Линн от удивления открыла рот:
– Значит, Трэйс Браггетт не… Магелина покачала головой:
– Нет, Трейс – сын Томаса.
– Тогда что случилось с ребенком Евгении, рожденным от Эдварда?
– Томас продал рабыню, которая помогала при годах, а Евгении сказал, что младенец умер.
– Но это не так?
– Нет. Томас просто избавился от мальчика.
– Избавился? – переспросила Линн.
– Отдал цыганам, которые в то время стояли табором в окрестностях «Шедоуз Нуар».
У Линн закружилась голова. Мог ли этот ребенок вырасти, узнать, кто он такой, вернуться в Новый Орлеан и убить Томаса Браггетта за все, что тот с ним сделал?
– Евгения, очевидно, так никогда и не полюбила Томаса, потому что не смогла забыть Эдварда. Томас возненавидел ее за это. Он знал, что не сможет уничтожить жену, не запятнав себя, поэтому выплеснул ненависть на Эдварда. Он поставил себе цель ограбить его, лишить всего имущества и растоптать. В прошлом году ему наконец удалось осуществить свой замысел.
У Линн все перемешалось в голове. Чем больше она узнавала о Томасе Браггетте, тем больше удивлялась, как тому удалось прожить так долго.
– И, конечно, есть еще Харкорт Проскауд, – сказала Магелина. – Милый, спокойный маленький Харкорт.
– Проскауд? – Линн изобразила удивление. – Я слышала, что какой-то Джей Проскауд помолвлен с Терезой Браггетт.
– Это сын Харкорта, – подтвердила Магелина. – Десять лет назад Харкорт предпринял попытку выставить свою кандидатуру на пост сенатора США. Он соперничал с Томасом, что было ошибкой с самого начала, и, конечно же, проиграл. За годы, последовавшие после его безрассудного, рискованного поступка, Харкорт потерял почти половину своего состояния и лишился жены.
– И Томас Браггетт собирался позволить дочери выйти замуж за сына Харкорта Проскауда?
Магелина рассмеялась.
– Томас обожал держать людей под контролем. Он был уверен, что Джей не сильнее и не умнее Харкорта. Поэтому ни на мгновение не усомнился, что у него не будет с юношей никаких проблем, а заодно надеялся прибрать к рукам то, что еще не успел отнять у Проскаудов.
Линн кивнула.
– Да, я понимаю, – она встала. – Огромное вам спасибо, мадам Тутант, за то, что вы были так добры. Простите, что побеспокоила вас, но ваш рассказ очень помог… в понимании, как вести себя с миссис Браггетт.
Магелина проводила Линн до двери.
– Тогда я рада, что мы побеседовали. На пороге девушка помедлила.
– Плохо так говорить о покойнике, но был ли в Новом Орлеане хоть один человек, которому нравился бы мистер Браггетт?
– Только тот, кто его не знал, – ответила Магелина.
Линн опустила вуаль.
– Не бойтесь, вряд ли кто-нибудь неправильно истолкует ваш визит в мой дом, мисс Боннвайвер, – заметила Магелина. – Многие убеждены, что я живу в комнатах над казино. Этот дом и казино соединены между собой задней дверью, поэтому я никогда не вхожу сюда с улицы.
– Очень умно придумано, – восхитилась Линн.
– Да, это сделал Эрик. Это был его дом, и подразумевалось, что станет нашим… – она пожала плечами. – Сейчас со мной живет его мать. Она стара и больна. Многие думают, что она живет здесь одна.
– Спасибо вам, – сказала Линн. – За все.
Она быстро вышла на улицу, раскрыла зонтик и, последовав совету сестры, положила его на плечо. Она чувствовала себя хоть немного в укрытии под зонтиком и вуалью, и считала, что так ее не сразу узнают. Хотя, конечно, нельзя чувствовать себя в полной безопасности, пока не окажешься в номере в отеле.
Но это пока подождет. Линн необходимо зайти еще в одно место, прежде чем скрыться в отеле. У служащего она узнала, что офис мэра расположен в одном из зданий городской управы, которые находятся рядом с собором Святого Людовика. Юноша сказал, что этот дом называют Кабилдо. После этого он пустился в пространные подробности об истории здания, между прочим объяснив, что его построили испанцы.
Следуя указаниям, Линн подошла к площади Джексона, осмотрелась по сторонам и увидела Кабилдо как раз на углу. Она осторожно приблизилась к приземистому двухэтажному зданию.
Первый этаж представлял собой ряд проходов под арками, перекрывающими широкую галерею.
Проходы упирались в двойные двери. Окна второго этажа были закруглены сверху, составляя единое целое со сводчатыми входами. Черепичная крыша и стены здания выкрашены в серый цвет.
Линн поднялась по широкой лестнице на второй этаж и сразу же заметила высокую дверь в кабинет мэра. На ней была медная табличка с выгравированным именем, фамилией и должностью. Линн открыла дверь и вошла в просторное помещение.
В противоположном углу комнаты у широкого письменного стола из красного дерева стояли несколько мужчин и спорили о чем-то на повышенных тонах.
