Но тут за их спинами раздался чей-то голос:
– О чем, черт возьми, вы думаете? Если вы арестуете капитана, вы совершите самую страшную ошибку в своей жизни! – Все головы повернулись на голос, толпа расступилась, пропустив вперед какого-то рослого здоровяка. – Уж поверьте, этот человек такой же вор, как я король Франции. – Протолкавшись к констеблю, он остановился перед ним, расставив ноги. – Вы знаете, кто он такой? Вижу, что не знаете, потому что если бы знали, то не стали бы слушать карканья этой вороны!
– Мистер Маджетт, пожалуйста… – предостерегающе сказал Тэтчер.
Мужчина не обратил на него внимания.
– Перед вами капитан Тэтчер, бывший командир королевских стрелков. Он настоящий герой войны. Это он спас целую бригаду пехотинцев в Саламанке, совершал подвиги в Бадахосе. А вы собрались арестовать моего героического капитана! Попробуйте только, и вы навлечете на себя гнев самого Веллингтона!
Не одна Фелисити бросила изумленный взгляд на Тэтчера. Веллингтон? Неужели ее ливрейный лакей знал Веллингтона?
Мисс Браун, узнав об этом, позеленеет от зависти!
Прогнав эту мысль, Фелисити задумалась об остальном сказанном этим неизвестно откуда взявшимся незнакомцем. Значит, Тэтчер – герой войны?
И тут ей вспомнились ее собственные слова: «Герцог – героическая личность, он благороден, он, если хотите, подобен странствующему рыцарю». Но Тэтчер?
Констебль задал вопрос, который был у всех на устах:
– Это правда?
Ее ливрейный лакей кивнул в ответ.
– Так как же получилось, сэр, что у вас в руках оказался ридикюль этой леди? – спросил у Тэтчера констебль.
– Он его нашел, – недовольным тоном заявил Маджетт. – Как же еще он мог оказаться у капитана? Наверное, он собирался вернуть его, но из скромности хотел попросить эту мисс сделать это за него. – Человек с гордостью посмотрел на своего капитана. – Капитан не мог бы совершить бесчестный поступок, как я не смог бы поцеловать ворону. – Он бросил неприязненный взгляд в сторону леди Ламби: – Уж поверьте, миледи, вы чуть не обвинили…
– Невинного человека, – сказал Тэтчер, взглядом заставив солдата замолчать, пока он не сказал чего-нибудь лишнего.
Что произошло между этими двумя людьми, Фелисити не имела понятия, но была намерена выяснить при первом удобном случае.
– Мадам, – обратился Тэтчер к графине с достоинством прирожденного джентльмена, – вот ваш ридикюль. Как уже сказал мой денщик, я действительно нашел его. Ваши крики, должно быть, испугали вора, который осмелился его украсть.
Графиня молчала, а все остальные замерли, ожидая ее решения. Но она, только что обвинив человека, была готова с той же легкостью его простить.
– Вы действительно служили под командованием Веллингтона? – смущаясь, словно школьница, спросила она.
– Да, мадам, я имел эту честь, – сказал он, вложив в ее руку ридикюль и осторожно, для большей надежности, загнув вокруг него каждый палец ее руки. Он на мгновение задержал се руку в своей, но обнаружил, что она не хочет отпускать его, крепко ухватив за рукав.
– Ну, если уж Веллингтон полагался на вас, то и я смогу, – прощебетала она. – Может быть, напомните ему обо мне, если увидитесь с ним снова? Однажды я была представлена ему, и это было незабываемое событие.
– Уверен, что так оно и было, – сказал он, пытаясь высвободить свою руку.
– Зачем вам работать ливрейным лакеем, уважаемый? – ворковала леди Ламби. – Не хотите ли работать у меня? Там вас будут окружать более респектабельные люди. Ламби – старинное и уважаемое семейство. Мой дорогой сын Хьюберт является четырнадцатым графом Ламби, – Она, прищурив глаза, взглянула в сторону Фелисити.
Возмущенная Фелисити хотела было открыть рот и сказать этой женщине все, что она думает о ее знатном происхождении и респектабельности, но до нее вдруг дошел смысл сказанных этой леди слов: «Мой дорогой сын Хьюберт является, четырнадцатым графом Ламби». Ее единственный сын, вспомнила Фелисити. И сразу же подумала о предложении Тэтчера использовать ее «Холостяцкую хронику» для пополнения их казны и о девицах Ходжес, которых надо было пристроить.
Она сделала глубокий вдох. Да ведь эта случайная встреча могла иметь весьма заманчивые последствия. Ведь если бы ей удалось сосватать… Блестящая идея! Можно было бы без ложной скромности признаться, что это было бы наилучшим решением их самых неотложных проблем, а мисс Браун осталось бы с досады лишь собрать свои пожитки и отправиться ближайшим рейсом торгового судна в какую-нибудь точку Африки. Завладев рукой графини, Фелисити сказала:
– Дорогая леди Ламби, сможете ли вы простить нас за все, что тут было сказано за последние несколько минут? – Она произнесла это с такой искренностью, что ее кузина, сестра и даже Тэтчер посмотрели на нее с удивлением. – Мы еще не привыкли к лондонским порядкам, и, когда возникло это ужасное недоразумение, я, наверное, вела себя отвратительно, чем очень огорчила бы нашу дорогую учительницу, глубокоуважаемую мисс Эмери.
