Что-то случилось? — спросил он, взглянув на Лауру.
При виде Стивена она почувствовала дрожь, как это часто с ней случалось. Ее влекло к нему, и это усложняло ее планы. Она предпочла бы принести жертву ради сына, соблазняя мужчину, к которому не питала никаких чувств.
Лаура заставила себя улыбнуться и кивнула на листки, лежавшие на столе:
— Из их разговора я поняла, что действуют они заодно. Оба бывшие заключенные где-то на юге, возможно, в Новом Южном Уэльсе. Дайер не может быть Генри Гардейном.
Стивен пробежал глазами листок.
— Видимо, ты права. Мне очень жаль, Лаура. — Он подошел, взял ее за руку. — Не беспокойся, мы найдем способ обезопасить Гарри.
Лаура высвободила руку.
— Надеюсь, в один прекрасный день я узнаю всю эту историю. Невероятно запутанную. Почему эта пара совершенно разных людей затеяла эту аферу? И почему, как спрашивал Николас Делейни, именно теперь? И кто, черт возьми, этот Оскар Рис? Не успокоюсь, пока не узнаю. По-моему, в этом письме каждое слово имеет скрытый смысл. Это не имеет отношения к заключенным или к тем, кто живет в другом полушарии?
— Думаю, нет. Я много этим занимался, изучая законодательство разных стран. — Он изменил тон и заговорил о другом: — Ветер утих. Пойдем полюбуемся закатом. Наконец-то без бинокля. Он теперь не нужен.
Лаура с удовольствием согласилась и подумала: возможно, ей удастся вдохновить его на предложение и ей не придется соблазнять его. Но, взглянув на себя в зеркало, она засомневалась в такой возможности. Если ей и удастся соблазнить его, то только ночью, когда она опять станет Лаурой.
Так приятно было гулять по берегу, вдыхая свежий морской воздух. Закат был ярким, а не серым, как во время шторма, и окрашивал волны в кроваво-красный цвет.
— Морской воздух действительно лечит.
— Теперь, когда шторм прекратился…
Она обернулась и посмотрела на него.
— Он доставляет удовольствие и в то же время разрушает, — сказала она, а мысленно добавила: «Как любовь и желание».
Лаура пыталась понять скрытый смысл каждого его слова, уловить каждый его взгляд. Он оставался для нее загадкой, и с каждой минутой ее влекло к нему все сильнее.
Они шли по берегу, у самой воды.
Стивен держал ее под руку. Ей безумно хотелось оказаться' в его объятиях, целовать и ласкать его…
— Пойдем обратно, — сказал Стивен.
Солнце садилось, небо потемнело, яркие краски на море потускнели. Лаура была взволнована, Стивен не разделял ее чувств. Это было очевидно.
— Что ты будешь делать, когда окончится траур?
— Вернусь в Колдфорт.
— В другом месте тебе легче будет обеспечить безопасность Гарри.
— Знаю. Но мне не разрешат.
Может ли она честно обрисовать ему ситуацию? И тогда, возможно, они могли бы договориться о браке. А если он не хочет? Отказать ей ему будет трудно.
— А если бы удалось изменить положение, что бы ты выбрала?
— Скорее всего, Мерримид.
— Не Лондон?
— У меня солидное наследство, но его не хватит на достойную жизнь в Лондоне. А жить бедно леди Жаворонок не захочет.
— Ты могла бы жить у Джульетты, пока снова не выйдешь замуж.
Он говорил об этом совершенно спокойно, как о какой-нибудь юридической проблеме.
— Разумеется, — ответила Лаура с досадой. — Если я смогу покинуть Колдфорт, найти мужа будет несложно.
На обратном пути Стивену безумно хотелось поцеловать ее, стать на колени, умолять выйти за него замуж, только за него. Но он не хотел давить на нее именно теперь, когда она доверилась ему.
Она может сказать, что не хочет жить в Лондоне, где в силу своей деятельности он должен проводить большую часть года. Лаура словно прочитала его мысли.
— Может быть, мне захочется опять жить в Лондоне, — сказала она. — Вместе с Гарри. Если у меня там будет модный современный дом.
Стивен не мог предложить ей ни высокий титул, ни богатство, но содержать модный дом был в состоянии.
— А что касается брака, — продолжала Лаура, — то я серьезно думаю о том, чтобы найти хорошего отчима для Гарри.
— И кем он должен быть, этот идеальный отчим?
— У него должна быть возможность противостоять лорду Колдфорту, отвести угрозу, которую для Гарри представляет Джек, любить ребенка, как отец. У него должно быть достаточно денег, чтобы обеспечить леди Жаворонок возможность ее новых полетов. Если я вернусь в Лондон, обязательно захочу летать.
Стивен не понимал, что означал ее тон, и это его нервировало. Неужели она догадалась о его чувствах и хотела предостеречь?
— Только глупец может посадить жаворонка в клетку, — сказал Стивен и открыл перед ней дверь гостиницы.
Лаура влетела в свою комнату и сжала кулаки. Зачем она все это ему наговорила? Почему он не понял ее намека насчет отчима?
