Как ей следует вести себя?
Он еще крепче обвил руками ее талию и прижал к себе, руки скользнули к открытому вырезу платья.
– Трейс, я…
Его рот накрыл ее губы нежным поцелуем, в котором чувствовалась глубокая любовь и обожание. Этот поцелуй взывал к чувствам и добивался сердца, но не произошло ни того, ни другого. В этот момент, как никогда ранее, Белль остро ощутила одиночество Трейса и на мгновение испытала симпатию к этому человеку. Его руки медленно гладили Белль по спине, лаская ее.
Белль протестующе отпрянула. Он еще крепче стиснул ее в объятиях и, почувствовав, как открылись ее губы, приник к ним в поисках обещанного наслаждения.
Находясь в кольце его крепких рук, вынужденная терпеть поцелуй, Белль вопреки всему вспомнила, что испытала в объятиях Трекстона, вспомнила об огне, вспыхнувшем в ее теле, и о страстном желании, которое вызвали его прикосновение и поцелуй. Вспомнила, как ожила и затрепетала каждая ее клеточка. Трекстон Браггетт, конечно, невыносимый грубиян, нахал и мерзавец, получающий удовольствие, насмехаясь над ней. Белль знает – он хочет соблазнить ее, позабавиться, а затем нагло поблагодарить и распрощаться. Но Трекстон вновь пробудил в ней чувства, которые, как она считала, умерли вместе с Джоном.
Глаза Белль наполнились слезами, но девушка не осознавала, что именно их вызвало.
Белль поняла, что Трейс именно тот мужчина, который нужен Линн, – готов на брак, будет любить и уважать женщину, даст ей свое имя, дом, детей. И если он докажет свою невиновность, Белль с радостью выдаст свою сестру за него замуж. Она положила руки ему на плечи и слегка отстранилась.
– Трейс, пожалуйста.
В глазах Трейса промелькнула боль, Белль поняла, что не может позволить ей там остаться. Она закрыла глаза и попыталась представить, как бы в подобной ситуации повела себя Линн.
– Это все так неожиданно, – на одном дыхании выпалила она.
Трейс улыбнулся, и Белль сразу же испытала облегчение.
– Вы правы, – его голос еще дрожал от страсти, он взял девушку за руку и улыбнулся.
– Вы меня прощаете?
– Чем ты провинился? – в галерею вошел Трекстон.
Глава 17
Белль посмотрела на китайскую статуэтку, стоявшую в углу на этажерке.
– Почему я не видела тебя, когда нужно было чем-нибудь стукнуть Трекстона по голове? – она кипела от злости. Сбросив зеленое платье, нижние юбки и кринолин, Белль начала расхаживать по комнате.
Снаружи, в галерее, под покровом ночи и скрытый густой тенью, прислонившись к толстой колонне стоял Трекстон, глубоко вдыхая аромат сигары, которую держал в руке. Он смотрел горящий кончик сигары, ярко-оранжевый огонек в темноте ночи походил на маленькое солнышко. Трекстон не осознавал, что находится рядом с комнатой Белль, пока не услышал, как она пробормотала его имя. Он прилагал все усилия, чтобы не думать об этой женщине. Однако та, очевидно, думала о нем, и вопреки самым лучшим намерениям на его губах заиграла улыбка.
– Несносная деревенщина, вот он кто! – ругалась Белль. – Наглый, эгоистичный, самоуверенный и беспардонный мужлан! – она зацепилась за юбки, которые бросила на полу, и посмотрела на холмик из кружев и шелка таким взглядом, словно его специально положили на пути. – Тупица, – Белль отбросила ногой юбку и продолжала ходьбу, гнев возрастал с каждым шагом. – Никогда еще не встречала такого невыносимого, гадкого грубияна!
Развеселившись от услышанного, Трекстон бросил сигару на пол галереи и раздавил ее каблуком. Раз ей так хочется ругаться, может быть, она сделает это, глядя ему в глаза?
Не желая раздумывать над мотивами своего поведения и полностью проигнорировав, что всего лишь несколько минут назад опять клялся держаться как можно дальше от Белль Сент-Круа, Трекстон приблизился к открытому окну. Девушка не слышала шагов и не почувствовала его присутствия, а продолжала расхаживать по комнате, но теперь бормотала ругательства себе под нос.
Наслаждаясь развернувшейся перед ним картиной, Трекстон молча смотрел, как Белль в одной сорочке расхаживала из одного конца комнаты в другой. На маленьком столике у двери стояла лампа в виде стеклянного шара, испускавшего мягкий золотистый свет. Каждый раз, когда лампа оказывалась позади Белль, тонкая ткань сорочки казалась прозрачным занавесом, под которым отчетливо вырисовывалась каждая линия, каждый изгиб тела. Белль дошла до конца комнаты, топнула ногой, словно хотела усилить значение сказанных слов, затем повернулась и зашагала в противоположном направлении. Длинные волосы разметались по плечам, сияя и переливаясь в свете лампы. Белль остановилась у камина и подняла руку, чтобы развязать атласную ленту, поддерживающую сорочку. Это движение, казалось, вывело Трекстона из оцепенения, и он освободился от ее чар.
