— Вот человек, которому мы в первую очередь обязаны успехом предприятия!
Матросы громко закричали ура, и Алексис почувствовала, как Пич развернул плечи, принимая похвалу.
— Что вы сделали с капитаном Клодом, Пич? Я думала, он захочет выйти на палубу и вместе с нами отпраздновать это событие.
Слова Алексис были встречены сдержанным смешком, а Петерс и Уилкс, переглянувшись, потупились. Нетрудно было Догадаться, что произошло у тюрьмы.
— Этот капитан оказался чертовски упрямым парнем, — ответил юнга. — Я сделал все, чтобы уберечь его от неприятностей, но…
— Но потом вам пришлось применить дополнительные аргументы, — закончила за мальчишку Алексис. — Похоже, что мы с капитаном тратим слишком много сил на убеждение друг друга. Где он сейчас, Уилкс? Вы не слишком жестоко с ним обошлись?
— Он в вашей каюте, отсыпается.
Алексис засмеялась.
— Пора бы капитану Клоду научиться выполнять приказы. Пич, пойди проведай нашего гостя и дай мне знать, когда он проснется.
Пич, вытянувшись, кивнул, а затем отправился в каюту капитана. Ему и самому не терпелось посмотреть, как будет вести себя Таннер, когда очнется.
Убедившись, что всем членам ее команды одинаково сильно хочется заполучить Траверса и экипаж готов потерпеть с возвращением в Род-Таун, Алексис взяла курс на Новый Орлеан, Довольная тем, что все идет гладко, капитан Денти назначила вахтенных, а сама пошла в каюту к Джордану, где они провели вместе час или около того. Джордан ознакомил Алексис со всем, что происходило в ее отсутствие.
Разговор подходил к концу, когда раздался стук в дверь и на пороге появился Пич. Алексис извинилась перед Джорданом и вышла.
— Ты насчет капитана Клода? — спросила она.
— Да, мэм. Он проснулся и очень зол.
— Что он тебе сказал?
— Сперва он ворчал насчет того, что голова очень болит, а потом понял, где находится, и велел привести вас. Обещал, что мне не поздоровится, если, не дай Бог, с вами что-нибудь случилось, и пусть я тогда не показываюсь ему на глаза. Сказал, что то же относится к Петерсу и Уилксу.
— Тогда мне лучше поскорее пойти к нему, — вздохнув, решила Алексис.
— Я вовсе не испугался! — громко воскликнул Пич и уже тише добавил: — Вы уверены, что хотите видеть его прямо сейчас? Он и в самом деле очень зол из-за того, что с ним сделали…
— Тогда мне надо напомнить ему, что они всего лишь следовали моим инструкциям.
— Вы на самом деле считаете, что это необходимо? — участливо спросил Пич.
— Ты сегодня отлично поработал, Пич. Без тебя у нас ничего бы не вышло. Но, должна сказать, ты так и не научился готовить мне горячую ванну.
Точь-в-точь как Джордан, Пич расправил плечи и сложил на груди руки, затем, медленно покачав головой и возведя к небу глаза, сказал:
— На все воля Твоя!
Алексис в отчаянии всплеснула руками.
— Он тебя испортил!
И Пич весело рассмеялся вслед уходящему капитану.
Глава 15
Алексис остановилась перед дверью в капитанскую каюту, собираясь с духом для встречи с Таннером, примерно представляя, в какой форме выплеснется его гнев.
Каюта тонула во мраке: в зыбком свете, струившемся из иллюминатора, из-за причудливых теней, отбрасываемых предметами, привычные вещи казались пришедшими из другого, потустороннего мира. Зато единственную очевидную реальность — присутствие в ее каюте Клода — она ощущала сильнее, чем если бы могла видеть его при ярком дневном свете. Алексис тихо прикрыла за собой дверь. Здесь ни к чему было показывать свою власть.
Она прислушалась к мерному звуку его дыхания. Клод был всего в двух шагах от нее. Алексис заметила, что сама дышит неровно, но попытки как-то усмирить отчаянно бьющееся сердце ничего не дали. Она чувствовала, что Таннер приблизился к ней, но когда он протянул руку, чтобы закрыть дверь на ключ, и случайно коснулся ее руки, она вскрикнула. Ключ повернулся в замке с металлическим скрежетом.
— Клод… — неуверенно, почти со страхом произнесла Aлексис.
— Заткнись.
Странно, но грубое слово не резануло слух. Тон, которым оно было произнесено, не содержал ни угрозы, ни даже раздражения. Более того, для Алексис сам звук его голоса казался музыкой: он завораживал ее, окружал знакомым теплом. Клод оперся ладонями о дверь по обе стороны от ее головы.
