— Поверь мне, Ренни. Я не могу ничего обещать на счет результата, но поверь — будет сделано все что нужно.
— Я верю.
Джаррет отпустил ее и встал.
— Почему бы тебе не посмотреть, что Дансер хранит в своей кладовой, пока я взгляну на его чердак? Вытащи все, что мне нужно, чтобы приготовить обед. И обязательно загляни в подвал. У него привычка держать там некоторые овощи. Когда вернусь, достану мясо из коптильни.
Ренни гадала, что такого Джаррет надеялся обнаружить на чердаке, поэтому, когда он отправился в коптильню, сама вскарабкалась по лестнице. Там стояло несколько сундуков, все заполненные одеялами или тряпьем, а также некоторыми странными сокровищами. Пуховая перина, очень похожая на ту, что была на чердаке у Джаррета, занимала большую часть пола. В отличие от тщательно заправленной кровати внизу здесь не было сделано никаких попыток как-то привести в порядок покрывала. Он лежали на перине, сваленные в кучу.
Пожав плечами, Ренни спустилась вниз, и, когда Джаррет вернулся, она уже рылась в подвале, выбирая картошку и репу на жаркое. Она подала все это наверх, затем Джаррет вытащил ее оттуда. Ренни заметила, что он снова встряхивает свою правую руку, но никак не отреагировала. Казалось, что после падения с Зилли это доставляет ему больше беспокойства.
— Есть что-нибудь интересное на чердаке? — спросила она.
— Абсолютно ничего, — с подчеркнутым безразличием сказал Джаррет. Подобрав овощи, он бросил их на стол и стал озираться в поисках ножа.
— Что, если налить немного воды из этого чайника в один из котелков?
Ренни сделала то, что он просил, но при этом расплескала воду на всем пути от очага до стола. Когда Джаррет сердито посмотрел на созданный ею беспорядок, она ответила ему невинным взглядом.
— Миссис Каванаг очень редко разрешает мне помогать на кухне. Наверно, я для этого слишком неуклюжа.
Он смерил ее лукавым взглядом.
— Скорее всего, ты так неуклюжа потому, что не хочешь помогать.
— Могет быть, — ответила она, подражая речи Дансера. Ренни просмотрела кладовую старателя и отложила в сторону приправы и специи.
— Мне кажется, их стоит проверить дважды, прежде чем ты добавишь это в жаркое. Я не знаю, что представляют собой некоторые вещи. Мы можем сами себя отравить.
Она расставила все коробочки и баночки со специями перед носом Джаррета, продолжавшего чистить и нарезать картошку.
— Пахнет как будто нормально, — сказал он, все обследовав.
Ренни закрыла все крышки и села.
— Что у него с лицом?
— Взрыв в шахте. Это случилось очень давно. Когда в пятьдесят восьмом году здесь открыли россыпное золото, Дансер был в составе первой группы. По крайней мере мне так сказали те немногие, кто его помнит по тем временам. Он не очень разбирался в горном деле и еще меньше во взрывчатых веществах. Тогда еще не было динамита и любой серьезный шахтер вынужден был использовать нитроглицерин. Может быть, ты знаешь, какой он неустойчивый.
— Мне самой доводилось им пользоваться.
Синие глаза Джаррета сузились, брови сошлись на переносице. Он сурово посмотрел на Ренни, на след от разлитой воды, затем опять на Ренни.
— Поразительно, — тихо сказал он, качая головой.
— Нет, правда.
— О, я тебе верю. Просто это поразительно, вот и все. Он подтолкнул к ней лук и репу и подал нож.
— Нарежь это и не трогай свои пальцы. Я пока отрежу оленины.
Ренни сморщила нос, но не стала отказываться.
— Значит, Дансер все эти годы после несчастного случая оставался один?
— Это так, время от времени он принимает подарки от тех, кому когда-то помог, но очень редко появляется среди людей. Как видишь, здесь не так-то много вещей, привезенных из города.
