Камилла настойчиво потянулась к нему, дрожа всем телом, повинуясь велению сердца, и прижалась губами к его губам.
Филип изо всех сил прижал ее к себе, его руки были твердыми как сталь. В нем запылал огонь. Ее поцелуй разжег в нем пламя страсти, которое распространилось по всему его телу. Прогнать ее? Больше всего на свете ему хотелось бросить Камиллу на постель и долгие часы любить ее, исследовать каждый дюйм ее тела, попробовать на вкус его сладость.
Но он не мог…
Камилла льнула к нему, словно тонкий побег плюща к могучему стволу. Ее рот был мягким и податливым, но в то же время требовательным.
– О Господи, Камилла, ты уверена? – хрипло спросил Филип. Произнося эти слова, он схватил ее за плечи и опустил на кровать, потом склонился над ней всем телом. Каждый его мускул напрягся, сжатый пружиной сдерживаемого желания.
– Никогда ни в чем не была так уверена… – Ее глаза сияли желанием у его глаз, она нетерпеливо притянула его к себе. – Пожалуйста…
Филип страстно поцеловал ее. Она приподнялась, инстинктивно стараясь слиться с ним в одно целое.
Он отдался взрывной силе, притягивающей их друг к другу. Она была девственницей, он это видел, девственницей, охваченной огнем. Она стонала от изумления и удовольствия всякий раз, когда он прикасался к ней, и он понимал, что это новые для нее ощущения.
От этого он еще больше желал ее. В нем бушевал огонь мужского желания. Когда он накрыл ладонью ее грудь, она вскрикнула от наслаждения. Он принялся мучительно медленно гладить ее, и с ее губ сорвался стон удовольствия.
Филип стал снимать с нее одежду – уродливые, изношенные тряпки, которые она надела, отправляясь в таверну.
– Ты красива даже в этих лохмотьях, – прошептал он в ее губы. – Но еще красивее без них.
Он был первым мужчиной, который сказал ей, что она красива. Глаза Камиллы, излучающие свет, словно зеленый жадеит, засияли в ответ, в них отражалась любовь, пронзившая ее, как метко пущенная стрела. Любовь согревала ее, бушевала в ее теле, заставляя бешено колотиться сердце. Она подогревала ее страсть, ее желание.
Камилла взяла его руку и поцеловала ее. Этот простой жест странным образом заставил смягчиться выражение его лица.
Камилла подалась вперед, глядя на сидящего на кровати Филипа, и ее пальцы неуверенно коснулись его одежды.
– Смелее, – прошептал он, дразня усмешкой, от которой сердце ее на секунду замерло. Между поцелуями, прикосновениями и смехом она раздела его донага. «Какой он сильный и великолепный», – подумала Камилла, глядя на выпуклые мускулы, бронзовую гладкую кожу, упругие завитки черных волос, покрывающих его широкую грудь. Она была поражена идеальной красотой его великолепного тела. Поражена, и в какую-то долю секунды, когда ее взгляд скользнул вниз, она испугалась…
– Я постараюсь не сделать тебе больно, Камилла, – пообещал он и нежно прикоснулся к ее волосам. – Не бойся.
Бояться? Она для этого слишком его любит.
– Я не боюсь, я хочу… Филип, я действительно хочу… Ты и правда думаешь, что я красивая?
Этот вопрос, заданный так мило и простодушно, с такой надеждой, пробил щит его эмоций, словно снаряд. «Она так молода, так неопытна и полна надежды. Мужчине так легко причинить ей боль, – подумал Филип почти сердито, – так легко воспользоваться ею». На мгновение он заколебался, разрываясь между своими желаниями и угрызениями совести. Потом он увидел сияющее в ее глазах нетерпение, и что-то в нем оборвалось. Со сдавленным стоном он крепко обнял ее за плечи и поцеловал. Поцелуй его был таким жадным и жарким, что Камилла едва не задохнулась.
В нем бушевали чувства. Не только страсть, изумленно понял Филип, но чувства – подлинные, истинные, сбивающие с толку, для которых у него не было названия.
Его взгляд скользнул по обнаженному телу Камиллы. Она была прелестна. И полна желания. Его глаза горели, глядя на нее. «А почему бы и нет? – горячо подумал он. – Мы оба этого хотим». И мысленно он уже предвкушал пьянящее наслаждение, которое им предстояло.
И в то же время он предостерег сам себя. «Не торопись, будь осторожен. Она заслуживает того, чтобы ее первый опыт был радостным, незабываемым и полным нежности».
Но, глядя на ее роскошное тело, он понимал, что ему потребуется вся сила воли, чтобы сдержаться.