Она нуждалась в сэре Стивене Болле. Была его другом. Он тоже питал к ней дружеские чувства. К тому же Лауру влекло к нему.
Сегодня ночью она сделает то, что задумала.
Глава 34
Лаура постаралась успокоиться, поправила парик и вернулась в гостиную, где застала Стивена, записывающего что-то на листке.
Она подошла к нему и заглянула через плечо. Перед ним лежала копия письма Фарука.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Охочусь за смыслом, — ответил он, обведя карандашом имя «Оскар Рис». — Если это искаженный латинский, «Оскар Рис» может означать «рот любви».
— Выходит, Г.Г. был в рабстве у рта любви? Если прочесть в обратном порядке, получится «сэр Раксо».
Стивен усмехнулся:
— Это звучит как имя героя пьесы. Но это должно что-нибудь значить, — бормотал он, отложив карандаш. — Мне почему-то кажется, что тут ключ ко всей этой загадке.
Лаура села рядом, взяла карандаш и стала писать слова, похожие на «Оскар Рис».
Потом вдруг схватила Стивена за руку:
— Стивен, это анаграмма, набор букв, из которых можно составить слово «корсар» или «пират». И тогда это объясняет, почему только через десять лет, почему сейчас. Когда корабль «Мэри Вудсайд» затонул, Генри оказался в рабстве у алжирцев. И только сейчас рабов освободили британские моряки.
Стивен внимательно смотрел на письмо.
— Боже! — воскликнул он. — Взгляни, имя Эган Дайер составлено из букв слова «Гардейн». — Нахмурившись, он повернулся к Лауре: — Но среди освобожденных рабов, кажется, не было ни одного англичанина, тем более аристократа. За него давно потребовали бы выкуп. Пираты не упускают такой возможности.
— Но это не может быть простым совпадением, — стояла на своем Лаура.
— Во всяком случае, за этим скрывается какая-то история, с помощью которой они собирались обмануть лорда Колдфорта.
Лаура быстро сообразила, что он имел в виду, но ей не хотелось с ним соглашаться.
— Возможно, ты прав, — сказала Лаура. — Но может быть, Генри был в рабстве. Зачем Дайер, кем бы он ни был, говорил о свободе, если бы они не освободились? Они ведь не предполагали, что кто-то их подслушивает. Возможно, они отбыли свой срок и их отпустили. — Помолчав, Лаура продолжила: — Не представляю себе Фарука заключенным. Но попытаюсь обдумать эту версию. А не могло случиться так, что когда «Мэри Вудсайд» затонула, Генри Гардейн не погиб, а был схвачен пиратами? Возможно, они потребовали выкуп, но им отказали.
— Его любящий отец? — не без ехидства спросил Стивен.
Лаура нахмурилась:
— Нет, это исключено. Он был так потрясен гибелью сына, что вскоре отправился следом за ним. Но должно существовать какое-то разумное объяснение.
Он осторожно взял ее за руку:
— Я знаю, тебе хочется поверить в это, Лаура. Но позволь, я сыграю роль адвоката дьявола. Если бы Генри Гардейн каким-либо образом оказался в рабстве в Алжире, то после освобождения британскими моряками он мог потребовать у них все, что угодно. На самом быстром корабле он был бы доставлен в Англию. Его бы с почестями провезли по всей стране, и об этом писали бы все газеты.
— А вместо этого он тихо, с одним арабским слугой, на лодке контрабандистов проникает в Англию.
Фарук вполне может быть родом из Алжира, а не из Египта.
— Но в этом случае Дайер, или Генри, должен был оказаться слугой у Фарука. И зачем алжирец, притом образованный, будет из кожи вон лезть, чтобы привезти своего бывшего раба в Англию?
Лаура глубоко вздохнула.
— Дьявол имеет прекрасного адвоката в твоем лице. Мои предположения кажутся неубедительными. Но и твои не имеют объяснения. Не странно ли, что образованный Азир аль-Фарук проникает в Англию, чтобы заниматься мелким вымогательством?
Стивен задумался.
— Потеря рабов могла оказаться для него финансовым крахом. Возможно, когда-то он встретился с Генри Гардейном. Да, — он повернулся к ней, — я попытаюсь обдумать ситуацию, при которой Генри в конце концов оказался в руках пиратов. Возможно, Фарук выкупил Генри, надеясь получить за него выкуп, но Генри умер. Фарук с этим смирился, но теперь, оказавшись в бедственном положении, вспомнил о нем и о вещах, которые у него остались и могли служить доказательством личности Генри. Он нашел кого-то похожего на Генри и привез сюда, надеясь шантажом выманить деньга у лорда Колдфорта.
— У тебя все сходится, — сказала Лаура. — Ну а если все же предположить, что Дайер — это Генри? Нет, тут концы с концами не сходятся. Тогда за него потребовали бы выкуп. К тому же все говорят, что Дайер очень бледен. Как он может быть бледен после десяти лет, проведенных в Алжире?
Стивен сжал ее руку:
— Мне жаль, но все, что мы смогли сделать, — это раскрыть обман. Может быть, в письмо было вложено что-то, что лучше объяснило ситуацию твоему свекру.