Линн громко стукнула дверью, мужчины резко оборвали спор и обернулись к ней, явно с удивлением обнаружив себя в обществе леди.
Невысокий коренастый мужчина с копной седых волнистых волос и носом-картошкой поправил сюртук, вышел из-за стола и направился прямо к ней. Его лицо обрамляли пышные бакенбарды, соединяющиеся с густыми усами. Он откашлялся.
– Мадемуазель, позвольте представиться, мэр Давьяно, – он взял протянутую руку Линн, склонил голову и припал губами к ее пальцам. Распрямившись, улыбнулся, но руку не отпустил. – Чем могу быть полезен?
– Я… – Линн посмотрела на остальных присутствующих, которые, не скрывая любопытства, ожидали ответа. – Мне необходима информация о Томасе Браггетте, – спокойно сказала она.
Со стороны группы мужчин сразу послышался оживленный шепот.
– Томас Браггетт, – повторил мэр и, как показалось Линн, побледнел. – И какая информация вас интересует?
– Ну, мне стало известно, что перед смертью он занимался… скажем так, не совсем законными делами, и, возможно, вам известно…
– Прошу меня извинить, юная леди, – быстро перебил мэр, взял Линн за руку и повел к двери. – Это полная чепуха. Уж не знаю, откуда у вас эта информация, но позвольте заверить, вы ошибаетесь. Все дела мистера Браггетта заслуживали уважения, – он открыл дверь и практически выставил девушку из кабинета. – А теперь я должен вернуться к своим делам. До свидания.
Дверь захлопнулась перед самым носом Линн.
– Вот и получила за свои хорошие манеры! – развернувшись, Линн прошла к лестнице и начала спускаться.
– Фредерик, я не знал, что ты вернулся из Вашингтона. Как там дела? – раздался знакомый голос.
Линн вцепилась в перила и застыла на месте. Ее охватила паника. Что он здесь делает? Она наклонилась через перила, чтобы видеть нижний пролет лестницы.
Трейс стоял у входной двери, держа шляпу в руке. Судя по всему, только что вошел. Он пожал руку какому-то мужчине и направился в сторону лестницы.
Линн стояла как загипнотизированная. Вдруг захотелось подбежать к нему, обвить руками шею и забыться в его объятиях. Тоска сдавила грудь, на глаза навернулись слезы. Но она заставила себя сдвинуться с места и, подобрав юбки, бросилась бежать вверх по лестнице – единственном доступном направлении. Посмотрела на дверь в кабинет мэра. Только не туда. Этот грубиян снова выставит ее за дверь. В любом случае, к мэру нельзя – туда может направляться Трейс. Она слышала его шаги у себя за спиной.
– Боже, помоги мне! – Линн побежала по широкому коридору, панически осматриваясь по сторонам в поисках убежища. Наконец в противоположном конце коридора заметила приоткрытую дверь, заглянула туда и увидела, что это какой-то склад. Она шмыгнула внутрь, тихо прикрыв за собой дверь.
Ставни на окнах были закрыты, комната погрузилась в кромешную тьму. – О Господи!
Глава 16
– Я не хочу ехать на этом старом пони, – заявила Белль, одарив Трекстона своим самым нежным взглядом.
– Принцесса вовсе не старая, – возразил Трек-стон. – И сейчас она единственная в нашем распоряжении, так что вы либо едете на ней, либо совсем никуда не едете.
– Единственная лошадь? – Белль повернула голову, окинув взглядом десяток других лошадей в конюшне. – А это кто, по-вашему? – спокойно спросила она. – Слоны?
Трекстон старался сдержаться, но она явно испытывала его терпение.
– Нет, мисс Сент-Круа, это племенные жеребцы для вязки, – ответил он. Но если Трекстон считал, что сможет смутить ее откровенными словами, то зря терял время. Белль даже не покраснела.
– Ну что ж, мне и раньше доводилось ездить на племенных жеребцах, – с таким же сарказмом заявила она. – И, скорее всего, и дальше буду продолжать, так что не стоит об этом беспокоиться, мистер Браггетт.
Трекстон изо всех сил старался сдержать улыбку, но ничего не мог с собой поделать. Он скрестил на груди крепкие мускулистые руки, прислонился к стойлу и принял вызывающую позу.
– Итак, – протяжно начал он, – немногие леди осмелятся признаться в подобных вещах.
Белль решительно тряхнула головой.
– А что плохого в том, что леди ездят на племенных жеребцах? – она замолчала, заметив озорные огоньки в его глазах и поняла, как звучали со стороны ее слова.
Трекстон громко рассмеялся, увидев удивленное выражение лица Белль.
– Ах вы грубиян! – Белль бросилась к нему и занесла руку в перчатке.
Трекстон поймал ее запястье.
– Ну, это не слишком любезно с вашей стороны, Белль, – сказал он голосом, полным восхищения и страсти.
– Любезно? – удивленно переспросила Белль и дернула рукой, пытаясь освободиться. – Кто сказал, что я хочу быть любезной?
