– О, мама! – в изумлении воскликнула она.
Она подняла руку, и Йен увидел на ее ладони браслет из рубинов в платиновой оправе. В свете лампы он сверкал, как огненное алое кольцо.
– Очень красиво. – Он взглянул на нее, ожидая увидеть счастливую улыбку.
А она снова плакала.
Йен удивленно смотрел на нее. Слеза скатилась по ее щеке, и он почувствовал, что земля уплывает из под его ног. Он пришел к единственному заключению, что зигзаги ее настроения в конце концов доведут его до крайности.
– А что не так теперь?
Она не ответила, и он, отстранившись от стола, пошел к ней.
– Лючия, в чем дело, черт побери?
– Это рубины, – сказала она, как будто это все объяснило.
Он скрестил руки и попытался с помощью нормальной мужской логики определить, в чем проблема, и найти ей решение.
– Вы не любите рубины?
Она покачала головой, и еще одна слеза скатилась по лицу.
– Я люблю рубины.
Теряя терпение, Йен сделал еще одну попытку:
– Вам не нравятся браслеты?
Шмыгнув носом, она вытерла лицо ладонью.
– Я люблю браслеты.
Он достал платок и протянул ей, примирившись с мыслью, что предстоит поиграть в «двадцать вопросов».
– Предпочитаете золотую оправу, а не платиновую?
Лючия всхлипнула, и он больше не мог этого выносить.
– Да в чем эта проклятая проблема? – возмутился он.
Она посмотрела ему в лицо.
– Я скучаю по маме.
Он глубоко вдохнул и понял, что его только что перехитрили, поймали на удочку. Его обманули женские слезы – единственное, против чего любой мужчина безоружен.
Он схватил ее за локоть:
– Пойдемте.
– Куда мы идем? – спросила она, сжимая в одной руке браслет, а другой прижимая к носу платок, когда он потащил ее к двери.
– Ни слова, Лючия, – приказал он. – Молчите, вы выиграли.
Он приказал Джарвису выйти из дома и взять наемный экипаж, он дал лакею очень странные указания: когда подъедет кеб, у него должен быть поднят верх, закрыты окна, задернуты занавески и внутри погашены лампы. Для репутации Лючии меньше всего требовалось, чтобы их увидели. Они ждали в холле, пока Джарвис не вернулся с экипажем, а здравый смысл Йена пытался снова восторжествовать, напоминая ему, что были даны особые приказания и нарушение их было глупостью, за которую он, как известно, всегда расплачивался.
Когда подъехал экипаж, он усадил в него Лючию, сказал кучеру, куда ехать, и влез в карету. Затем он сел и посмотрел на женщину напротив него.
За его спиной занавески не были плотно задернуты и лунный свет из окна падал на ее удивленное, заплаканное лицо.
– Вы везете меня к маме?
Здравый смысл говорил ему, что он об этом пожалеет.
– С днем рождения.
Она сквозь слезы улыбнулась ему, как будто он был властелином мира.
Йен приказал своему здравому смыслу заткнуться.
Глава 14
– Mia bambina cara! – широко распахнув объятии спешила Франческа навстречу дочери. – Что ты здесь делаешь?
– О, мама! – по-итальянски воскликнула Лючия. – Я ужасно по тебе соскучилась! – только и смогла произнести она, у нее сжалось горло. Не в силах сказать что-нибудь еще, она крепко обняла мать, счастье настолько переполняло ее, что ей казалось, будто у нее разрывается сердце.
Франческа, успокаивая, ласково погладила ее по щеке.
– Я тоже скучала по тебе, дочка. Но что же это? – она отстранилась, посмотрела в лицо Лючии и улыбнулась. – Есть вещи, которые не меняются. Ты уже взрослая женщина, а не маленькая девочка, а все равно плачешь каждый раз, когда я вижу тебя. Мы говорим «здравствуй», мы говорим «прощай», но это ничего не меняет. Ты плачешь и при встрече, и при расставании. – Она прижалась губами к щеке Лючии, стирая с нее слезы. – Ты получила подарок?
