Эффектное животное, но бабки коротковаты и, как видно, страдает одышкой. Двое мужчин съехали с аллеи и предоставили своим лошадям самим прокладывать путь среди сугробов и сучьев; наконец они оказались рядом с Адрианом.
– Добрый день, – сказал Ромни. – Извините, что не остаюсь; я просто провожаю Селвуда, да и лошадям нельзя давать застаиваться в конюшне, ну, вы понимаете, Мелтон – вот это место для меня.
Помахав рукой, одетой в перчатку, он едва коснулся пятками боков своего вороного, и тот устремился вперед.
Селвуд проводил взглядом удаляющегося друга и покачал головой.
– Он, знаете, такой сорвиголова. Когда-нибудь шею себе сломает в поле. Я все время взываю к его благоразумию, но он просто не слушает. Никогда не мог понять, почему он так одержим охотой. Вся эта грязь и слякоть… – Джордж брезгливо поморщился.
Адриан присматривался к подпрыгивающему аллюру вороного.
– Ромни производит впечатление человека, понимающего, что он делает.
Селвуд коротко рассмеялся.
– Господи, этот человек превосходно понимает, что делает. Говорят, что на всех скачках, на всех гребных гонках в городе – он тут как тут. Но… – Джордж помрачнел и продолжал: – Видите ли, на него не всегда можно положиться. Он игрок и спорщик. Заключает пари по самым нелепым поводам.
– Этот грешок водится за многими джентльменами.
Селвуд ссутулился.
– Вот ведь дьявольщина, и я оказался не лучше его. На этот раз, во всяком случае. Я и сам знаю, мне не следовало идти у него на поводу, да мы, по правде сказать, оба были навеселе. Началось с обсуждения, потом вроде бы по-дружески заспорили, а в следующую минуту заключили пари – и теперь уже деваться некуда.
– Какое же пари? – Адриан погладил шею рыжего коняги, а когда тот вознамерился потереться шеей о его плечо, мягко отвел большую конскую морду.
– Да насчет пансиона. – Вид у Селвуда был самый жалкий. – Ромни считал, что закрытие пансиона – дело решенное. А я сказал, что готов поставить пятьсот фунтов за то, что пансион выживет. В конце концов, они же мои кузины. Я был обязан взять их сторону. Вот так все и сложилось.
– Понятно. – Адриан постарался скрыть улыбку. – Но вашим кузинам вряд ли понравится быть предметом пари.
– Еще бы! И потом… есть кое-что похуже. Неприятно об этом говорить, но у меня словно камень на душе; и, по-моему, мне следует кому-то рассказать… – Селвуд посмотрел в глаза Адриану. – Видите ли, он никогда не проигрывает пари. Никогда. Он этим просто прославился. Не захочет же он именно сейчас подорвать свою репутацию, особенно если учесть, как его осаждают кредиторы.
Адриан поймал уздечку коня и еще раз уклонился от роли столба, о который можно потереться.
– У него что, туговато с наличными?
– О, он-то выкрутится, за него можно не опасаться. Он всегда выкручивается. Особенно с его жуткими способами выигрывать пари. – Джордж покачал головой. – Мой вам совет – никогда не заключайте с ним пари. А не то потом придется горько покаяться.
Облегчив таким образом душу, он развернул коня и с унылым видом направился к просторным конюшням позади особняка.
Вот значит как. Сквайр Ромни никогда не проигрывает пари. Адриан повернулся и зашагал к дорожке рядом с рощей; ему необходимо было немного пройтись, чтобы в голове прояснилось. Способен ли сквайр дойти до таких крайностей, как явление призраков в пансионе, только ради того, чтобы выиграть дурацкое пари?
Адриан нагнулся, чтобы поднять упавшую ветку и, похлопывая себя ею по ногам, ускорил шаги. Интересно было бы узнать точные условия этого пари. Можно было только пожалеть, что они не записаны в книге заключенных пари у членов Уайт-клуба. Пятьсот фунтов – не такая уж головокружительная сумма… но несмотря на то, что сквайру постоянно досаждают кредиторы, дело тут не в деньгах.
Селвуд сказал, что Ромни никогда не проигрывал пари. Ну, есть у человека такой предмет для тщеславия… Но неужели он готов обречь на катастрофу школу – и ее хозяек – только для того, чтобы не утратить репутации спорщика, который всегда прав?
Он шагал и шагал, но ни на дюйм не приблизился к ответу.
Когда, наконец, он вернулся в библиотеку, из кресла у камина поднялась Дафна, собранная и нетерпеливая; свое рукоделие она отложила в сторону.
– Чем вы занимались?
Пряди темных волос выбились из ее прически и падали на щеки; он подавил в себе желание пригладить эти пряди.
– Да просто кое-какими измерениями. Расстояние между обоими домами не столь уж велико, так что подземный ход вполне мог бы существовать.
Лицо у нее оживилось.
