— Ты не станешь в меня стрелять, Фелисити, вот так, хладнокровно, когда ты уже успокоилась после схватки. Это, слава Богу, не в твоем вкусе. Брось пистолет и идем со мной. Лучше выбрать жизнь, чем болтаться на виселице. Сказать правду, я никогда не желал твоей смерти. Если хочешь знать, Фелисити, дорогая, я по-своему заботился о тебе, как ни о ком и ни о чем другом на свете. Иначе я бы не пытался спасти тебя от Моргана в ту ночь в Новом Орлеане, не подумал о том, чтобы вернуться за тобой. И если я обманом увез тебя с собой и заставил силой помочь провести твоего любовника, чтобы захватить его корабль, я поступил так лишь потому, что иначе ты бы не согласилась это сделать. А если я причинил тебе физическую боль, так по-другому я просто не способен овладеть женщиной.
Судя по тону, Валькур полагал, что его доводы покажутся сестре убедительными, заставят ее передумать. Однако он ошибался. Фелисити уже приняла нелегкое решение, а его слова вызвали у нее только чувство отвращения.
— Если тебе кажется, что я не буду стрелять, попробуй подойти ближе.
— Ради Бога, Фелисити, будь разумной! — закричал Валькур. — У нас мало времени. Идем!
— Ни за что!
— Тогда оставайся умирать со своим беглым любовником, будь ты проклята!
Быстро повернувшись, Валькур прыгнул в последний баркас, который бунтовщики сталкивали в воду. Холодная волна гнева охватила Фелисити. Сжимая тяжелый пистолет обеими руками, она навела его на Валькура и спустила курок.
Выстрел прозвучал, как мощный взрыв, отдача подбросила пистолет вверх, однако в самое последнее мгновение Морган успел стремительным движением повернуть его дулом в небо. Пуля просвистела у Валькура над головой, не причинив ему вреда. Обернувшись с потемневшим от злобы лицом, он бросил в сторону сестры грязное ругательство.
— Пусть уходит, — проговорил Морган, опускаясь рядом с ней на колени. — Тебе незачем марать руки его кровью.
Наверное, он был прав, а может, и нет. Но все же, покончив с Валькуром Мюратом, Фелисити почувствовала бы облегчение, отомстив за все, что ей пришлось пережить по его вине.
Неподалеку от них моряки, подобрав пару оставленных пистолетов, выстрелили вслед пиратам, изо всех сил налегавшим на весла, чтобы скорей отойти от берега. Бросившись в воду, матросы кричали в бессильной злобе, осыпая их проклятиями, швыряли им вслед палки и морские раковины. Захватившие шлюпки бунтовщики уходили все дальше в море, увозя с собой оружие, надежды, последние шансы на спасение, не оставив брошенным на острове людям ничего, кроме грядущей встречи с жестоким испанским законом.
Злобные выкрики, проклятия, отчаянные мольбы и нереальные предложения постепенно стихли. «Пруденс» лежал на мелководье со снятым такелажем. Чтобы подготовить его к отплытию, потребуется не менее шести часов напряженного труда. Бриг превратился в бесполезную коробку, а его шлюпку, также находившуюся на берегу, угнали мятежники. У моряков не было оружия, чтобы защищаться, кроме нескольких ножей и кинжалов, плотницких инструментов и гандшпугов, с которыми они не смогут ничего сделать против хорошо вооруженных солдат. Им оставалось только спрятаться в лесу. Впрочем, на таком маленьком острове их рано или поздно найдут и одного за другим вытащат из укрытий.
Несколько человек избрали именно такой выход. Скользнув под сень пальмового леса, они тут же исчезли в густых зарослях. Однако большинство остались стоять на месте.
Вскоре добродушный капитан «Пруденс» стал о чем-то советоваться со своими людьми, отозвав их в сторону. Он заявил, что они, по большей части англичане, попали к пиратам совсем недавно, поэтому им особенно нечего бояться. Даже испанцы способны понять, что им пришлось присягнуть не по своей воле. Стоит им поведать эту историю, как они получат обратно свое судно вместе с грузом, с соленой треской, которую не доели пираты, потому что Испания и Англия сейчас не воюют друг с другом.
Остальные, наблюдая, как бунтовщики карабкаются на борт «Черного жеребца», не могли рассчитывать, что им удастся отделаться так легко. Появившиеся на горизонте фрегаты неумолимо увеличивались в размерах. С борта бригантины были слышны громкие команды и визг лебедок, а из голубой воды показался поднятый якорь. Потом легкий бриз наполнил распустившиеся на нок-реях белые паруса. Вслед за этим на грот-мачте с громкими хлопками надулись фок и грот, и судно легко, без видимого усилия, заскользило из бухты, оставляя за кормой красивый пенистый бурун.
— Он выберется, — проговорил капитан Бономм, — этот сукин сын уйдет от них.