— Перед тем как найти золото, он был медиком?
— Не похоже. Тому, что он знает о лечении болезней, он выучился сам или научился от индейцев.
— А откуда шинель, которую он носит? И ножны? Он что, воевал?
— Не думаю. Его ранило при взрыве еще раньше. Вероятно, он снял их с какого-то замерзшего дезертира, который забрел сюда. Это совсем немного добавляет к той атмосфере безумия, которую он создает.
Несомненно, Дансер ее действительно создавал. Другим ее аспектом был его резкий, почти яростный смех. Дребезжащий голос, звук которого напоминал скрип железа по стеклу, довершал картину.
— Он очень осторожно прикасался ко мне, — тихо сказала Ренни.
— Это другая его сторона, благодаря которой мы смог ли сюда попасть, но не заблуждайся: он не шутил, когда он говорил, что убьет меня, чтобы ты могла уйти. Я думаю, он может это сделать.
— Джаррет! Но ведь ты же сказал ему, что я убийца. Почему он может так поступить?
Джаррет отложил нож и долго-долго смотрел в глаза Ренни. Его лицо было очень серьезным.
— Разве ты не знаешь, как много может сделать мужчина ради твоей улыбки?
Ренни отвела взгляд.
— Не говори так.
— А почему? Это же правда.
Она покачала головой, начала резать лук и почти сразу же порезала палец. Слезы от боли, слезы от досады, слезы от лука — все это смешалось и подступило к глазам. Ренни попыталась улыбнуться.
— Вот видишь, что ты наделал? — дрожащим голосом спросила она.
Стоило только Джаррету назвать ее по имени — и шлюзы открылись. Он обошел вокруг стола, поднял Ренни на ноги и прижал к себе, обмотав палец своим носовым платком. Рубашка Джаррета впитала в себя все ее слезы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ренни успокоилась.
— Прости меня, — сказала она, шмыгая носом, и вытерла слезы завязанным пальцем. — Наверно, я уже дошла до точки.
— Думаю, в этом нет ничего удивительного, раз она растянулась от Нью-Йорка до Джагглерс-Джамп.
Уголки ее рта приподнялись в слабой улыбке.
— Ты всегда знаешь, что надо сказать.
— Не всегда. — Он взял ее за подбородок. — И дело совсем не в этом. Разве мне нельзя считать, что ты красива, или мне просто нельзя об этом говорить?
— Як этому не привыкла, — сказала Ренни, отводя взгляд в сторону. — Такое ощущение, будто ты посмеиваешься у меня за спиной.
Не отдавая себе отчета, он слегка встряхнул ее.
— Ничего не может быть дальше от правды.
— От этого я не стану слышать Лучше.
— Что? — спросил он. — О чем ты говоришь?
— Ты меня трясешь, — терпеливо объяснила Ренни. — От этого я не стану слышать лучше.
— О Боже!
Он посмотрел на свои руки, сжимающие ее плечи, и отстранился.
— Ренни, я никогда не скрывал, что ты делаешь поразительные вещи. Ты не можешь пронести воду и двух метров, чтобы ее не расплескать, и в то же время имеешь дело с нитроглицерином. У тебя совсем нет слуха, но зато очень мелодичный голос. Когда речь идет о каких-то предметах, о вещах — ты проявляешь удивительную находчивость. Но когда дело касается жизненно важных вопросов — тут ты можешь принять самое идиотское решение. Я еще не встречал женщину, столь равнодушную к своей внешности, как ты, но ты и не смогла бы сделать себя более привлекательной для меня, чем сейчас.
Джаррет тыльной стороной руки легко коснулся ее щеки и намотал на палец прядь ее волос.
— В тебе есть что-то волнующее меня, Ренин, — твои глаза, твоя кожа, а в особенности твоя улыбка. Если ни один мужчина до сих пор тебе этого не говорил, так только потому, что ты любого запугаешь до смерти.