Камилла под его пристальным взглядом покраснела с головы до ног. Когда Филип увидел ее густой румянец, он улыбнулся, и она еще сильнее покраснела, розовый цвет ее кожи приобрел более глубокий оттенок – оттенок розовых лепестков. Филип рассмеялся от восторга, наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
«Как в моем сне», – с изумлением подумала Камилла. Поцелуй становился все более глубоким, и Камилла вскоре признала, что реальность превосходит все ее сны. Перед ней был не бесплотный любовник, сотканный из тени, а настоящий сильный мужчина. Он провел языком по ее полураскрытым губам, повторяя их нежный контур, и Камилла застонала, закрыв глаза в экстазе, ее захлестнули ощущения, которые она прежде никогда не испытывала. Его язык, изящный меч, кидающийся в безумную битву, скользнул в ее рот и нашел ее язык. Камилла затрепетала от восторга. Даже в своих самых восхитительных, самых смелых снах она не могла себе и представить такого…
Филип пробовал ее на вкус, пил ее сладкий, восхитительный нектар, теплый и пьянящий, как кипящий мед. Ему хотелось взять ее тут же, быстро, прижать к себе покрепче и погрузиться в нее, ощутить ее всю, заявить на нее свои права, но он заставлял себя сдерживаться, действовать медленно, осторожно, чтобы не сделать больно или не испугать эту чудесную девушку, которая отдавалась ему так доверчиво и с такой готовностью.
Он встал над ней на колени, мощный, большой и сильный, полный магнетической страсти, и дал себе клятву, что не причинит ей боли. Нежно гладя ее пальцем по щеке, он внимательно рассматривал ее вытянувшееся тело. И едва сдержал стон. Господи, до чего она прекрасна! Матовая кожа, тело нежное и теплое, как шелк, глаза ярче и волшебнее всех драгоценных камней. Изящные изгибы ее тела ждали его прикосновений, и вся ее хрупкая фигура была соблазнительно женственной.
Филип вспомнил, как она выглядела на Мармеладке в тот первый раз, как ее бедра соблазнительно колыхались при каждом шаге лошади. Вспомнил о том, как грациозно она танцевала сегодня вечером. В нем закипела нежность, соединенная со страстью.
Камилла. Она вся состояла из контрастов, невинная девушка, ослепительная женщина, простолюдинка без средств к существованию и в то же время воплощение силы и здравого смысла, гораздо более мудрая, чем он сам. Он жадно и восхищенно всматривался в нее, а Камилла наблюдала за его лицом, тихо наслаждаясь восторгом, которое читала в его пристальном взгляде.
Его серые глаза потемнели, подернулись дымкой, когда взгляд их задержался на ее груди с розовыми бутонами сосков, тугих и острых, как пики. Он поочередно поцеловал их, медленно и ласково обведя вокруг них языком. Камилла затрепетала от его прикосновения.
Когда она уже думала, что сейчас взорвется от наслаждения, Филип медленно отстранился, глаза его блестели, а взгляд скользнул ниже, пробежал по упругой, белой округлости живота, мимо чувственных изгибов бедер, к темному треугольнику волос между ними.
Его палец прикоснулся к чувствительной точке и, дразня, нырнул в глубину. Камилла ахнула. Блестящая влага встретила его осторожно продвигающийся палец, и он скользнул глубже, в таинственную теплую глубину.
– Филип, – ахнула Камилла, и он остановился, глядя на нее с нежной и ободряющей улыбкой, обещающей еще большее наслаждение.
– Это только начало, любовь моя. Продолжать?
– Вечно, – выдохнула она с глубоким грудным смехом.
Он гладил ее, терзал трепетные соски, затем спускался дорожкой обжигающих поцелуев вниз, к болезненно чувствительному месту между бедрами, пробуждая в ней наслаждение, превосходящее все, что она знала прежде. Его рот и руки возносили ее на самые вершины страсти.
Она не испытывала ни страха, ни колебаний, только тепло и желание, которое стремительно нарастало в ней. Камилла все крепче прижимала его к себе, ослепленная желанием, и чувствовала, как напрягаются мускулы Филипа, как учащается его дыхание.
– Еще не время, Камилла, – хрипло прошептал он. Его желание становилось все отчаяннее, все нестерпимее. Он был сильным мужчиной, но даже Геркулес не смог бы дольше это выносить. Он с любовью погладил ее шелковистые волосы, рассыпанные по подушке, и прошептал: – Скоро, моя сладкая, невинная, любимая малышка, очень, очень скоро.
Он осыпал поцелуями ее плечи и шею и наконец лег на нее сверху, раздвинув ее бедра своими мускулистыми ногами.
Теплое дыхание коснулось ее губ, он поцеловал ее и вошел в нее. Она была теплой и влажной, и у нее вырвался только один еле слышный, потрясенный вздох, а ее бедра приподнялись навстречу его жаждущему телу.
– Правильно, Камилла. – Теперь его глаза блестели от страсти, которую он уже не мог сдержать. – Иди мне навстречу, люби меня, сливайся со мной!
