– Мне поможет доктор Смит. Он мой новый ученик. – Доктор Боуэн, казалось, был очень доволен собой.
Джиллиан побледнела и уже собиралась возразить, когда Мэри вдруг уткнулась ей в плечо и зашлась в рыданиях. Тогда она бросила яростный взгляд в сторону Камерона и повела Мэри к очагу.
– Идите сюда. – Доктор Боуэн понизил голос, приглашая Камерона подойти поближе. – Взгляните на тело. Я покажу вам кое-что, а вы запоминайте: пригодится, когда в следующий раз столкнетесь с подобным случаем. Только смотрите, чтобы голова не переполнилась, а то лопнет. – Старик болезненно поморщился. – Похоже, существует предел, до которого мозг может воспринимать новые сведения, а потом он начинает избавляться от того, что приобреталось труднее всего.
У Камерона сжалось горло от сострадания. Ему безумно хотелось утешить сбитого с толку старого врача, поэтому он подошел к покойнику, видеть которого у него не было никакого желания. В сущности, ему вообще не хотелось находиться в этом доме, воспринимать глубину горя семьи умершего, которого скоро опустят в одинокую могилу.
Ему также не хотелось сознавать глубину сочувствия, которое испытывали Джиллиан и ее отец. Камерон предполагал, что будет легко и просто вторгнуться в жизнь этих людей, сопровождать их в ночных выездах на помощь страждущим. Он никогда не думал, что так мучительно смотреть на ловкие пальцы Джиллиан, проверяющей, не теплится ли в неподвижно лежащем теле жизнь. Его охватило ужасное ощущение, как будто он грубо влез во что-то святое, и изо всех накопленных за земную жизнь грехов этот окажется самым тяжким, и в наказание за него он будет обречен вечно гореть в адском пламени.
Доктор Боуэн словно почувствовал нерешительность «ученика» и неправильно ее истолковал. Он ободряюще похлопал Камерона по плечу:
– Не стоит принимать эту смерть слишком близко к сердцу, мой юный друг: нет такого лекарства, которое могло бы его спасти, если только где-то в неизвестном нам месте не придумали новый метод лечения. – Старик взъерошил волосы молодого человека шутливым жестом любящего отца, который хочет подбодрить любимого сына. Камерон часто наблюдал этот жест, а вот почувствовать его на себе ему никогда не доводилось. Ему не было и шести лет, когда он убедил себя, что ерошить волосы глупо, ничего хорошего в этом нет, да к тому же потом приходится лишний раз причесываться. И вот теперь старый полусумасшедший джентльмен пытался таким образом ободрить взрослого мужчину, который с помощью хитрости и обмана проник в его жизнь.
– Я вижу, у вас есть задатки хорошего врача. Не волнуйтесь, мы с вами сделаем еще много добра. – В глазах доктора Боуэна светились участие и доверие.
Камерон кашлянул в кулак, и горло его сжалось еще сильнее. Он говорил себе, что таким необычно чувствительным его сделало горе, заполнившее комнату, в которой они находились. Тем не менее, его охватило чувство вины, в то время как часть его души ликовала оттого, что кто-то выразил ему свое доверие, несмотря на то, что это был всего лишь старик с затуманенным разумом, считавший, что Джон Камерон Делакорт может стать хорошим врачом. Смешно.
Камерон пристально смотрел на покойника, пока доктор Боуэн отводил влажные волосы с холодеющего лба.
– Жаль, что я не смог помочь тебе, Джейми, – прошептал старик, – ужасно жаль.
Камерон притворно кашлянул в надежде, что кашлем можно объяснить выступившие слезы. Он ничего не понимал. Это не могло быть вызвано горем, поскольку покойного Камерон не знал, и все же внутри его засела какая-то боль. Чертовски некстати, спокойно проспав двадцать восемь лет, слезливая сентиментальность, в которой его всегда обвинял отец, проявилась именно сейчас, когда ему следовало быть особенно жестким.
Камерон сжал челюсти, стараясь скрыть свою слабость, затем обвел взглядом комнату. Его поразили обмазанные глиной стены, низкий потолок и чистота, несмотря на то, что в комнате жили шесть человек. Судя по потертой примитивной мебели, Джейми Меткаф не тратил заработанное на удобства – все уходило в обработку земли, в его мечты о будущем, которого он в одночасье лишился. Бедный, но гордый и с большими надеждами… Почувствовав, как незваная сентиментальность снова дает себя знать, Камерон нахмурился.
Один из близнецов перехватил его сердитый взгляд и в страхе бросился к Джиллиан. Она прижала ребенка к груди и осуждающе посмотрела в его сторону, от чего ему захотелось немедленно уйти, чтобы не видеть, как она держит плачущего у ее плеча малыша. Однако, сделав это, он проявил бы свою слабость, и Камерон постарался придать своему лицу выражение скуки, смешанной с нетерпением.
– Мы здесь больше ничем не сможем помочь, – резко сказал он, – так что поехали.