Морган, нахмурившись так, что густые брови сошлись на переносице, пристально глядел в сторону прибрежных деревьев у выхода из залива.
— По-моему, нет.
Из-за изгиба берега показались два больших линейных корабля с более чем сотней пушек на каждом. Они двигались навстречу друг другу с противоположных направлений, а их мачты пока оставались почти неразличимыми за стволами пальм.
— Силы небесные! — воскликнул Бономм. При этом в его взгляде, устремленном в том же направлении, куда смотрел Морган, печаль смешивалась с радостью. Потом француз снова поглядел на изящные очертания бригантины. Хотя на ее борту сейчас находились бунтовщики, они были моряками из его команды, с которой он преодолел бесчисленные мили за время долгих походов. Судя по поднявшейся на «Черном жеребце» суматохе и по тому, как там поспешно разворачивались орудия, люди заметили идущие им наперерез суда.
Фелисити затаила дыхание, глядя на сближающиеся корабли.
— Может, они еще уйдут, — сказал Бономм, — если успеют выбраться из бухты.
— Он решил попробовать это сделать, — спокойно согласился Морган.
— Похоже, да. У бригантины не такая глубокая осадка, и она может вернуться в бухту. Фрегаты и другие тяжелые суда не станут ее преследовать. Только пушки у испанцев длиннее, они больше весят и дальше бьют. Они могут остаться в море и разнести бригантину в щепки. Нет, Мюрату надо попробовать прорваться, иначе его ждет петля.
Корабли испанцев подходили к пиратской бригантине все ближе. Фелисити, наблюдавшей за ними, прищурив глаза от солнца, казалось, что камень, брошенный с палубы одного корабля, легко долетит до другого.
— Может, испанцы не станут в него стрелять, — медленно проговорила она.
Капитан Бономм, до этого рассматривавший из-под руки ближайшие суда, с сомнением поглядел на маячившие вдалеке фрегаты. Потом, когда он снова сосредоточил внимание на удалявшейся бригантине, с его губ сорвалось злобное проклятие.
— Что такое? — спросила Фелисити.
— Чтоб я дожил до этого дня! — простонал француз. — Господи, в чем я провинился, чтобы заслужить такую измену? Что такого я сделал?
Фелисити поглядела на небольшой корабль, двигавшийся под охраной фрегатов.
— Это же «Ла Палома»! — удивленно воскликнула она.
— Совершенно верно. Это кораблик подлой потаскухи Изабеллы. Она продала нас испанцам.
— Вы наверняка ошибаетесь. — Фелисити искоса посмотрела на Моргана, ожидая, что он подтвердит ее слова. Однако он молчал, продолжая вглядываться в морскую гладь с бесстрастным выражением лица.
— Нет, я не ошибся, — послышался голос Бономма, — и наш друг Морган это понимает!
В эту минуту «Черный жеребец» открыл огонь. Все орудия правого борта разом выстрелили, наполнив воздух раскатистым грохотом. На столь близком расстоянии ядра, выпущенные по двигающемуся в западном направлении судну, все до единого достигли цели. Пробитые паруса захлопали на ветру, вверх взметнулись фонтаны щепок, над водной поверхностью далеко разнеслись крики умирающих. Однако испанец некоторое время продолжал двигаться прежним курсом, не отвечая на стрельбу противника. Потом над его палубами показались клубы дыма и вспышки пламени, мощный залп заставил судно резко накрениться на противоположный борт. Дымящиеся ядра рвались теперь на палубе «Черного жеребца», сея смерть и разрушение. Испанец развернулся с тяжеловесным изяществом, уклоняясь от огня другого корабля, готового обрушить мощь своих орудий на поврежденную бригантину.
Похожий на раненого великана, «Черный жеребец» двигался зигзагами, стараясь повернуться к противнику пушечными бортами, несмотря на то что их закрывали клочья парусов и обломки фальшборта. Кроме того, у судна, кажется, был поврежден руль, потому что оно не могло быстро маневрировать. С кормы раздалась еще пара выстрелов, однако ядра не достигли цели из-за слишком большого расстояния, упав в воду и подняв фонтаны взметнувшихся к небу брызг.
Это был последний выстрел, прозвучавший с борта бригантины. Второй военный корабль с высокой и нарядной испанской кормой открыл разрушительный огонь. Воздух наполнился звуками канонады, гулким эхом отражавшейся от изъеденного пещерами известнякового утеса на острове. Из груди собравшихся на берегу моряков вырвался общий стон, когда под мощным ударом ядра на «Черном жеребце» рухнула недавно поставленная мачта, увлекая за собой новые паруса.