– Вы сказали «мисс Эмери»? Учебное заведение мисс Эмери в Бате? – спросила леди. Фелисити кивнула. – Почему вы не сказали об этом раньше, моя милочка? Я сама выпускница школы мисс Эмери!
– Правда? – обрадовалась Фелисити, которая хорошо знала об этом еще до того, как упомянула имя мисс Эмери. – Какое потрясающее событие! Как нам повезло, что мы нашли вас! Особенно сейчас, когда мы приехали в Лондон, чтобы провести здесь сезон. – Из своей «Хроники» Фелисити знала, что графский титул Ламби действительно старинный и уважаемый, но в семье нет денег, а ей было известно, как сделать, чтобы деньги в семье появились.
И когда леди Ламби возьмет их под свое крыло, а Ходжесы будут считать себя их вечными должниками, они смогут удержаться на плаву.
– Я всегда говорила, – заявила леди Ламби, – что если у меня будет дочь, она будет учиться у мисс Эмери. Увы, у меня есть только единственный сын, мой обожаемый Хьюберт.
Фелисити улыбнулась и вклинилась между леди и Тэтчером, пока он не успел сообразить, что она затевает.
– Последним желанием моей умирающей матушки было видеть меня и сестру ученицами ее любимой школы, – сказала она, выдавив маленькую слезинку для большей убедительности. Заметив удивление на лице Талли, она бросила ей взгляд, призывающий к терпению.
– И вы приехали сюда, чтобы провести сезон без руководства своей матушки? – спросила леди Ламби, взглянув на остальных.
К счастью, Пиппин и Талли поняли ситуацию и обе должным образом опечалились в связи с отсутствием рядом с ними матушки.
– С нами здесь только престарелая тетушка, которая, я боюсь, – сказала Фелисити, взглянув в сторону тетушки, – мало знакома со светской жизнью, в отличие от вас – достойной представительницы высшего света.
– Но это ужасно! – воскликнула леди Ламби. – Девочками никто не руководит! Вы только подумайте, что могло произойти, если бы этот ваш милейший лакей не нашел мой ридикюль! Своими опрометчивыми обвинениями я лишила бы вас всяких шансов устроить жизнь! – Леди остановилась и высморкалась в кружевной носовой платок. – А вы такие милые, такие, разумные. Меньшего, конечно, я и не ожидала от выпускниц школы мисс Эмери. – Она положила платок в ридикюль и туго затянула его шнурочки. – Я ваша должница. Просите у меня чего хотите.
Фелисити улыбнулась и продела руку под локоток графини.
– Кажется, вы упомянули о своем сыне, миледи? Может быть, ему нужна жена? Скажем, богатая наследница?
Экипаж леди Ламби доставил девушек до парадного их дома на Брук-стрит.
– Обещайте в ближайшее время навестить меня, дорогие мои! – попросила леди. Потом, наклонившись из дверцы, она поймала за рукав Фелисити. – А я подумаю над вашим предложением относительно Хьюберта, мисс Лэнгли. Предложение интересное – самой мне это не пришло бы в голову. Но я склонна признать, что они действительно могут подойти друг другу.
Фелисити улыбнулась:
– Мое единственное желание – видеть их обоих счастливыми, миледи.
Леди отпустила ее рукав и отмахнулась рукой от этого заявления.
– Что происходит нынче с молодежью? Сплошная романтика и мечтательность. Уверяю вас, что любовь и брак не могут ужиться под одной крышей, это невозможно. Но вы и слушать не хотите. – Она стукнула тростью в потолок экипажа: – Домой, Крэкелл!
Как только отъехал экипаж леди Ламби, Фелисити почувствовала, как за ее спиной возник Тэтчер, и, несмотря на все клятвы игнорировать этого человека, ее охватила дрожь при мысли о том, что он рядом.
– Занимаетесь сватовством, мисс Лэнгли? – спросил Тэтчер, и от его слов у нее по спине пробежали мурашки. – Разве это приличное занятие для будущей герцогини?
– Я пока еще не герцогиня, – заявила она и, вздернув носик, решительно направилась к двери. Если желательно, чтобы ее план сработал, ей было нужно сделать еще массу дел, причем в срочном порядке. Но если все получится… перед ее мысленным взором пронеслись видения новых платьев, мебели и полных ведер угля.
Не говоря уж о герцогской диадеме на ее головке.
– Если хотите знать, я всего лишь следую вашему совету. Я намерена найти сестрам Ходжес великолепных женихов.
– Моему совету? – возмутился Тэтчер, следуя за ней по коридору. – Уверяю вас, никому, не может понравиться наблюдать, как другого мужчину ловят в женскую западню.