– Мне… мне очень жаль, – запинаясь, заговорила Мэри Меткаф, неловко глядя в пол. – Вы проделали такой долгий путь, а мне даже нечем отплатить вам за вашу доброту. – Она поклонилась в знак благодарности. – Доктор Боуэн… доктор Смит… спасибо вам большое за все, что вы сделали для нас.
– Бедная Мэри. – Доктор Боуэн грубовато похлопал овдовевшую женщину по плечу.
– Мы поговорим с лордом Харрингтоном от имени Мэри, – напомнил ему Камерон.
– Мы поговорим с лордом Харрингтоном от имени Мэри. – Доктор кивнул, с легкостью принимая подсказку Камерона.
Со стороны очага послышался сдавленный стон, и Камерон через плечо бросил быстрый взгляд на Джиллиан: она побледнела почти как покойник и покачивалась, как будто крошечный ребенок забрал у нее все силы. Судя по всему, Джиллиан прекрасно поняла, что он проделал с ее отцом и вдовой, которая должна была благодарить ее, а не Камерона.
Разумеется, настоящий джентльмен утешил бы ее, однако Камерон посмотрел на Джиллиан с нарочито презрительной усмешкой и отвернулся.
– Пора ехать, сэр, – твердо сказал он и тронул доктора Боуэна за плечо.
Глава 4
Этого не может быть, говорила себе Джиллиан, делая вид, что правит Куинни, плетущейся по залитой лунным светом дороге. «Камерона Смита не существует. Он мне приснился в страшном, кошмарном сне, вызванном тревогой за Джейми, и еще беспрестанным соглядатайством дозоров Кромвеля… Скоро я проснусь – и все будет по-прежнему…»
– Вы порежете себе руки, если будете и дальше с такой силой сжимать вожжи. – Голос Камерона, чужой и в то же время уже такой знакомый, решительно прогнал надежду на то, что события прошлой ночи были кошмарным сном.
– Вы всего два часа побыли врачом, а уже даете советы, – огрызнулась она, радуясь хотя бы тому, что в темноте не видно, как она покраснела. Она выдала бы себя с головой, если бы позволила Камерону догадаться, насколько раздражала легкость, с которой он взял на себя ее роль.
Спутник Джиллиан накрыл ее руки своей рукой и длинным сильным пальцем пробежался по нежным углублениям между костяшками ее сжатых в кулаки пальцев.
– Вам не стоит так волноваться…
– Не прикасайтесь ко мне! – Она отдернула руки, нечаянно рванув при этом поводья, так что Куинни удивленно заржала. – И не указывайте мне, как править моей кобылой.
Камерон поднял руку в знак того, что подчиняется, и услужливо отодвинулся, но Джиллиан уже потеряла самообладание.
– Вы всматриваетесь в лес, как будто надеетесь там кого-то увидеть, – сказал он довольно тихо, чтобы не разбудить ее отца.
– Фрейли, человек Кромвеля, часто подъезжает к нам во время ночных поездок.
– И вы надеетесь, что он будет вашим спасителем и избавит вас от моего присутствия?
– Да. Я ему все расскажу сразу же, как он нас окликнет. – Гнев, смешанный с разочарованием и ревностью, лишил ее здравого смысла. – Пусть уж лучше все знают правду о болезни отца, чем он поможет вам изображать знающего врача.
– Ах, Джиллиан, я ведь все предусмотрел: я подслушал ваш разговор с этим человеком. Возможно, вы забыли: он сказал, что сегодня ночью больше не будет к вам приближаться. Поэтому именно сегодня ночью я еду с вами.
– Я ненавижу вас!
– Верю. С моей стороны было бы глупо осуждать вас за это.
Она тихо застонала от бессильной ярости и разбудила отца.
– Боже мой! – Доктор Боуэн с трудом проснулся. – Неужели я сам себя усыпил своей лекцией.
– Вздор, доктор, – мягко сказал Камерон, – просто вы утомились от напряжения, вспоминая революционные исследования Уильяма Харви о системе кровообращения человека.
– Ах да, самая сложная и трудная тема, правда, Джиллиан? Моя дочь уже много месяцев повторяет со мной все, что я знаю по этому вопросу.
Будь ты проклят, Камерон Смит! Она месяцами – уже почти год – по капле собирает эти знания, спрятанные в угасающем мозгу отца, а тут за какие-то два часа в обществе Камерона Смита из старого доктора потоком хлынули медицинские сведения, так что он едва успевал облекать их в слова.
Джиллиан, всегда гордившаяся своим самообладанием и спокойной манерой поведения, сейчас готова была прервать отца. В то же время ей хотелось впитывать каждое сказанное им слово. Она жалела каждую кроху знаний, которую отец давал Камерону Смиту, а с другой стороны, ее жажда знаний была настолько велика, что Джиллиан готова была слушать даже то, что предназначалось другому.
Внезапно Джиллиан захотелось схватить концы поводьев и хлестнуть Камерона Смита по лицу, потому что он сидел и ухмылялся, прекрасно понимая, в каком затруднительном положении она оказалась, но все же она сдержалась.