Крики умирающих вызвали у Фелисити нервную дрожь. Освещенная лучами восходящего солнца, бригантина казалась охваченной огнем, но потом Фелисити поняла, что она действительно видит вырывающиеся наружу языки пламени. Разгораясь все жарче, огонь устремился наверх, пожирая обрывки такелажа и пробитые ядрами паруса, одновременно распространяясь вдоль фальшборта, где пищей ему служили просмоленное дерево, жир и горючий вар. В считанные минуты бригантина превратилась в настоящий ад. Люди в дымящейся одежде с криками бросались в море. Спасаясь от нестерпимого жара, один матрос вскарабкался на бушприт, но, не удержавшись, с душераздирающим воплем полетел в воду и исчез в волнах. По мере того как корабль начал медленно оседать, в небо с шипением поднимались огромные облака пара. Желая уклониться от разлетающихся во все стороны искр и раздуваемого ветром пламени, испанские суда отошли на безопасное расстояние.
— Боже мой, — прошептал Морган, — неужели они не станут подбирать уцелевших?
Словно в ответ на его слова, на одном из парусников начали медленно спускать на воду баркас. Однако, несмотря на то что он несколько раз обошел вокруг погибающей бригантины, к тому времени, когда испанцы приблизились к месту трагедии, на поверхности воды уже не осталось ни одного человека.
Обгоревший до ватерлинии «Черный жеребец» с наполненными водой трюмами ушел на дно, медленно погружаясь кормой вперед. Задолго до того, как на поверхности лопнул последний воздушный пузырь, вырвавшийся из его искалеченного корпуса, боевые корабли отошли в сторону открытого моря и отдали якоря неподалеку от фрегатов. В воздухе тут же замелькали сигнальные флажки, с помощью которых суда обменивались многочисленными сообщениями и приказами. Потом, словно по общей договоренности, люди, находившиеся на борту испанских кораблей, устремили взгляды на остров.
Валькур погиб, и вместе с ним нашли смерть больше двух десятков его сообщников. Это случилось у Фелисити на глазах. Перед ее мысленным взором до сих пор колыхались на волнах обгорелые тела и обугленные куски дерева, ей казалось, что она все еще чувствует запах гари и дыма. Однако она никак не могла смириться с этим, ей не хотелось верить, что человеческая жизнь может оборваться столь легко в такое светлое утро, как сейчас. То, что это произошло неожиданно, без предупреждения, казалось ей скорее преступлением против самой природы, чем справедливым возмездием. При этом Фелисити понимала, что и ее жизнь может закончиться в любое мгновение, что каждый вздох может оказаться последним, но в душе не могла с этим смириться.
С болью в глазах она смотрела, как от бортов испанских судов отходят баркасы, заполненные людьми в красных мундирах. Фелисити сейчас опасалась не только за собственную судьбу, но и за тех, кто находился рядом. Как Морган, беглый ирландский наемник и бывший офицер, сумеет поладить с испанцами? Как поступят они с ним? Какую казнь изобретут для того, кто изменил им столь открыто, а теперь попался в их капкан?
Шлюпки приближались, взлетая на гребнях волн. Лучи яркого солнца играли на золотых галунах, бросали отблески на красные мундиры и вспыхивали серебряно-голубым светом на стволах мушкетов. На носу одной из них сидела женщина с белыми прядями в темных волосах. Увидев ее, капитан Бономм нетвердой походкой направился вдоль берега в сторону, а потом остановился и замер в ожидании. Его каштановые кудри слегка развевались на утреннем ветерке.
Остальные моряки разделились на группы. Баст, стоя поодаль в окружении нескольких человек из команды «Черного жеребца», пристально смотрел на Фелисити. В глубине его темных глаз она прочитала безмолвное прощание, однако Баст не пытался приблизиться. Девушка улыбнулась ему, словно стремясь этим выразить сожаление, идущее из глубины разрывавшегося от боли сердца, а потом, подняв голову, обернулась к Моргану и дотронулась похолодевшими пальцами до его мускулистого предплечья.
Морган посмотрел на нее сверху вниз, губы его искривились в подобии улыбки, зеленые глаза стали совсем темными.
— Да, Фелисити?
— Я должна тебе кое-что сказать.
Он ласково дотронулся до ее руки, и это прикосновение почему-то показалось ей испытующим.
— Я тоже, — ответил он тихо. — Но я, наверное, пока подожду.
Фелисити покачала головой, отказываясь слушать его доводы в эту решающую минуту.
— Почему? Потом, возможно, будет уже поздно, ты должен знать… Я люблю тебя.
— Фелисити, — прошептал Морган с болью в голосе, — это, конечно, хороший подарок для человека, которого ждет смерть, только…
— Поэтому я не признавалась тебе раньше, — сказала она, стараясь заглянуть ему в лицо широко открытыми глазами. — Но теперь мне хочется, чтобы ты обо всем знал. У меня, наверное, больше не будет такого шанса. Я поняла это много недель назад, задолго до того, как Валькур стал просить меня помочь захватить твой корабль. Я знала и не хотела говорить, потому что…
— Потому что боялась мне доверять, — закончил за нее Морган бесстрастным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52