– Закончились ругательства, обрушившиеся на мою бедную голову? – спросил он, с наглым видом прислонясь к оконной раме.
Белль развернулась, прикрыв руками грудь.
– Что… что вы здесь делаете?
– Я услышал свое имя и подумал, что вы зовете меня, мисс Сент-Круа.
Дьявольская улыбка заставила сердце Белль забиться сильнее, вопреки душившему ее гневу.
– Лжец.
Он пожал плечами.
– Но вы говорили обо мне.
– Нет.
– Лгать нехорошо.
Ее плечи слегка напряглись. Не отводя взгляда, Белль потянулась к стоящему рядом стулу, схватила пеньюар, висевший на спинке, и прижала его к груди.
– Вам понравилось представление, мистер Браггетт? – свирепо спросила она.
Трекстон рассмеялся, и от этого смеха по ее телу пробежала сладостная дрожь.
– Очень!
Белль еще сильнее вцепилась в тонкую ткань пеньюара.
– Отлично, я рада. Но теперь, если не возражаете, мне бы хотелось отдохнуть.
– В одиночестве? – Трекстон ехидно поднял брови.
Белль метнула в него огненный взгляд.
– Да, в одиночестве.
– Вы уверены, что вам не потребуется компания?
– Вполне.
Трекстон оторвался от рамы.
–. Очень плохо, – он высвободил шторы из закрепляющих их крючков. – Вам известно, что леди следует закрывать шторы, когда она раздевается? – он ухмыльнулся и расправил шторы, не дожидаясь ответа.
Возмущенная Белль скорчила рожицу и высунула язык в сторону окна, за которым исчез Трекстон. Уже второй раз за последние два дня этот мужчина указывал ей, что она ведет себя не как леди, и это девушке совсем не нравилось. А особенно не нравилось слышать это из уст Трекстона Браггетта. В конце концов, сам-то он совсем не походил на джентльмена. Белль снова повесила пеньюар на спинку стула и бросилась на широкую кровать. Подумать только, шпионить за ней! Она уставилась на бледно-голубой балдахин над головой. Да, Трекстон, безусловно, не джентльмен, но из того, что удалось узнать о Томасе Браггетте, в этом нет ничего удивительного – яблочко от яблони недалеко падает.
* * *
Тревис распахнул изящные двери казино «Божоле», вышел на тротуар и полной грудью вдохнул душный ночной воздух. Солнце как раз скрылось за линией горизонта, и квартал уже погрузился в сумерки. Хозяин соседнего казино «Звезда» вместе с несколькими посетителями вышел через вращающиеся двери, мужчины угрюмо обсуждали проигрыши. Тревис улыбнулся, припоминая, что в таких случаях говорил своим посетителям – если не можете позволить себе проиграть, лучше вообще не играйте.
Он окинул «Звезду» оценивающим взглядом. Заведения Нового Орлеана очень изменились с тех пор, когда он в последний раз посещал их. Его собственный салун «Королева Гор» в Виргиния-сити был в десять раз удобнее и красивее большинства подобных ему на территории Невады – некоторые даже называли его роскошным, – но не шел ни в какое сравнение ни с «Божоле», ни со «Звездой», ни с «Золотым Руном» и дюжиной других, расположенных в этом квартале. Салуны в Виргиния-сити посещали угольщики и владельцы ранчо, а не владельцы плантаций и богатые горожане. Тревис достал из кармана сигару, откусил кончик серебряными щипчиками, которые извлек из того же кармана, зажег спичку о шершавую поверхность стены казино. Прислонившись к стене, прикрыл рукой пламя и поднес спичку к кончику сигары. В этот момент его внимание привлекло какое-то движение на противоположной стороне улицы.
– Какого черта Белль делает в городе в такой поздний час? – пробормотал Тревис себе под нос, наблюдая, как девушка торопливо идет по тротуару. Перед самым отъездом в город он видел ее в «Шедоуз Нуар», а это было всего лишь за несколько минут до обеда. Тревис бросил сигару на землю и оторвался от стены. По крайней мере, нужно предложить ей проводить назад на плантацию. Стало темно, а леди не следует ходить по ночам одной, хотя, вероятно, Белль не осознавала, будучи чужой в Новом Орлеане, какую опасность таят в себе улицы Вью Карре после захода солнца. На углу Тревис сошел с тротуара, по бетонным плитам пересек канал и перешел на другую сторону. Он остановился и с удивлением окинул взглядом Рю де ля Сент-Луи. На протянутой между крышами двух домов веревке висел одинокий фонарь, освещавший середину улицы, а тротуары оставались в тени. В центре квартала швейцар отеля «Сент-Луи» провожал только что отъехавший экипаж.
– Куда же, черт возьми, она подевалась? – пробормотал Тревис себе под нос, затем посмотрел вслед удалявшемуся экипажу. Он не мог сказать наверняка, был ли это экипаж из «Шедоуз Нуар», но теперь это не имело никакого значения. Очевидно, Белль в этом экипаже, либо в другом направляется на плантацию. Во всяком случае, он уже не чувствовал себя обязанным провожать ее до дома. Еще нужно повидаться с друзьями и выиграть денег. Развернувшись на каблуках, Тревис зашагал назад в «Божоле».