Ренни покачнулась и захлопала главами как сова.
— О Господи!
Джаррет щелкнул ее по носу указательным пальцем.
— Вот именно.
Она медленно села. Джаррет обогнул стол и снова уселся на стул. Она подобрала нож и опять занялась луком. Он взял большой мясницкий нож и принялся нарезать оленину. Несколько минут слышалось только звяканье ножей. Ренни захихикала первой. Ее смех оказался заразительным. Ни один из них не понимал, над чем они, собственно, смеются, но это было правильно и необходимо, исцеляло и сближало.
— Если когда-нибудь придет время, когда ты подумаешь, что я тебя не люблю, — не верь этому, сказала Ренни в наступившей тишине.
Джаррет посмотрел на нее с удивлением.
— Что ты хочешь… — Он остановился, заметив, что внимание Ренни переключилось на ее руку.
— Вот проклятие! — сказала она. — Я опять порезалась. Джаррет гадал, откуда у него взялось чувство, что она сделала это преднамеренно.
Войдя в хижину, Дансер сделал глубокий вдох. Его силуэт четко вырисовывался на фоне двери в серо-голубых сумерках. Дансер прислонил к стене винтовку и повесил там же шинель и ножны.
— Жаркое пахнет хорошо, — сказал он. — Завсегда приятно, когда его готовит кто-нибудь другой.
Он снял перчатки и подошел к огню погреть руки.
— Как вы себе чувствуете, мэм? — не оборачиваясь спросил Дансер. — Покамест вы смотритесь неважно.
Ренни сидела на кровати, подобрав под себя ноги и прислонившись спиной к стене.
— Я чувствую себя лучше, чем утром. Он кивнул, довольный.
— Хорошо. Через минуту у мене будет для вас ишо одна чашка чая. — Он посмотрел на Джаррета. — Говорил я тобе, что энто сработает, али нет?
— Говорил. Я тоже это высоко ценю.
Дансер выпрямился и подошел к кладовой. На этот раз банки были под рукой, и он быстро нашел то что хотел.
Дансер стол приготовлять смесь на столе прямо перед Джарретом.
— Я гляжу, у нее пальцы завязаны, — сказал он. — У тобе были с ней неприятности, покедова я ходил?
— Ничего такого, с чем бы я не мог справиться, — ответил Джаррет.
Он отодвинулся от стола и снял котелок с жарким с очага, заменив его чайником.
— Она порезалась, попытавшись схватить нож, которым я пользовался.
Когда Дансер повернулся спиной, Джаррет подмигнул Ренни.
Дансер отломил нужное количество трав и растолок их, затем взял у Джаррета тарелку с мясом.
— Если леди хочет, ты могешь дать ей немного. Ежели она положит внутрь чего-нибудь хорошее, энто ей не повредит.
Ренни уже поела раньше — на тот случай, если Дансер не окажется таким щедрым. Тем не менее, когда Джаррет поднял пустую тарелку, спрашивая, хочет ли она есть, рот Ренни заполнился слюной.
— Да, пожалуйста, — сказала она. Дансер захохотал.
— Ты, должно быть, исправил ее седни, Салливан. То она пыталась тебя убить, а топерича говорит «пожалуйста».
— Она делает то что нужно, чтобы получить то что хочет. Джаррет уже давно вышел из-за стола с порцией жаркого для Ренни. Его улыбка предназначалась ей одной.
— Разве это не правильно?
— Если вы так говорите… — серьезным тоном сказала она.
Дансер откусил большой кусок, затем продолжил:
— По ее лицу заметно, что она сегодня плакала. Энто тоже ты заставил?
— Не думаю, чтобы я мог заставить ее что-нибудь сделать. Она плакала оттого, что не смогла меня убить.
Старатель не спеша все это обдумал.
— Я ишо могу сделать за нее энту работу.