— И если лорд Колдфорт заплатит, Фарук сообщит ему, что все сделано, а сам вместе с Дайером уедет в Южную Каролину или еще куда-нибудь. А что еще хуже, убьет своего компаньона, а тело оставит, чтобы лорд Колдфорт обнаружил его.
— Или утопит. После этого трудно опознать тело.
— Мне нисколько не жаль негодяев, — заявила Лаура. Но на самом деле Дайера ей было жаль. Слабый, больной. — Думаешь, он действительно калека?
— Что? — возмутился Стивен. — Хочешь его спасти? Сомневаюсь, что он окажет содействие.
Тут Лаура поняла, что поверила в самый плохой вариант возможных событий.
— Я не сдамся, пока не буду совершенно уверена, — сказала она. — Представь себе, что это Генри и мы оставим его на милость Фарука или Джека. Да, ты прав: если Дайер — это Генри, он должен был объявить о себе, но кто знает, что произошло с ним за эти десять лет. Возможно, Фарук подружился с ним и уговорил, что лучше возвратиться тихо, без шума, чем с почестями.
Стивен скатал из бумажки шарик, и Лаура вспомнила, что он так делал всегда, если предстояло принять важное решение.
— Ты выдаешь желаемое за действительное, но факты упрямая вещь.
— Я должна быть уверена. Я могу позволить себе задержаться еще на один день. Даже если лорд Колдфорт сообщил обо всем Джеку и Джек отправился в путь сегодня утром, он попадет сюда не раньше, чем завтра к вечеру.
Стивен кивнул и бросил скатанный шарик в огонь.
— Нам еще надо сравнить Г.Г. с этим рисунком. Но как это сделать?
— Можно устроить пожар в гостинице. — Она подняла руку. — Знаю, знаю, я не предлагаю это всерьез.
— Ты навела меня на мысль. А не напустить ли нам немного дыма в гостинице… Нет, это слишком рискованно. Пожалуй, попробую вскрыть замок.
— А ты умеешь? Он улыбнулся:
— Умею.
— А почему меня не научил?
— Одному Богу известно, что бы ты в этом случае натворила.
Лаура состроила рожицу, но слова Стивена задели ее за живое.
— Я мог бы просто взломать дверь, даже без помощи Керслейка или Топема.
— О, совсем забыла, пришло письмо от Керслейка. — Лаура протянула ему письмо. — Может быть, он предлагает что-нибудь интересное.
Прочтя письмо, Стивен вернул его Лауре.
— Подтверждение того, что мы уже знаем. Керслейк писал, что подробности прибытия Фарука были такими же, как он говорил. И что они приплыли только вдвоем. Никаких подозрительных детей в окрестностях ему обнаружить не удалось. И вообще никаких подозрительных личностей.
— Он снова предлагает свою помощь, — заметила Лаура. — Воспользовавшись ею, мы вытряхнем этого Г.Г. из его комнаты.
— Но если мы на это решимся, должны быть готовы их захватить, даже встретив вооруженное сопротивление. Могут быть раненые. Не исключено также, что им удастся сбежать. В общем, решать тебе.
Страшно было брать на себя такую ответственность. Однако Лаура испытала облегчение. У нее снова появилась надежда. Не надо будет этой ночью соблазнять Стивена.
— Еще немного терпения, — сказала Лаура, — послушаем у стены, может, что-нибудь прояснится. Если завтра будет теплее, Г.Г., возможно, захочет посидеть у открытого окна. Или еще что-нибудь случится. А сегодня, — она взяла его за руку, — давай просто наслаждаться общением.
Он пристально посмотрел на нее.
— Прекрасная мысль. Может быть, закажем обед?
Лаура согласилась. Она не сводила со Стивена глаз. Следила за каждым его движением. Наслаждалась звуком его голоса. Интуиция подсказала ей, что Г.Г. — это Генри, а значит, она и Гарри свободны. Какое-то время, она поживет в Мерримиде, и если Стивен не скажет ей о своих чувствах, она сама признается ему.
Надо лучше узнать друг друга.
Они ждали, пока принесут обед.
— Ты говорил, что Фарук купил книгу Байрона «Корсар», — вспомнила Лаура, — наверное, ему нравится, что там корсары выглядят героями.
— Вполне возможно. Говорят, Байрон описывал свои собственные приключения. И еще ему нравилось носить национальные костюмы.
— Надеюсь, не такие, как носит Фарук.
— Но Фарук — чистокровный араб. Я в этом уверен.
— Я тоже.
Когда слуги принесли обед, Лаура и Стивен продолжали беседовать о великом поэте, о его бурной, полной приключений жизни.
— В нем соединились одна добродетель и тысячи пороков, — процитировал Стивен. — Многие считают, что Байрон описывал самого себя.
— Его добродетелью был его талант? — спросила Лаура, наблюдая за отражением свечей в бокале с вином. — Достичь одной высокой цели достаточно?
Стивен внимательно посмотрел на нее.
— А какой высокой цели достигла ты, Лаура?
Она глотнула вина из бокала.
— Произвела на свет сына.
— Не думаю, что дети — самая высокая цель в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32