Рука его потянулась к ее горлу, Алексис стало трудно дышать; мышцы конвульсивно сжались, лишая ее доступа воздуха в тот момент, как пальцы его плотно обхватили ее шею, словно он в самом деле душил ее, а не расстегивал верхнюю пуговицу плаща. Она чуть подалась вперед вперед, и плащ, более ничем не поддерживаемый, соскользнул с плеч и упал на пол. Понимая, что она нуждается в поддержке, Клод чуть-чуть подтолкнул ее назад, к двери, предоставляя ей опору. Пальцы его коснулись дуги из серебра на ее горле, затем опустились вниз, накрыли грудь, и только потом медленно и со знанием дела он принялся расстегивать ее платье. Он оголил ее плечи, и платье упало, с тихим шелестом скользнув вдоль бедер, к ногам, туда, где уже лежал ее плащ. Затем Клод встал перед ней на колени и снял с нее туфли. Он отдернул руку, когда пальцы его, уже коснувшись теплой плоти ее бедра, ощутили холод металла. С тихим смехом он отстегнул кинжал. Затем Алексис почувствовала, как клинок скользнул вдоль ее ноги, оттягивая острием край белья, по мере того как поднимался с колен Клод.
— Подними вверх руки.
Алексис повиновалась не потому, что чувствовала у пояса прикосновение холодной стали, нет, она сделала то, о чем он просил, уступая стали, звучащей в его голосе. Он отшвырнул нож в сторону и все так же медленно, через голову снял с нее шелковую рубашку. На мгновение задержав ее руки в своих, Таннер успел почувствовать трепет в ее пальцах. В тот момент, когда она готова была уронить руки, он задержал их над ее головой и принялся вынимать шпильки из ее волос, погружая пальцы в золотую мягкую копну.
— Я люблю; когда ты носишь их вот так.
Золотистые кудри ее упали на плечи, закрыли грудь. Клод задержал одну из прядей в ладони. Пропуская между пальцами шелк волос, он вспоминал, как любил играть с ее роскошными локонами, и испытал знакомый восторг и знакомую нежность. Глядя Алексис прямо в глаза, не отпуская ее ни на миг, он опустил золотистый завиток, вместе с ним коснувшись ладонью упругой и нежной груди.
Она словно издалека услышала сорвавшийся с ее раскрывшихся губ тихий стон. Нагая плоть под его ладонью словно подернулась рябью, соски отвердели и восстали навстречу его ласкам. Рука его скользнула вниз. Кончиками пальцев повторил он точеный изгиб ее стана, коснулся плоского живота.
Клод видел, как янтарные глаза молили, заклинали его взять ее немедленно. Эти искры золотого огня откровенно говорили о том, о чем она не посмела бы попросить вслух. Он плотнее приник к ней, заставив всем телом опереться на дверь, по-прежнему одной рукой удерживая над головой запястья Алексис, другой лаская ее внизу, у слияния ног. Накрывая ее рот своим, Клод почувствовал сопротивление, но он знал, что она борется не для того, чтобы освободиться от него, а для того, чтобы получить свободу держать его в объятиях. Вскоре она поняла, что он не желает позволить ей это, и, приняв его волю, открылась его поцелую.
Внезапно он отпустил ее руки и отступил на шаг назад. Лишенная поддержки, Алексис едва не упала.
— Я хочу, чтобы ты подошла ко мне.
Сама не зная как, она обрела дар речи.
— Не уверена, смогу ли, — раздался в тишине ее шепот.
— Ты можешь.
И она сделала, как он просил. Шагнув к нему, она упала в его объятия. Ей придавало силы сознание того, что он рядом, а также тепло его тела, его запах, его страсть. Она обвила руками шею Клода, нашла его рот. Клод осторожно опустил ее на пол. Он больше не был с ней нежен. Поцелуи его стали сродни укусам — жаркие и жестокие; руки, ласкающие ее, немилосердно сжимали ее плоть, но она принимала и любила его всяким; она понимала, что это всего лишь способ восстановить свою власть над тем, чего он сегодня едва не лишился.
Клод оторвался от ее рта и высвободился из кольца ее рук. Поднявшись с пола, он стал раздеваться. Алексис смотрела, все более распаляясь, на то, как одежда его, предмет за предметом, падает на пол. Она погладила его голую мускулистую икру. Он опустился перед ней на колени, и рука ее скользнула вверх по бедру. Он осторожно отвел ее руку в сторону, подложил ей руки под лопатки, чуть приподняв. Голова ее немного откинулась назад, и он бережно поцеловал ее в ямку у горла.
Губы его заскользили вниз, от шеи к груди, оставляя жаркую дорожку на коже. Пальцы Алексис погрузились в густую медную гриву, нащупали виски и, словно обессилев, поползли вниз, вдоль могучей шеи к плечам. Она яростно вонзила ногти ему в спину, когда губы его требовательно накрыли ее рот. Он вжимал ее в пол, извиваясь между ее раскинутыми ногами.
— Тебя могли сегодня убить.
Он вонзился в нее.
— Да.
Они оба знали, что ее «да» было ответом не только его словам, но и тому, что он сейчас делал с ней.
— Я мог бы тебя потерять.
И новый сильный толчок.
— Да…
Она сомкнула ноги вокруг его спины, плотно удерживая его, словно желая сказать, что теперь он не сможет потерять ее.
— И ты все еще гонишься за Траверсом!
Он продолжал.
— Да! О Клод! Да!
Алексис выгнула спину дугой навстречу ему и, поймав его ритм, отвечала ему и голосом, и телом.