Трекстон отпустил ее руку, и девушка, выругавшись, попятилась назад. – Белль, вы знаете недостойные леди словечки, – он тихо хихикнул и вышел из конюшни, оставив Белль в одиночку кипеть от злости. Ему нравились перепалки с ней, но теперь он вынужден был уйти. Несколько лишних минут в обществе Белль не лучшим образом сказывались на его половом влечении. Трекстону было непонятно, почему она действует на него таким образом. Он никогда еще не встречал такой женщины и, с Божьей помощью, никогда больше не встретит. По крайней мере, до того момента, когда уложит ее в постель, скажет «прощай» и уедет навсегда.
Белль направилась в дальний конец конюшни, остановилась перед воротами в одно из стойл и прочитала имя на табличке, прибитой к верхней перекладине: Гром. Девушка сняла с крюка на столбе уздечку и распахнула ворота.
– Ну, Гром, выходи.
Огромный черный жеребец послушно вышел из стойла, пару раз коснувшись руки девушки мягкой мордой. Белль рассмеялась и накинула на него уздечку.
– Ты мне тоже нравишься, парень. И вопреки заявлению мистера Браггетта, мы с тобой хорошо поладим, – Белль скрутила петлю из поводьев, набросила на столб, чтобы жеребец не ушел, и оглянулась вокруг в поисках помощи, но в конюшне больше никого не было. Она отправилась в другой конец конюшни и принялась рассматривать седла, надетые на длинную балку, выбрала дамское седло и вернулась к жеребцу. Спустя несколько минут Белль закрепила седло.
– Отлично, парень. Теперь моя очередь.
Конь заржал и вскинул голову.
– Вот и хорошо, я рада, что тебе понравилась моя затея, – подобрав небольшую стремянку для подъема на лошадь, которую заметила среди седел, Белль взяла поводья и повела жеребца на улицу.
Трекстон уже вошел в дом и налил себе чашку кофе из кофейника, который стоял на буфете, но вдруг почувствовал себя виноватым, ни на секунду не усомнившись, что Белль сделает именно то, от чего он ее отговаривал.
– Чертова упрямица, – проворчал он, в сердцах поставив чашку из китайского фарфора на блюдце и расплескав кофе.
– В чем дело? – спросил Трейс, входя в комнату.
– Ни в чем, – буркнул Трекстон и зашагал по тропинке в сторону конюшни. При каждом шаге с губ слетали бранные слова. Жизнь была гораздо проще до того, как стройная фигура Белль Сент-Круа попала в поле его зрения, и теперь единственным желанием было, чтобы она вновь исчезла и оставила его в покое. Трейс даже не подозревал, во что вляпался, влюбившись в эту злючку, но раз он хочет этого, так тому и быть. Трекстон ни за что не станет на пути брата.
Он обогнул сад и вышел к конюшне.
– Нет, Белль, не делайте этого!
В этот момент Белль опустилась в седло, но вдруг почувствовала, как оно приподнялось и наклонилось под ней. Из груди вырвался удивленный крик, она выпустила поводья, ее ноги взметнулись вверх.
С громким ржанием Гром освободился, земля дрожала под его копытами.
– Белль! – снова крикнул Трекстон. Он сразу забыл о своем гневе, увидев, как девушка упала на землю.
Конь, удовлетворенный тем, что снова свободен, медленно отошел на несколько ярдов в сторону и принялся щипать траву.
Трекстон бросился к Белль, распростертой на земле, и опустился рядом на колени.
– Вы в порядке? Ничего не сломали?
Белль отпрянула от руки Трекстона, которой он обнял ее за плечи, и поднялась на ноги.
– Я в порядке, – голос прозвучал отрывисто-грубовато. – Однако вы сделали бы мне большое одолжение, если бы предупредили насчет этого коня.
– Я предупреждал. Белль топнула ногой.
– Нет, не предупреждали. Вы ни разу не упомянули, что эти лошади не предназначены для верховой езды.
– Я говорил, что на них нельзя ездить верхом.
– Вы сказали, что только мне, – огрызнулась Белль. – Не всем, а только мне.
Трекстон рассмеялся.
– Да, верно.
Белль замахнулась, чтобы залепить ему пощечину, но Трекстон поймал ее руку, чтобы предотвратить удар.
– Белль, я вас уже предупреждал.
Белль, слишком злая и поэтому не желающая выслушивать возражения, стукнула Трекстона по плечу кулаком свободной руки.
Трекстон поймал вторую руку, обхватил пальцами и прижал обе руки Белль к своей груди.
– Хватит валять дурака, – процедил он сквозь: тиснутые зубы. Но абсолютно зря прижал к себе. Нос ощутил сладковатый аромат сиреневого мыла, которым она умывалась утром, упругая грудь соблазнительно вжималась в его крепкий торс, а пухлые, нежные губы на запрокинутом вверх лице манили к себе и находились всего лишь в нескольких дюймах от его склоненной головы. Трекстон почувствовал, как от всепоглощающего желания затрепетало тело. Страсть, поселившаяся в нем с самого первого дня знакомства с Белль Сент-Круа, все время тлевшая и не дававшая покоя, вспыхнула с новой силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41