— Я уверен, что она рада это услышать.
Дансер взял чайник, налил Ренни чай и подал ей кружку.
— Есть над чем подумать, мэм.
Ренни отодвинула в сторону свою тарелку и взяла горячий чай. Она не имела представления, что ответить на предложение Дансера.
— Что вы хотите взамен? — спросила она.
— Просто чтоб вы остались здеся со мной. На шесть месяцев, могет быть, на год. Чего вы об этом думаете? Хочете обменять его жизнь на время со мной?
Было ясно без вопросов, что это время пройдет в кровати Дансера. Ренни сжалась, вновь стараясь справиться с волной отвращения.
— Я бы хотела обменять, — тихо сказала она с застенчивой улыбкой; глаза намекали на предстоящие тайные радости.
Кудахтающий смех Дансера загремел в крохотной хижине. Старатель откинул назад голову и сплясал короткую джигу, в заключение хлопнув себя по ляжке. Вытерев проступившие на глазах слезы, он вернулся к столу.
— Ты прав насчет энтой, — сказал он Джаррету. — «Она делает то что нужно, чтобы получить то что хочет, Ренни оторвалась от стены. От сумасшедшего смеха Дансера у нее волосы на голове встали дыбом. Ренни опустила взгляд на кружку, которую держала в руке. Та была наполнена лишь на три четверти — остальное осталось на рубашке в виде постепенно расширяющегося пятне. Без всякого успеха Ренни попыталась отряхнуться дрожащими пальцами.
— Как я понимаю, это означает, что я в безопасности, — сухо сказал Джаррет.
Старатель усмехнулся.
— Я не собираюсь убивать тебя во сне.
— Это приятно слышать.
— Но я не знаю, чего ты будешь делать с ней. На это ответила Ренни.
— Я могу сказать, что он сделает. Он привяжет меня к кровати. Он уже так делал.
Джаррету удалось проглотить кусок не поперхнувшись. Он заметил скептический взгляд Дансера и кивнул, подтверждая слова Ренни.
— Я не могу спать, держа один глаз открытым, — сказал он. — И ты не можешь. Она убьет нас обоих.
— Похоже на то, — сказал Дансер.
Когда они закончили есть, Джаррет вымыл тарелки и ложки в ручье. Вернувшись, он обнаружил, что мебель слегка изменила свое расположение. Стол был подвинут поближе к кровати, у стола стоял стул, на котором расположился Дансер. Ренни сидела, тасуя потертую колоду карт.
Ренни подняла на вошедшего Джаррета недоуменный взгляд, предназначенный ему одному.
— Он захотел играть, — сказала она.
Джаррет тоже не мот этого понять, но не мог отказаться, чтобы не оскорбить Дансера. Старатель уже побеспокоился насчет свежего чая. Он в ожидании сидел за столом, бросая жадные взгляды на карты в руках Ренни.
Заняв свободный стул, Джаррет взял свои карты.
— Во что играем?
Играли в покер, а ставкой были фальшивые самородки, добытые Дансером на его участке. Они сыграли всего с полдесятка партий, когда Ренни начала зевать. Она все равно проигрывала, поэтому разделила между Джарретом и Дансером остатки своих самородков и вернулась в постель.
Джаррет перестал тасовать и положил на стол карты.
— Дай-ка я провожу ее сейчас в туалет, а то ей понадобится это потом.
— Оно конечно, — сказал Дансер. — Я сделаю ище чаю.
Джаррет помог Ренни встать на ноги и вывел наружу, поддерживая здоровой рукой.
— Это чай, Ренни, — сказал он, когда из дома их уже нельзя было услышать. — Вот почему ты себя чувствуешь такой усталой. Дансер нам что-то подмешал.
Она широко зевнула, слишком сонная для того, чтобы удивляться или беспокоиться.
— Я не думаю, что смогу этому сопротивляться, Джаррет.
— Тебе и не нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54