Она круто повернулась к нему:
– Мужчины притворяются, будто не хотят быть пойманными, но в конце концов сами обычно просят у леди ее руки.
– Притворяются? А вам не приходило в голову, что они таким образом стараются защитить себя? – Он бросил взгляд вдоль улицы налево и направо. – Если ваша теория верна, мисс Лэнгли, то где же ваш герцог? Почему он сейчас не стоит перед вами, опустившись на одно колено, и не просит вашей руки? – Он поиграл бровями, глядя на нее, и Фелисити почувствовала, что краснеет. – Или, может быть, его отсутствие объясняется тем, что он в настоящее время укрепляет оборонительные сооружения против ваших происков?
– Моих… чего?
– Вы слышали: ваших происков. Тех самых, которые вы сегодня применяли ко мне.
– Я не делала ничего подобного! – возмутилась она. Возможно, делала, но отнюдь не собиралась признаваться в этом наглому, невыносимому… – А ваше отношение, сэр, заставляет самих женщин, судьба которых полностью зависит от прихоти мужчин, заботиться о себе всеми доступными им средствами.
– Какими это доступными средствами? – нахмурив брови, спросил Тэтчер. – Значит, вот как вы подцепили своего драгоценного герцога? С использованием всех доступных средств?
Талли, Пиппин и тетушка Минти отступили назад, словно наблюдатели на поле боя, расположившись достаточно далеко, чтобы не оказаться под обстрелом прямой наводкой, но достаточно близко, чтобы слышать каждый выстрел. Даже мистер Маджетт, закаленный в боях ветеран, и тот немного отошел от греха подальше.
Фелисити открыла было рот, чтобы ответить ему, но вспомнила, что мисс Эмери учила их воздерживаться от употребления грубых выражений, и плотно стиснула губы. Потом вместо этого она произнесла:
– Мистер Тэтчер, в ваших услугах мы больше не…
– Герцогиня! – воскликнула Талли и, сбежав по ступенькам, отвела Фелисити за пределы слышимости. Потом она встряхнула ее не слишком деликатно и только так заставила Фелисити отвести гневный взгляд от Тэтчера. Понизив голос, она сказала сестре: – Не делай этого! Ты не можешь его уволить. Ты хоть подумала о том, что в нашем доме служит один из героев войны, сражавшихся вместе с Веллингтоном?
Фелисити изо всех сил старалась не позволить себе представить Тэтчера в военной форме под вражеским огнем и с мыслями о доме, об отечестве и короле… и о ней…
Пропади все пропадом! Она становится такой же ненормальной, как ее сестра и Пиппин!
Еще хуже было то, что Талли без конца напоминала, как им повезло, что у них есть Тэтчер.
– Ты заметила, как леди Ламби пыталась переманить его у нас? Нас засыплют просьбами уступить нашего лакея, к тому же он – самое шикарное, что у нас сейчас имеется.
Фелисити издала протестующий стон.
– Но он провалит наши планы.
– Твой план, – напомнила Талли, – заключается в том, чтобы у нас был приличный дом со слугами, но мы не имеем ни того ни другого. Боюсь, что он – единственное «приличное» из всего, что у нас есть.
– Возможно, – сказала Фелисити, бросив на него взгляд через плечо сестры. Это была одна из связанных с ним проблем.
– И он был на войне. Он герой, если верить мистеру Маджетту, что делает его опасным. А его способность вызывать у других зависть только что подтвердила леди Ламби. Так что делай что угодно, но только не увольняй его. По крайней мере до тех пор, пока не будешь официально обручена с герцогом Холлиндрейком.
– Но, Талли, он…
– Не очень хороший лакей? Я согласна, однако мы как-нибудь справимся. Зато представь, как будет завидовать нам мисс Браун, когда в Лондоне пронюхают, что наш ливрейный лакей служил под командованием Веллингтона.
– Об этом я уже подумала, – призналась Фелисити. Ухватившись за эту ниточку, Талли за нее дернула.
– Теперь понимаешь, как бы отразилось на нас его увольнение? Сказали бы, что мы вышвырнули на улицу героя войны! А теперь тебе лучше извиниться перед этим человеком, пока он не плюнул на все и не ушел.
Если Фелисити и чувствовала за собой какую-то вину, то тут же забыла об этом.
– Извиниться? Перед ним? Никогда! – Она решительно покачала головой. – Талли, он подозревает, что я обманным путем заставила Холлиндрейка заключить наше соглашение. И это абсолютно…
– Правильно. Поэтому ты так рассердилась. – Талли бросила взгляд на взбешенного лакея и усмехнулась. – Придется нам быть с ним поосторожнее, иначе он узнает все наши секреты.
Теперь презрительно фыркнула Фелисити.
– Ну, это маловероятно, – заявила она. Однако он и впрямь был довольно наблюдателен и слишком умен. Это само по себе делало перспективу перехитрить его особенно соблазнительной. Но Талли была права: они не могли просто прогнать героя войны.
Ну почему бы этому человеку не быть на войне простым кашеваром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39