* * *
Линн торопливо шагала по тротуару, то и дело оглядываясь. Ей не нравилось идти одной по темным улицам, особенно на Вью Карре. Отец как-то рассказывал, что во Французском квартале, напоив до бессознательного состояния, мужчин отправляют матросами на корабли, а женщин продают в рабыни на Восток. Линн задрожала, плотнее закуталась в длинный плащ и ускорила шаг. Ей не следовало снова навещать Магелину Тутант в столь поздний час. Пальцы еще крепче сжали сумочку, когда мимо прошел высокий мужчина в длинном сюртуке. Ей вообще не следовало снова возвращаться в дом Магелины Тутант. Это была плохая идея. После того как Трейс чуть не столкнулся с ней в Кабилдо, она бросилась в «Сент-Луи» и просидела в своем номере целый день. Но затем вдруг вспомнила, что не спросила у Магелины, известно ли ей что-нибудь о делах мэра города и Томаса Браггетта. Во время первого визита мадам Тутант была настроена дружелюбно, даже пыталась помочь. И сейчас вела себя точно так же, пока Линн не отважилась упомянуть, что ее отец получил письмо от Браггетта с необычной восковой печатью на конверте. Линн солгала, что разыскивает поверенного мистера Браггетта, но не знает его имени, и что, возможно, это его печать. Когда девушка описала печать, обнаруженную Белль в офисе, Магелина сразу напряглась и занервничала. Очевидно, она знала, что означает символ «РЗ» в золотом круге и не желала разговаривать на такие темы.
– Идиотка, идиотка, идиотка, – твердила Линн, сворачивая за угол и сразу почувствовав себя увереннее при виде знакомого входа в отель. Она торопливо пересекла вестибюль, когда заметила, как один из служащих прикрепляет к стене у доски объявлений афишу. Любопытство взяло верх, Линн подошла ближе и сразу же почувствовала радостное возбуждение – в Новый Орлеан приезжает Ангелина Майлз. Следующим вечером она выступает в Оперном театре.
– О, я должна пойти, – пробормотала Линн, разглядывая афишу. Она обожала оперу и посещала спектакли так часто, как только могла. Линн буквально задрожала в предвкушении удовольствия. Ангелина Майлз – самая знаменитая оперная певица. Линн просто не могла упустить возможности услышать ее пение.
Позабыв об осторожности и даже не окинув взглядом вестибюль в поисках нежелательных знакомых, которые могли бы ее узнать, Линн взлетела вверх по лестнице и впорхнула в свой номер. Она распахнула дверцы шкафа и начала перебирать платья. Есть ли у нее с собой подходящее для оперы? Розовое. Голубое. Зеленое. Абрикосовое. Лиловое.
– О нет, – прошептала Линн. Красное. Черное. Желтое. – Ах! – она достала платье из белого шотландского шелка. – Слава Богу, – белый цвет – единственно достойный для посещения оперного театра. Она положила платье на стул и замерла. Белль будет вне себя от ярости, если узнает, что сестра куда-нибудь выходила. Особенно в оперу.
Линн улыбнулась. Оставалось только молиться, что Белль не узнает. В любом случае, Белль сейчас в «Шедоуз Нуар». Ну, а раз они не появятся одновременно в одном месте, что же в этом плохого? Но эта мысль моментально стерла улыбку с лица. А если Белль поедет в оперу?
– Нет, Белль терпеть не может оперу, – Линн решительно настроилась посетить спектакль. – Она скорее умрет, чем отправится в оперу.
* * *
– В оперу?! – Белль посмотрела на Евгению Браггетт таким взглядом, словно та сообщила, что они отправляются на виселицу.
– Да, дорогая. Сегодня вечером поет Ангелина Майлз, и я подумала, было бы здорово, если бы мы все вместе отправились в оперу, – она улыбнулась Белль. – Вы когда-нибудь слушали ее?
Ангелина Майлз? Ум Белль лихорадочно работал. Кто такая Ангелина Майлз? Линн должна знать, она обожает оперу. А Белль терпеть не может. Девушка улыбнулась Евгении и окинула быстрым взглядом остальных присутствующих. Все внимательно смотрели на нее. Если все уедут, а ей удастся отвертеться, появится прекрасная возможность обыскать их комнаты, не пугаясь, что ее поймают за этим занятием. Со слугами она справится. Белль решилась.
– Вообще-то нет, но надеюсь, вы не станете судить меня строго и простите, если я откажусь. Боюсь, я неважно себя чувствую, – слава Богу, Трейс и Трекстон не приехали домой к ланчу. Не хватало только сарказма Трекстона и участия Трейса.
– Мне очень жаль, – сказала Евгения.
– Хочешь, я останусь дома и составлю тебе компанию? – предложила Тереза.
– Нет, спасибо. Со мной все будет хорошо. Я просто пораньше лягу спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41