Он дышал ее цветочным женским ароматом, ритм его движений убыстрялся, и толчки становились все более сильными и мощными. Камилла отвечала ему. Ее бедра раскачивались под ним, спина выгибалась, руки обвивались вокруг него, как змеи, прижимали к себе все сильнее и сильнее. Мир закружился вокруг них. Так вот что такое любовь, промелькнуло в голове у Камиллы, а потом она уже не могла думать. Ее пальцы впивались в его тело, терзали его. Он целовал ее лицо, ее шею, ее волосы, вовлекая ее в бурю своей всепоглощающей страсти.
Теперь существовало лишь заполнявшее ее блаженство, его толчки и стоны, вырывающиеся у обоих, а потом они слились в безумном взрыве экстаза…
Жемчужно-персиковый рассвет разогнал ночную тьму. Они лежали притихшие, без сил, удовлетворенные и радостно наполненные, их обнаженные тела переплелись.
– А у тебя это чудесно получается, – прошептал Филип. – Знаешь, с этих пор ты должна причислить к своим многочисленным талантам и этот – талант заниматься любовью.
Глава 20
Камилла медленно просыпалась на просторной кровати. Бледный утренний свет просачивался сквозь тяжелые шторы. Она закрыла глаза, чтобы продлить остатки сладких сновидений. Она находится в комнате Филипа, вспомнила Камилла, и он сейчас здесь, рядом с ней, охраняет ее, любит ее.
Она протянула к нему руку, ее тело сладко ныло в предвкушении его прикосновения. Филип…
Его там не было. Она открыла глаза и рывком села в постели. Оглядевшись, Камилла увидела, что в комнате она одна.
Девушка откинулась назад на подушки, оглушенная, испуганная. Потрогала свои покрасневшие, распухшие губы, вспоминая все, что происходило этой ночью.
Возможно, ей следовало стыдиться, но ей не было стыдно. Она чувствовала себя восхитительно, изумительно живой. Прошлой ночью Филип занимался с ней любовью с невероятной страстью. Он пробудил в ней такие чувства и ощущения, о существовании которых она даже не подозревала раньше, он заставил ее почувствовать себя любимой и желанной. Сладкое, обжигающее воспоминание. Чувства и ощущения из ее сновидений поблекли в сравнении с прошлой ночью. Их любовь была более радостной, более прекрасной, более насыщенной, чем в любом из ее снов.
Филип! При мысли о нем глаза ее засияли. Он был великолепен. Как может такой сильный человек быть таким нежным? – подумала она с удивлением, и по телу ее пробежала сладостная дрожь. Как ей хотелось, чтобы он сейчас был здесь и они могли снова заняться любовью. Ей необходимо было чувствовать, как ее обнимают его руки, как ее целуют его губы, хотелось еще раз испытать то блаженство, которое они познали в объятиях друг у друга.
Но где же он?
Камилла лежала одна, и ей казалось, что сама тишина посмеивается над ней. Ужасная мысль омрачила ее радость. Может быть, Филип пожалел о том, что произошло между ними? Может быть, сегодня он прикажет ей покинуть его дом и никогда не возвращаться?..
Пока ее испуганное воображение рисовало картины одну мрачнее другой, дверь спальни открылась, и вошел Филип собственной персоной. Он выглядел невероятно красивым в бледном утреннем свете. Чисто выбритый, в темно-синем сюртуке из тонкого сукна, белом шелковом жилете, расшитом золотом, черных облегающих панталонах, он излучал силу, уверенность и беспечную властность высокородного дворянина. Его черные волосы были гладко зачесаны и блестели, накрахмаленная сорочка казалась ослепительно белой на фоне его смуглой кожи. Он запер за собой дверь и загадочно взглянул на Камиллу.
Сердце девушки сильно забилось, и она невольно натянула простыню до подбородка. Невозможно было определить по выражению его лица, что у него на уме.
Филип подошел к кровати и остановился, молча глядя на Камиллу.
Она открыла было рот, чтобы сказать «Доброе утро», но он внезапно присел на край постели и заговорил первым:
– Я прошу прощения, Камилла.
Сердце Камиллы застучало еще сильнее.
– За что? – спросила она упавшим голосом.
Она надеялась начать этот день сладкими поцелуями и нежными словами. Все, что угодно, только не эта холодная официальность.
– Вчера ночью я совершил ошибку. То, что случилось, – моя вина. Мне не следовало… – Голос его прервался, и Камилла увидела, как дергается мускул на его щеке. – Этого не должно было произойти, – медленно произнес он. – И больше это не повторится. Виной всему проклятое безрассудство Одли, Камилла, и мое неумение владеть собой. Я полностью принимаю на себя всю ответственность.
Так же, как он принял на себя всю ответственность за то, что сбил ее на дороге Эджвуд-лейн? Он думал о проведенной вместе с ней ночи как о каком-то несчастном случае. Настроение Камиллы окончательно испортилось.
Значит, он действительно всего лишь использовал ее, наслаждался ее телом, как наслаждался бы телом любой другой женщины, подвернувшейся под руку. То, что этой женщиной оказалась она, Камилла, не имело никакого значения. Им руководила одна лишь похоть. И теперь ему остается только сожалеть о своем безрассудном порыве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49