В ответ Лючия откинула край накидки и показала руку.
– Такой красивый. Но рубины, мама? – Она рассмеялась сквозь слезы. – Это нехорошо с твоей стороны.
– Ты – дитя дома Болгери и должна носить драгоценности рода Болгери. И то, что я не была замужем за твоим отцом, не имеет к этому никакого отношения.
– Чезаре никогда не позволял мне носить рубины. Ты это знаешь. Он придет в ярость, если узнает, что ты сделала мне такой подарок.
Франческа беспечно махнула рукой.
– Я нисколько не боюсь его гнева. Никогда не боялась. Он свирепствует, кричит, топает ногами. Он похож на быка, твой отец, такой же неразумный. Столь же упрямый. Но что он может мне сделать? Ничего.
– Так если он бык, то эти рубины – красный плащ, которым ты размахиваешь перед его лицом? – спросила с улыбкой Лючия.
– Нет, не перед лицом, нет. Только за его спиной. Постарайся никогда не носить этот браслет в его присутствии, Лючия, потому что он отберет его. – Франческа посмотрела на человека, стоявшего позади Лючии. – А кто это приехал вместе с тобой?
– О! – Лючия поняла, что ее мать никогда не встречалась с Йеном, и представила его по-английски: – Мама, это сэр Йен Мур. Сэр Йен, моя мать Франческа Пелиссаро.
– Ваше превосходительство. – Если ее и удивило, что Йен участвует в этом прямом нарушении приказа Чезаре, Франческа не подала и виду.
Она сделала реверанс.
– Спасибо, что привезли мою дочь повидаться со мной. Я очень благодарна.
– Не стоит благодарности. – Йен снял шляпу и поклонился, затем повернулся в сторону камина, и Лючия поняла, что в комнате есть кто-то еще. – Честерфилд. – кивнул Йен другому мужчине.
– Сэр Йен, – поклонился лорд Честерфилд, затем с улыбкой на круглом румяном лице подошел поздороваться с Лючией. – Мое дорогое дитя. Так приятно видеть вас.
Она с искренней симпатией ответила ему улыбкой. Он был очень добр к ней, когда она жила на Кавендиш- сквер, и он вел себя благородно по отношению к ее матери. У него хватило ума влюбиться в нее.
– Очень приятно видеть вас, милорд. Надеюсь, я не испортила вам вечер своим появлением?
Он похлопал ее по руке.
– Конечно, нет. Я оставляю вас, чтобы вы провели время вместе, и удаляюсь в кабинет. – Он повернулся к стоявшему у двери Йену. – Вы присоединитесь ко мне, сэр Йен?
– С удовольствием. – Йен взглянул на Лючию. – Мы не можем здесь долго оставаться.
Она кивнула, и оба мужчины вышли, затворив за собой дверь.
Франческа подвела ее к дивану.
– Я слышала, что ты, возможно, помолвлена с лордом Хеем?
– Фу! – Лючия сбросила накидку и швырнула ее на ближайший стул, стряхнула с ног туфли и уютно устроилась в углу дивана. – Нет, я не помолвлена с Хеем. Все это недоразумение.
Она объяснила, что произошло.
– Несвежий товар? – воскликнула ее мать, когда Лючии закончила свой рассказ. – Моя дочь? Это неслыханно! Как бы я хотела подойти к лорду Хею и дать ему пощечину за такое оскорбление. Я могла бы это сделать!
– Нет, нет, в этом нет необходимости. Ведь я не люблю его.
– Все же... – Франческа замолчала и издала звук, похожий на кошачье фырканье, выражая свое презрение. – Если он так думает, то неудивительно, что он и целуется, как рыба.
– Это все и объясняет, – согласилась Лючия. – У меня такое впечатление, будто мне очень повезло, что я от него избавилась. Однако до приезда Чезаре остается меньше трех недель. Что же мне делать?
