С левой стороны лицо вздулось, там багровел синяк.
Можно было себе представить, что творится в других частях тела. Он вспомнил жадные губы Тома у нее на груди, затем на том же месте — свои собственные. Джаррет стиснул зубы, вылил холодные остатки кофе в костер и встал.
— Я сворачиваю палатку, — сказал он. — Будьте готовы ехать, когда я закончу.
Слезы прихлынули к ее глазам, но, зажмурившись, она сдержала их. Ренни посмотрела, как Джаррет удаляется к палатке, и начала действовать быстрыми, аккуратными движениями. Она осторожно ощупала свое лицо и обнаружила отдающую болью припухлость на подбородке. Она точно не помнила, кто ее так ударил, но не могла забыть осуждающего взгляда Джаррета. Ренни могла найти только одно объяснение его холодному, пренебрежительному отношению — он во всем винил ее одну.
Она покончила с кофе и ждала около своей кобылы, когда Джаррет соберет палатку. Он подсадил ее в седло. Ренни показалось, что его прикосновение было особенно обезличенным, как будто он не мог выносить даже случайный контакт. Она с осторожностью устроилась в седле, более чем когда-либо ощущая боль в промежности. Джаррет вновь устремил на нее немигающий взгляд, в котором, как ей казалось, отражалось неодобрение. Она решила его проигнорировать.
Джаррет тщательно проверил все ремни на Альбион.
— Что у вас надето под этим? — спросил он. Ренни заморгала глазами.
— Прошу прощения?
Он поднял края ее пальто и серого шерстяного платья.
— Под этим, — нетерпеливо повторил он. — Что вы поддеваете под это?
Ренни залилась краской.
— Я не думаю, что это должно хоть как-то вас беспокоить.
— Такое впечатление, что вы не можете ехать, так как у вас задняя часть примерзла к седлу, — сказал Джаррет. удерживая на месте Альбион, уже готовую сорваться с места. — Какая еще женщина станет тащиться по этой стране в такой одежде, как у вас? У вас ведь нет одежды для верховой езды? Или женского седла?
Он вздохнул.
— Ладно, забудьте мои слова о женском седле. По этой местности вы не проехали бы на нем и двадцати метров.
— Я проехала без вашего совета значительно дальше, мистер Салливан, — собрав остатки гордости, ответила Ренни.
— Вы проехали так далеко вопреки моему совету, мисс Деннехи, — холодно сказал Джаррет, — и, смею вам напомнить, без моей помощи вас уже не было бы в живых. Так что вы поддеваете под это?
— Фланелевые подштанники и шерстяные гамаши. Удовлетворенный ответом, Джаррет отвернулся и сел на лошадь.
— Держитесь ко мне поближе, — сказал он, хлопнул поводьями и направил Зилли вперед.
На обратное пути в Эхо-Фолз они разговаривали мало. За исключением нескольких кратких замечаний по поводу того, как Ренни должна править лошадью, Джаррет не проронил ни слова. Ренни только один раз попросила остановиться, чтобы справить нужду. После этого Джаррет останавливался с регулярными интервалами. Ренни посчитала, что он просто не желает слышать ее голос.
Небо было ослепительно-голубого цвета. Но его красота сейчас не интересовала Ренни. У нее постоянно болела голова от солнечных бликов на снегу. Если она пытались прикрыть глаза рукой, то начинала падать с седла. Если она их вообще закрывала, то чувствовала страх.
Когда тропа расширилась, Джаррет придержал Зилли, давая Ренни возможность ехать рядом. Не говоря ни слова, он снял с ее головы шляпу и заменил ее своей, затем надвинул так, чтобы на глаза падала тень, и вновь направил Зилли вперед. Через мгновение модное меховое изделие легко и быстро неслось вниз по горному склону. Как показалось Ренни, Джаррет пробормотал что-то вроде «самая идиотская вещь, какую я когда-либо видел», но утверждать это наверняка она бы не решилась.
Иногда они проезжали под бело-зеленым пологом соснового леса. Ветви деревьев мягко покачивались при их приближении, снег падал вниз. Зачарованная гармонией красок, Ренни засмотрелась и получила ком снега прямо в поднятое кверху лицо. Она зафыркала, выплевывая снег и сосновые иголки, и стала тереть глаза. Когда зрение к ней вернулось, Ренни заметила, что Джаррет остановился и, обернувшись, смотрит на нее, причем на этот раз без нетерпения и злобного удовольствия, а со странным, почти снисходительным выражением. Не успела Ренни осознать, что происходит, как это выражение исчезло с его лица. Она решила, что ей показалось.
Они приехали в Эхо-Фолз вскоре после полудня. Когда они проезжали по Мейн-стрит, всего несколько человек обернулись вслед. Торговец, чистивший тротуар перед своим магазином, помахал Джаррету рукой. Ренни опустила голову и ссутулилась. Когда они приблизились к салуну Бендера, она осадила лошадь.
— Что вы делаете? — спросил Джаррет.
— Я ведь здесь остановилась.