Алексис чувствовала, что все выше и выше поднимается на гребень волны, рожденной Клодом. Не желая оказаться на вершине без него, она прижалась к нему так, что расцепить их было бы не под силу ни одному шквалу. Они вместе достигнут пика и вместе совершат головокружительный спуск. Она встретила криком его последний толчок, когда уже второй по счету взрыв потряс ее тело.
Тихий стон, приглушенный оттого, что она прижалась лицом к его горячему плечу, сорвался с ее губ, касающихся влажного от выступившего пота тела Клода. Она все еще крепко обнимала его в последней попытке удержать подле себя. Когда силы наконец оставили ее, пальцы сами собой разжались, открывшись, словно лепестки цветка, и соскользнули с его предплечий. Она лежала неподвижно, только слабая дрожь наслаждения изредка пробегала по ее телу.
Клод обнял ее за талию и притянул ближе к себе. Он чувствовал тепло ее неровного жаркого дыхания на своей груди, и прикосновение этого горячего ветерка казалось ему куда загадочнее, чем соприкосновение тел. Когда она успокоилась, он чуть отстранился от нее, чтобы поднять и отнести на постель.
— Не надо. Не шевелись, — прошептала она. — Я хочу остаться здесь, с тобой… как сейчас.
Алексис услышала его низкий грудной смешок. Она чувствовала его улыбку и грелась в ее лучах.
— Я боялась, Клод. За нас обоих, — чуть помедлив, призналась она.
Его рука, лежавшая у нее на груди, напряглась.
— Тебе не надо было делать этого.
— Не смей так говорить! — воскликнула она, решительно тряхнув головой. — Ты освободил меня. Я воспользовалась дарованной мне свободой по собственному выбору.
— Ты даже не знала, что тебе угрожает.
— Ну, кое-что мне было известно, — усмехнулась она. — Я знала, что потеряю тебя, если не вернусь.
Алексис, положив руку ему на грудь, легко провела ею по гладкой коже. Он чувствовал, как дрожит ее голос и как тихонько вздрагивают пять тоненьких пальчиков, ласкающих его.
— Я не хотела с тобой разлучаться.
— Тебе не придется, — сказал он и накрыл ее руку своей. — А теперь расскажи, с чем ты ожидала столкнуться, когда вернулась сюда.
Алексис не спеша описала ему все, что произошло с тех пор, как она оказалась на борту «Принцессы ночи». И то, что узнала от Лендиса, и то, как команда «Конкорда» помогла Клоду бежать. Она запнулась было, подойдя к моменту, когда на пожаре появился Фартингтон и едва все не испортил, но, отбросив сомнения, довела рассказ до конца. Когда она остановилась, Клод прижался губами к ее рту, вначале сердито, потом нежнее. Она не стала протестовать, когда он взял ее на руки и отнес на кровать.
Клод лег не сразу. Вначале он отыскал в потемках лампу и зажег ее. Комната наполнилась мягким светом. Золотистое сияние окутало Алексис. Клод подошел к кровати с лампой в руках и остановился, любуясь загорелым телом возлюбленной, которое, казалось, излучало свечение и чуть дрожало, будто этот теплый свет ласкал и гладил ее и играл с нею. Клод протянул руку, чтобы дотронуться до нежного золотистого отблеска на ее щеке. Он коснулся ее кожи, и золотистый взгляд ласкал его, признаваясь в любви так убедительно, как никогда не смог бы сделать голос.
— Ложись рядом, — тихо попросила она.
Он повиновался. Уютно устроившись рядом с ним, она перебирала медно-рыжие прядки у него на затылке, взъерошила волосы на висках, провела ладонью по чистому лбу и щекам.
— Мои люди… Тебе было не очень больно? — спросила она.
— Мне нет, моей гордости — да.
Он соединил ее запястья, стиснул их, вызвав в памяти мгновения, когда она подвергала себя такой опасности из-за него, затем внезапно отпустил их и засмеялся.
— Думаю, мне досталось поделом. Твой юнга предупреждал меня всю дорогу, что во главе операции стоишь ты.
— Пич считает, что капитан Клод был слишком упрямым.
— Эту особенность моего характера ты наверняка учла, спланировав все заранее, — ворчливо заметил Клод.
Она нежно поцеловала его в губы.
— Я старалась учесть все.
— Даже то, что сейчас произошло в этой каюте?
— Даже это.
Она помолчала, а затем спросила:
— Скажи мне, чего им на самом деле надо от нас? Подозрения твоих людей оправданны?
— Абсолютно.
Теперь замолчал Клод, вновь обдумывая то, что сказал ему Хоув. Алексис терпеливо ждала. Когда Клод заговорил, в голосе его звучала горечь. Было заметно, как под ее ладонью напряглись мускулы у него на груди. Клод не замечал, что делает ей больно, сжимая ее в объятиях, рассказывая о том, как Хоув собирался передать ее британским властям, чтобы взамен получить снисхождение при подписании мирного договора. Когда он рассказал Алексис о намерении сенатора казнить его на рассвете, она беззвучно заплакала, и горячие слезы ее, падающие на его кожу, казались такими же жгучими, как ее страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67