– Поскольку Хей не подходит, как насчет других джентльменов, о которых я слышала? Этот лорд Монтроуз, который подбил глаз сэру Йену. Как он?
Лючия решительно покачала головой:
– Нет. Не Монтроуз.
– Может быть, тебе следует поцеловать его, – пошутила Франческа, – прежде чем принимать решение.
– Мама! – с отчаянием сказала Лючия. – Ты не хочешь мне помочь!
– Ты права. Извини. – Спохватившись, Франческа постаралась быть серьезной. – А как насчет Уолфорда.
Лючия с ужасом посмотрела на нее.
– Хорошо, – сказала Франческа, заметив выражение ее лица, и кивнула. – Я рада, что твое сердце не влечет тебя к нему, ибо он довольно глуп. Ты никогда бы не была счастлива с лордом Уолфордом.
– Я совершенно с тобой согласна, мама. Он даже недостаточно интересен, чтобы мне захотелось поцеловать его.
Франческа понимающе кивнула.
– Поцелуй мужчины очень важен. По нему можно судить, какие у тебя к этому мужчине чувства.
– Ты так думаешь? – Лючия, пораженная ее словами, немного выпрямилась. – Неужели достаточно поцелуя, чтобы это узнать?
– Ты поцеловала Хея и убедилась, что он не подходит. А с Арманом? Ты поцеловала его и влюбилась. Кажется, с тобой всегда так будет.
– Да, но я ошиблась в Армане. Я любила его, а он разбил мое сердце. Он не любил меня, мама.
– Глупый человек! Никакого ума.
– Да, но...
– Просто будь уверена, что когда целуешь умных мужчин, все будет хорошо.
Она взглянула на улыбающееся лицо матери и не смогла удержаться от смеха.
– О, мама! Ты просто неподражаема! Мне нужен совет.
– Но какой совет ты хотела бы получить от меня? – Франческа наклонилась к ней и похлопала ее по руке. – Лючия, я не такая, как большинство женщин. Несмотря на то, что я знаю, как быть влюбленной в мужчину, пользоваться его любовью и любить его всю жизнь, я никогда не придавала этому большого значения. Я всегда понимала, что романтическая любовь преходяща, сегодня она здесь, завтра уже ушла.
– Любовь не вечна. – Настроение Лючии постепенен падало. – Ты это хочешь мне сказать?
– Я говорю, как я это чувствую. Но, вероятно, я слишком цинична. Чересчур сурова.
– Мама, ты совсем не сурова! По-моему, ты удивительная, и если бы у Честерфилда хватило ума, он бы женился на тебе.
– Он предлагал мне много раз. Я отказалась.
– Но почему?
– О, дорогая! – Франческа погладила Лючию по щеке. – Ты так на меня не похожа!
– Чем же?
– Ты способна на огромную неистощимую любовь. Ты меня удивляешь. Всегда удивляла. Когда появится тот, кто тебе нужен, ты сможешь отдать всю себя этой любви, нос тело, сердце, свою душу.
– Конечно. – Она смотрела на мать, все еще не понимая ее. – А разве бывает иначе?
Франческа слабо улыбнулась, но это была грустная улыбка.
– Я завидую тебе, Лючия. Я любила одного человека, тогда было все. Теперь мое тело – только часть меня, которую я могу отдать мужчине. Тело и немного симпатии. Остальное я держу при себе. Не знаю почему, но я такая, какой я стала. Такой и должна быть куртизанка.
Лючия не знала, что сказать. Она никогда раньше не видела свою мать в таком свете. Она сказала единственное, что пришло ей в голову:
– Я люблю тебя, мама.
– Я тоже тебя люблю, моя прекрасная девочка. Сильнее, чем могу выразить. – Она оперлась на подлокотник дивана. – Так ты хочешь получить совет от своей мамы? Хорошо. Как я уже сказала, тебе надо влюбиться в человека, у которого хватит ума ответить, на твою любовь.