— Нет, не здесь. — Он поднял руку, заставляя ее замолчать. — И не надо никаких возражений.
У нее просто не было сил возражать.
— Хорошо.
— Я скажу Джолин, где вы будете, — сделал ей Джаррет небольшую уступку. Он спешился, привязал Зилли и вьючную лошадь и исчез в салуне. Через несколько минут Джолин появилась вместе с ним на тротуаре.
Приветливая улыбка Джолин плохо сочеталась с тем обеспокоенным, испытующим взглядом, каким она смотрела на Ренни.
— Сегодня чуть попозже я вас навещу, — сказала Джолин, — просто чтобы посмотреть, как вы устроились.
Ренни кивнула:
— Я буду рада.
Джолин положила руку на плечо Джаррета и слегка надавила.
— А еще я посмотрю, что ты там делаешь.
— Я не твой воспитанник, — сказал он, сходя с тротуара. Ренни заметила, что такой ответ нисколько не смутил Джолин.
— Конечно, — сказала она. — Ты мой друг.
Он постоял немного, затем повернулся и легко коснулся губами ее щеки.
Не позволяй мне забывать об этом.
— Как же я могу! — Джолин повернулась к Ренни. — Не давайте ему задевать вас, дорогая.
Ренни кивнула, но без особой уверенности. Она помахала Джолин рукой на прощание и направила Альбион вперед. Ренни беспокоило какое-то неясное чувство, и вряд ли « это было чувство голода.
Когда они поравнялись с пансионом миссис Шепард, Ренни снова придержала лошадь.
— А теперь что? — обернувшись к ней, недовольно спросил Джаррет.
— Разве я не здесь буду жить?
— Нет. Разве я сказал, что здесь?
— Нет, я просто предположила. Но тогда где же…
— У меня. — Не заботясь о том, собирается ли Ренни следовать за ним, Джаррет пришпорил Зилли и поехал вперед.
Ренни пустила свою кобылу вровень с его лошадью.
— Разве не будет лучше, если я остановлюсь у миссис Шепард?
— Конечно, так было бы гораздо лучше, — ответил Джаррет. — Но дело в том, что у нее нет свободных комнат. И не бывает, когда падает снег. Все горняки, которые могут себе это позволить, сворачивают свои палатки и направляются к ней. Кроме того, Джолин надеется, что вы будете со мной.
— Не думаю, что хочу оставаться с вами. Он пожал плечами.
— В Эхо-Фолз вас ничто не держит. Вы можете отправиться в Денвер в любое время, когда захотите. У Бендера я видел Даффи. Когда он протрезвится, то сможет отвести вас обратно.
— Я не собираюсь в Денвер. Я собираюсь в Джагглепс-Лжамп.
— Не собираетесь, по крайней мере сегодня.
Ее вздох означал неохотное согласие. Тропа начала карабкаться вверх.
— Видимо, это означает, что я остаюсь с вами, — сказала Ренни, глядя прямо перед собой.
— Видимо, означает.
Раньше они уже жили вместе в одном доме, и Ренни было нетрудно понять, насколько здесь все отличается. Снаружи казалось, что грубо сколоченная деревянная хижина по размерам не больше гостиной в ее собственном доме. Изнутри она казалась еще меньше. Большую часть одной из стен занимал сложенный из камня камин. Около его плиты находился небольшой стол с двумя стульями, один из которых криво стоял на ножках разной высоты. Здесь же были раковина и насос, большая железная плита, открытые полки с разнокалиберными тарелками и кладовая, в основном заполненная консервными банками. Около бостонского кресла-качалки лежал потертый коврик, совершенно обтрепанный по краям и заляпанный глиной. У окна стояла скамейка.
Напротив камина узкая, грубо сколоченная из сосновых досок лестница вела на чердак. Рядом занавеска частично прикрывала деревянную кадку для мытья. Джаррет сообщил ей, как будто она и сама об этом не знала, что туалет находится снаружи.
— Дрова вон там, — сказал он, указывая вправо от камина. — Снаружи есть еще. Хорошо бы вам развести огонь, пока я позабочусь о лошадях и внесу наши вещи. Вы умеете это делать, нет?
Она кивнула.
— Ладно. — Джаррет снова надел свою шляпу, наклонив голову перед тем как выйти.
Ренни закрыла за ним дверь и привалилась к ней.
— Да, я умею разжигать огонь, — пробормотала она. — Но не знаю, хватит ли мне сил зажечь спичку, не говоря уже о том, чтобы поднять полено.
Она заставила себя оторваться от двери. С трудом переставляя ноги, не думая ни о чем, кроме того, что нужно сделать, Ренни все же сумела к моменту возвращения Джаррета разжечь в камине яркое пламя.
Он проверил ее работу, подбросил еще несколько поленьев и разжег плиту.
— Вы сможете отнести свои вещи на чердак? Ренни скептически посмотрела на лестницу, но решила играть до конца.
— Смогу. — Она подняла свой спальный мешок и прочие вещи. — Где вы будете спать?
Джаррет в этот момент распаковывал продуктовые припасы и ответил не сразу. Не говоря ни слова, он указал на скамейку у окна.