– Значит, мы хоть к чему-то пришли, наконец!
Он ничего не сказал. Ее глаза сияли, и Адриан, околдованный этим сиянием, не хотел его гасить.
Ее воодушевление несколько остыло.
– О, только не говорите, что мы не пришли ни к чему.
– Может быть, к чему-то, – сказал он нерешительно. – Я теперь должен определить, для какой цели – если эта цель вообще имеется – используется этот ход сейчас… даже если он существует.
– Вот как. – Мгновение она размышляла. – Вы уже что-нибудь задумали?
– Если вы сможете нести вахту на чердаке, то по-моему мне следует подобраться к особняку и посмотреть, не спустится ли этой ночью кто-нибудь в подвал.
Она снова сдвинула брови.
– Если бы только нам удалось попасть внутрь, мы могли бы найти отверстие на том конце. Вы не думаете…
– Нет, не думаю! – торопливо перебил он. – Вам надо остаться здесь.
Сейчас не следовало сообщать ей, что у него на уме было именно это – обследование подвалов особняка без разрешения хозяина. Она бы стала настаивать на том, чтобы пойти вместе с ним; и хотя он не мог предположить, что кузен Джордж причинит ей какой-нибудь вред, он не хотел подвергать ее ни малейшему риску. Нет, лучше уж ей оставаться здесь, в безопасности.
Вслух он сказал другое:
– А вы попробуйте тем временем придумать способ, как я мог бы на законном основании проникнуть в дом, чтобы ваш кузен не догадался о наших подозрениях. Согласны? А еще кому-то из нас нужно караулить на чердаке, чтобы подстеречь нашего бесплотного посетителя. Вот будет конфуз, если он явится к нам с визитом, а никого не окажется на месте, чтобы принять его. Конечно, если вы предпочитаете в такую погоду ползать под окнами вашего кузена… – он позволил себе не докончить фразу.
Она метнула на него подозрительный взгляд, но согласилась занять пост на чердаке.
Нужно найти укромное местечко около господского дома и расположиться там пораньше, решил он. Если кто-нибудь придет, следовало находиться там, чтобы увидеть прибывшего. Если кто-то уже в доме, надо было улучить возможность понаблюдать за этим персонажем, прежде чем он сам спустится в подвал… если, конечно, ему понадобится к этому прибегнуть. Перспектива просидеть в снегу четыре часа – а то и дольше – не привлекала его ни в малейшей степени, но делать было нечего.
Стрелки часов в библиотеке показывали, что время близится к девяти, когда Адриан приступил к выполнению своих вечерних планов. Он вышел в морозную ночь, накинув свой теплый плащ и застегивая на нем все пуговицы. Не мешало бы самому немного лучше представлять, что именно он должен делать, думал он, пробираясь во тьме. Хорошо бы иметь в своем распоряжении какое-то свидетельство, явный признак, который позволит ему определить, что он действительно видит нечто важное; тогда он сможет понять, действительно ли кто-то спустился в погреб и скрылся в туннеле; вот тогда ему придется проводить ночь в холоде и неуютности – и притом, возможно, безрезультатно. Зато появятся основания обратиться к властям.
За последние пару суток привидения что-то затаились – с той ночи, когда по саду шныряли три призрака. Это значит, что их следующий визит запаздывает: до сих пор промежутки между «явлениями» не были дольше трех дней… за исключением рождественских каникул, когда школа была почти пуста.
Он закутался поплотнее. Хоть тем можно утешаться, что Дафне будет теплее, чем ему, и находиться она будет в более удобной позиции. Он, конечно, не возражал бы против ее общества во время предстоящего долгого и утомительного бдения, но для нее лучше так, как они договорились. Да, но зато теперь он беспокоился – а вдруг призрак выскочит перед ней на чердаке, вместо того, чтобы обнаружить себя где-нибудь здесь.
Он приблизился к особняку и скользнул поглубже в тень, которую отбрасывали кусты и деревья. Из окон первого этажа светились только три – в дальнем конце здания. Из подвальных окошек не было освещено ни одно.
В тусклом свете убывающей луны он обогнул дом и вышел к заднему фасаду. С этой стороны он сразу увидел свет пробивающийся из окошек подвала. С пробудившимся любопытством он подобрался поближе, следя за тем, чтобы его не выдал предательский хруст веток под ногами. Наконец он смог присмотреться – и увидел грузную женщину, стоявшую за спиной у девушки, которая чистила кастрюлю. Он нашел кухню.
В печи вовсю полыхало пламя, обещая тепло, которое, увы, не грело Адриана. На плите кипел огромный котел, выпуская в воздух клубы пара. Рядом на длинном столе был выложен свежий каравай хлеба; Адриану казалось, что он чувствует его аромат.
Он мог бы заключить беспроигрышное пари, сказал он себе: он вполне мог побиться об заклад, что внутри куда уютнее, чем снаружи. Стакан горячего рома был бы очень кстати, вот прямо сейчас. Он с сожалением оторвался от созерцания соблазнительной сцены и продолжил обход вдоль задней стороны дома. Было бы небезопасно искать вход, пока по дому и двору снуют слуги.