– За три недели? Мне начинает казаться, что это невозможно.
– Попроси сэра Йена убедить твоего отца дать тебе еще какое-то время.
– Он предлагал мне это, но он не думает, что Чезаре согласится. Боюсь, он прав.
– Сэр Йен предложил от твоего имени обратиться к твоему отцу? – Она хлопнула в ладоши и засмеялась. – Так тебе удалось очаровать его, как я и предполагала.
Лючия с грустью посмотрела на нее.
– Чаще всего, мама, я ему совсем не нравлюсь.
– Глупости. Он привез тебя сюда вопреки приказаниям Чезаре, разве не так?
– Только потому, что я получила твой подарок и по тебе скучала, что расплакалась. Ему стало меня жалко.
– Мужчины никогда ничего не делают для женщин из жалости. Никогда. Нет, ты сумела обворожить его.
– Он выглядел не слишком очарованным, когда ему на днях подбили глаз, – сказала Лючия и засмеялась. – О, он так разозлился на меня! Если бы, мама, существовали драконы, этот человек был бы одним из них. Когда он злится, у него по-настоящему горят глаза. Просто невероятно.
– Похож на дракона, это правда? – Судя по тону, ее это забавляло.
Лючия почти этого не заметила. Она придвинулась к матери.
– Мама, ты действительно думаешь, что поцелуй говорит женщине то, что ей необходимо знать?
– Я убеждена, он говорит тебе это, Лючия. С другими женщинами по-другому, но для тебя это так.
– Но... – Лючия в нерешительности прикусила губу.
Она хотела поцелуя Йена, еще никогда в жизни она ничего так сильно не хотела. Но сейчас она добилась его хорошего мнения о себе и боялась его утратить. Если она поцелует его, то подтвердит прежнее мнение о ней как о кокетке и притворщице.
В ее голове быстро пробежали воспоминания о других мужчинах, с которыми она целовалась. Некоторые были, как и Хей, сплошным разочарованием. Другие пробуждали в ней слабый интерес, но не более.
Потом она встретила Армана. Она вспоминала, как они встречались по ночам в темноте. Тогда она была такой неприкаянной, а он спасал ее от одиночества. Они разговаривали, смеялись и держались за руки. В этих встречах было и предвкушение, и тайные планы, и жгучее желание. Были и поцелуи, много сладких поцелуев. Ему всегда хотелось большего. Ему не терпелось добраться до защитных местечек, но она всегда останавливала его. Он настаивал, чтобы она лежала с ним на траве. Она не позволяла. Как бы сильно она ни любила его, она никогда не теряла голову, не утрачивала власти над своим телом. Всегда, сдерживая себя, она ждала признания в любви, предложения руки и сердца. И не получила ни того, ни другого. Армана влекло к ней, но он не любил ее.
Она посмотрела на мать, с чуть заметной улыбкой наблюдавшей за ней.
– Мама, а поцелуй не может сказать женщине, какие чувства питает к ней мужчина?
Улыбка исчезла с лица Франчески.
– Боюсь, что нет, дорогая. Это тот случай, когда женщина слепо верит ему.
– Я слепо верила Арману, и он разбил мое сердце.
– Но ты по-прежнему непоколебимо веришь в любовь. Ты снова хочешь любви, и ты полюбишь. – Помолчав, она сказала: – Вероятно, в этом наше различие, когда я, еще молодая девушка, поверила мужчине, я оказалась опозоренной и брошенной, и у меня никогда больше не хватило мужества снова полюбить. Тебе смелости не занимать. Так уж ты создана.
Ее прервал звук открывшейся двери. Появился Йен. Он остановился у двери, и Честерфидд, обойдя его, вошел в комнату.
– Простите. – Йен взглянул на Лючию и надел шляпу. – Мы должны уехать.
Она не пыталась возразить, ибо понимала, что он рисковал многим, привезя ее сюда. Она встала, надела туфли и набросила на плечи накидку. Затем с глубоким вздохом посмотрела на мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34