округлое тельце переливалось зеленовато-золотистым заревом.
– В Англии мальчишками мы их убивали и делали колечки для своих подружек. И разрывали ради любопытства. Но я думаю, вам приятнее иметь его живым.
Позже Бельдан не взялся бы объяснить, что его заставило это сделать: очарование полной луны, восхищение Франчески его скромным подарком или шаловливая лесная нимфа. А может быть, он этого хотел с самой первой встречи, когда она чуть не сшибла его с ног под деревьями в дальнем саду? Ответа никогда не узнать. Да Бельдан его и не искал. Но он, такой расчетливый, потерял рассудок и, наслаждаясь каждым движением, медленно притянул ее к себе.
А она не сопротивлялась, как покорилась и минутой раньше, когда закрыла глаза или когда доверчиво шла за ним в танце, повторяя каждое его движение. Внутренний голос прошептал: «Эта женщина пойдет на все, чтобы обладать твоим братом». Но Бельдан не прислушался. Не захотел.
– Вам больше идут распущенные волосы. – Он тронул пальцами золотистый узел, который, несмотря на бурный день, еще удерживали металлические заколки. – Не стоит прятать такую красоту. – И он прижал ее к себе, правда, не слишком сильно, опасаясь, что она его он оттолкнет.
А Франческа думала: «Теперь я знаю, чем кончаются подобные танцы». Но в голову приходили и другие мысли: «А что, если... Не может быть... Слишком опасно». Но эти призраки тревоги растворились в ночи. Она не понимала, что испытывает к Бельдану. Однако хотела, чтобы Бельдан питал к ней какие-то чувства. В этот миг в ее мире существовал один только он. И был целым ее миром. Ближе, ближе... Вот уже губы коснулись ее шеи. Она раскрыла ладонь и выпустила на волю светлячка. Близость Бельдана приводила в трепет, и Франческа вздрогнула. Но он не обратил на это внимания и продолжал целовать, все сильнее запрокидывая ее голову.
Она открыла глаза и увидела над собой тысячу темных листьев, а еще выше – тысячу мерцающих звезд. И в этот миг от прикосновения его языка сердце подпрыгнуло вверх и забилось в гортани. Франческа застонала и сама обняла его за шею.
Бельдан словно ждал такой покорности и еще сильнее прижал Франческу к своему напряженному телу. Ее ноздри защекотал запах мужчины: дух дорогой кожи, гвоздики и вымытого тела. Язык дотронулся до ее губ, прошелся по ровным рядам зубов и внезапно оказался во рту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40