Никакие другие огни не приветствовали его, за исключением одного окна двумя этажами выше. Он осторожно свернул за угол, чтобы вернуться к главному фасаду, к первому окну, из которого струилось мерцающее сияние свечей. Ухватившись за нижний край оконного переплета, Адриан подтянулся как можно выше. Будь он ростом пониже хоть на дюйм, подумал он, и ему не удалось бы заглянуть внутрь. Впрочем, усилия все равно оказались бесплодными: комната – малая гостиная – была пуста.
Следующая попытка оказалась более удачной. Мистер Джордж Селвуд, облаченный в желтые полосатые панталоны длиной до лодыжек, турецкие домашние туфли и бледно-голубой парчовый халат, сидел в глубоком кресле перед горящим камином, лениво перелистывая страницы журнала. Около него на столике стояли кувшин и стакан. Он производил несомненное впечатление джентльмена, который приготовился провести вечер в комфорте и спокойствии.
Адриан был не прочь пожелать того же и себе. Он бесшумно спрыгнул на землю, растер замерзшие руки и снова пробрался в тень. Смирившись с перспективой долгого и, вероятно, бесполезного ожидания, он пристроился на скамейке, которая была установлена достаточно глубоко в кустарнике, чтобы обеспечить защиту не только от чужих взглядов, но и от ветра.
На таком холоде он мог не опасаться, что заснет на посту. Он сменил положение так, чтобы можно было наблюдать и за подъездной аллеей. Если любой призрак надумает озорничать в саду – либо здесь, у школы – Адриан сможет его заметить.
А если он объявится на чердаке, где ждет Дафна… Он отогнал эту мысль, не желая допустить, чтобы страх глодал его душу. До сих пор блуждающие духи не причинили никому ни малейшего телесного вреда. С Дафной все должно быть в порядке. Вероятно, призрак будет теперь избегать чердака, после того как они обнаружили его присутствие там.
Какое-то движение в освещенной гостиной привлекло внимание Адриана. Туда вошел представительный мужчина – судя по виду, дворецкий. Селвуд помахал ему рукой, как видно давал разрешение запирать дом на ночь. Если чему-нибудь особенному суждено произойти, то, скорей всего, это случится после того, как слуги отойдут ко сну. Если только…
Он встрепенулся. Может быть подземным ходом пользовались – в каких-то своих целях слуги? У них-то не было никаких оснований беспокоиться о судьбе Селвудской школы. И Джордж Селвуд мог ничего об этом не знать.
Он выскользнул из своего укрытия, по мере возможности стараясь проследить, куда направится дворецкий. Он слышал дребезжание стекол в окнах, которые проверял этот человек, слышал лязг задвигаемого засова на громадной двери парадного входа. Пока ничего подозрительного.
Наконец дом погрузился в тишину; слышен был только треск горящих поленьев в камине библиотеки. Адриан выбрал позицию, откуда можно было видеть происходящее там. Селвуд все еще восседал в кресле, только теперь журнал лежал в груде бумаг на ковре, а в руке этот джентльмен держал бокал с вином. Он подавил зевок, хмуро посмотрел на каминные часы, а затем поудобнее устроился в кресле. Чего-то ждет?
В Адриане снова пробудился интерес. Вероятно, насчет слуг он ошибся. Какой резон заставляет Селвуда сидеть допоздна в одиночестве, явно борясь со сном, если он не ждет посетителей?
На ледяном ветру мороз свирепствовал особенно сильно. Чуть ли не стуча зубами, Адриан старался не упустить и другие, пусть даже слабые, признаки, которые дали бы ему понять: что-то происходит.
Минуты ползли, но взгляды, которые Селвуд то и дело бросал на часы, поднимали у Адриана настроение. После всех этих долгих часов ожидания и поисков его воодушевляла уже сама перспектива действия – даже если ему удастся просто выяснить что-то определенное. Небо покрылось тучами, начиналась метель. Часы ему отсюда не были видны, но сугробы, нарастающие у него на плечах, сами по себе были достаточно красноречивы. Селвуд встал, но надежды Адриана быстро увяли, поскольку Джордж всего лишь подкинул полено в огонь.
Адриан топал ногами, пытаясь восстановить чувствительность в онемевших пальцах, и думал о Дафне. Он хотел бы верить, что она уже отказалась от надежды чего-нибудь дождаться на чердаке и отправилась спать. Хотя она была не из тех, кто бросает свой пост.
Он некоторое время развлекал себя мыслью о том, что следовало бы прихватить с собой фляжку с чем-нибудь для восстановления сил. Вначале он с нежностью вспомнил о бренди, но в тот момент, когда он принял решение отдать предпочтение горячему ромовому пуншу, послышался хруст гравия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44