– Прежде чем я начну, было бы неплохо остановить фургон около вон тех кустиков, Джиллиан. Небольшая остановка, и я буду чувствовать себя спокойнее.
– Конечно, папа.
Джиллиан натянула вожжи, и Куинни остановилась, нетерпеливо храпя, пока доктор Боуэн выбирался со своего места и шел к зарослям кустарника.
– Вам бы следовало пойти за ним, – сказала Джиллиан негодяю, развалившемуся на освободившемся месте. Если бы только у нее хватило сил, чтобы выставить его из фургона…
– Мой мочевой пузырь крепок, как винный бочонок. – Камерон принялся похлопывать себя по животу, не обращая внимания на то, что Джиллиан задыхается от возмущения.
– Для мерзавцев, занятых таким делом, как вы, это, конечно, необходимо.
– Да уж, дает некоторые преимущества. – Ему явно доставляло удовольствие дразнить ее.
– А вот мой отец возьмет да сбежит…
Камерон нахмурился, но она видела, что он с трудом сдерживает улыбку.
– Если я рискну пойти за ним в лес, то могу заблудиться.
– Только если Господь благоволит ко мне.
Он не стал больше сдерживать смех, и Джиллиан разозлилась на себя за то, что показала свое разочарование и тем самым дала ему повод повеселиться.
– Нет необходимости так открыто издеваться над тем, что старый человек не в состоянии бежать.
– Я вовсе не издеваюсь над вашим отцом, – примирительно произнес Камерон. – В сущности, я верю в него больше вас, потому что вижу – время от времени ему все же удается ясно мыслить. Я пошел бы за ним, но тогда вас уже ничто не удержит: вы хлестнете лошадь и помчитесь за помощью.
Джиллиан невольно напряглась и тем самым выдала себя: она действительно на это надеялась. Мгновение спустя она с удивлением осознала, что в самом деле собиралась ехать в Брамбер за помощью, а не лететь стрелой искать укрытие за знакомыми стенами своего дома.
– Конечно, – Камерон задумался, – если бы вы сбежали, то я остался бы в лесу один на один с вашим отцом и, кроме него, мне не на ком было бы сорвать зло.
– А поэтому я бы ни за что не оставила его в вашей власти.
– Верно, Джиллиан. Именно на это я и рассчитываю.
– Ненавижу вас, – прошептала она.
– Похоже, у вас ограниченный запас оскорблений. Может быть, вам стоит приберечь их до следующего раза, тем более что сегодня я, кажется, напротив, заслуживаю вашей безграничной благодарности.
– Благодарности к вам? – еле выдавила она. – За что же я должна вас благодарить?
– За то, что я совершил нечто похожее на чудо. К вашему отцу временно вернулся рассудок.
– У него часто бывают просветления. Увы, это ненадолго.
– Возможно. Однако, учитывая то, как бодро он держится на этот раз, ваша угроза выдать меня констеблю Фрейли бессмысленна – ведь, если я исчезну, ваш отец впадет в еще более глубокое слабоумие.
Слезы навернулись на глаза Джиллиан, и эту свою слабость она ненавидела даже сильнее, чем ненавидела его.
– Вы украли мою жизнь, а теперь отбираете драгоценное время, которое я могла бы провести с отцом. Я никогда вам этого не прощу, никогда!
Камерон приложил руку к груди и сделал вид, что сам вытирает слезы.
– Ах, ваш острый язычок ранит меня до глубины души! Не знаю, переживу ли я это…
У Джиллиан не осталось времени на ответ: отец уже вернулся, и Камерон Смит, протянув руку, втянул его в фургон. Закрыв дверцу, он подергал ее, чтобы убедиться, что она не откроется по дороге. Его заботливость, готовность делиться своей силой вызывала у Джиллиан странную боль – она никогда не испытывала ничего подобного и надеялась, что по крайней мере не заплачет. Когда она сердито провела рукой по щекам, они были сухими.
– Я говорил вам, что мы с Уильямом Харви вместе учились? – начал доктор Боуэн, когда Джиллиан дернула за поводья, и фургон поехал, покачиваясь, а его колеса завизжали созвучно тоске, разрывающей душу Джиллиан. Руки ее дрожали. Теперь, когда она убедилась, что у нее нет выбора, ей надо было как можно скорее попасть домой. Все лучше вновь оказаться за каменными стенами, которые защитят ее от зла.
Быстро осмотревшись, Джиллиан определила, где они находятся, и прикинула, какой дорогой лучше ехать, а затем натянула поводья, направляя Куинни с дороги в поле.
– Что вы делаете? – тотчас же резко окликнул ее Камерон.
– Если здесь срежем, то приедем на полчаса раньше.
Фургон качнуло, и Камерон навалился на нее, так что ей пришлось одной рукой отталкивать его до тех пор, пока ему не удалось отодвинуться.
– Если вы долго за мной следили, то должны знать, что я никогда не езжу одной и той же дорогой.
– Это действительно так. Ваше знание местности – довольно редкое для женщины умение – добавляет вам очарования…
– Необходимое умение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36