Ренни взглядом сравнила его сто восемьдесят с лишним сантиметров роста и скамейку, в которой вряд ли было метр двадцать.
— Но это же смешно.
Она была готова спорить, но Джаррет остановил ее одним взглядом. Качая головой, Ренни пошла к лестнице. Чтобы перенести вещи на чердак, ей понадобилось несколько ходок. Ренни искренне радовалась, что часть ее вещей так и осталась в салуне Бендера. Еще одного подъема по лестнице она бы не выдержала.
— Вы собираетесь когда-нибудь снять пальто? — спросил Джаррет, когда она приблизилась к плите. — Знаете, я ведь не собираюсь на вас нападать.
Обиженная его тоном, Ренни медленно расстегнула редингот. До-того как она принялась ходить на чердак и обратно, ей было холодно. Ренни не стала об этом упоминать.
Джаррет указал на ряд крючков у входной двери, где висело его собственное пальто.
— Вон туда.
Ренни повесила пальто.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила она. Джаррет готовил лапшу, нарезая тесто ровными полосками и бросая их в кипящую воду. На другой горелке закипала кастрюля с подливкой.
— Вы умеете готовить? — спросил Джаррет.
— Нет.
— Я так и думал. — Кивком он указал на стол. — Можете накрыть на стол. Посмотрите вокруг себя и найдете все что нужно.
Теперь она скорее прикусила бы язык, чем стала спрашивать, где что лежит. Когда было нужно что-то, находившееся вне ее досягаемости, Ренни подтаскивала стул к полкам, становилась на него и отыскивала необходимую вещь. Вся эта деятельность в конце концов вызвала еще одно язвительное замечание Джаррета.
— Не делайте из себя великомученицу, — сказал он, наблюдая, как Ренин в очередной раз отодвигает в сторону стул. — В следующий раз лучше спросите.
Закончив накрывать на стол, Ренни села в кресло-качалку спиной к Джаррету и положила ноги на каменное подножие камина. Оставшиеся в волосах булавки она удалила, волосы распустила по плечам и принялась расчесывать их пальцами, тщательно расплетая узелки.
Садясь за стол с котелком лапши в руках, Джаррет задел за его край. Он заметил, как Ренни вздрогнула. Он пожалел об этом, но порадовался тому, что она наконец прекратила свое немелодичное пение. Было так уютно сидеть перед камином, видеть, как отсветы огня играют в ее волосах, как она лениво покачивается в кресле и напевает про себя.
— Вы фальшивите, — сказал Джаррет. Ренни не обиделась.
— Я знаю. У меня полностью отсутствует слух. Она перестала качаться.
— Прошу прощения. Наверно, я вам надоедаю?
— Нет, — коротко сказал он. Во всяком случае, не так, как она думает.
Этот ответ не удовлетворил Ренни. Она решила, что больше никогда так делать не будет. Тем не менее она продолжала раскачиваться и заниматься своими волосами.
— Обед готов, — сказал Джаррет. — Еды не так много, но это даст нам возможность продержаться, пока Джолин не принесет свежие припасы из города.
Ренни начала укладывать волосы.
— Оставьте это, — сказал Джаррет. — Ваша головная боль пройдет быстрее, если вы махнете на них рукой.
Она спрятала в карман булавки и наскоро заплела косу, а потом присоединилась к Джаррету за столом. Когда он положил перед ней большую порцию лапши с подливкой, у Ренни потекли слюнки. Она наклонила голову, совершая молитву, а затем, подняв взгляд, обнаружила, что Джаррет пристально смотрит на нее. Неправильно истолковав этот взгляд, Ренни дотронулась до распухшей левой щеки.
— На вид это так же плохо, как на ощупь? — спросила она.
— Хуже.
Ренни коротко кивнула, принимая это как бесспорный факт, и опустила руку, затем взяла вилку и начала есть. Толстая лапша была мягкой, а подливка — очень острой, с большим количеством лука и красного перца.
Джаррет продолжал смотреть на нее. Морщины в уголках его глаз четко обозначились, темные брови нахмурились в раздумье.
— А вы совсем не тщеславны, — промолвил он. Ренни не могла понять, что он хочет этим сказать, и насторожилась. В глазах появилась подозрительность, смех был нервным и застенчивым.
— Должно же у меня быть что-то, чем можно гордиться? — Она опустила взгляд и продолжала есть, надеясь, что эта тема исчерпана.
Так оно и вышло, но только потому, что Джаррет не знал, как сказать ей, что ее волосы представляют собой чарующее сочетание цветов и оттенков и сияют сами по себе, даже вдали от огня. Он не только не знал, как сказать, но и не знал, хочет ли вообще об этом говорить. В результате обед прошел в молчании.
Когда появилась Джолин, уже наступили сумерки. Ренни сидела на скамейке у окна, читая пожелтевшие газеты, которые покрывали полки до того, как Ренни их конфисковала. Она было попыталась подняться, чтобы помочь Джолин с принесенными припасами, но Джаррет жестом велел ей оставаться на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54