Взглянул на Барретта, которого с заломленными за спину руками полицейские выводили из комнаты. Следом тащили двоих его сообщников. Неистовый злобный рев торговца не производил на стражей порядка никакого впечатления. Дерек вновь посмотрел на озабоченное лицо Дорсетта.
Все произошло слишком быстро, чтобы можно было с уверенностью судить о намерениях Дорсетта. Дерек мало, что знал об этом человеке. Пожалуй, лишь то, что он муж Эммалины. Роберт Дорсетт являлся для Дерека настоящей загадкой, и причин доверять ему у капитана не было. Тем не менее, он отлично понимал, что Дорсетт не случайно разыскал его этим утром и рассказал о стремлении Барретта похитить Джиллиан. Если бы не Дорсетт, он был бы уверен, что Джиллиан сбежала на «Красавице Брайтона». Так что ему следует благодарить этого человека, но…
— Капитан, оставьте свою подозрительность относительно моего вмешательства в это дело. — Роберт Дорсетт открыто взглянул в глаза Дереку. — Понимаете, я сделал это не совсем бескорыстно. Мистер Джон Барретт совершил ошибку, когда посчитал, что сможет запугать мою жену. — При этих словах Дорсетт улыбнулся. — Вы же прекрасно знаете Эммалину. Вы с ней старые… друзья, верно? Но меня вы не знаете. Я позволял Эммалине гоняться за вами до тех пор, пока это никому не приносило вреда, но я не позволю никому, особенно такому человеку, как Джон Барретт, безнаказанно угрожать моей жене. Он и его сообщники сядут в тюрьму — и надолго! — за попытку лишить вас законно приобретенных контрактов и за еще более гнусные деяния, о которых мы знали, но не могли получить доказательств. Теперь они у нас есть, и могу вас заверить, что он ответит за все. На острове у меня есть кое-какое влияние.
Дерек продолжал колебаться. Он крепче прижал к себе Джиллиан, и это не ускользнуло от внимательных глаз Дорсетта.
— Чтобы окончательно успокоить вас, добавлю: моя любимая жена Эммалина и я вчера очень долго беседовали. Достаточно будет сказать, что к концу разговора я так же, как и она, был до глубины души возмущен преступными махинациями Барретта. Понимаете, Эммалина объяснила мне, что вы испытываете к мисс Хейг достаточно глубокие чувства. Собственное, порой чрезмерное, самомнение подсказало моей жене, что иной причины, объясняющей ваше нежелание встречаться с ней, нет. Особые личные обстоятельства, которые появились совсем недавно и о которых я не хочу сейчас говорить, глубоко потрясли Эммалину. Ее взгляды во многом радикально переменились, в том числе и ее отношение к вам. — Маленькие глазки Дорсетта как-то по-особому блеснули. — Наверное, вам трудно в это поверить, но я люблю Эммалину со всеми ее недостатками, люблю именно такой, какая она есть. По этой причине я и сделал то, что сделал. Лично вам Эммалина попросила передать самый горячий привет и искренние сожаления по поводу того, что было, и того, чего никогда уже не будет.
Дерек растерянно молчал.
— Да-да, все именно так. Теперь вы можете быть спокойны. Моя любимая Эммалина шла к этому почти всю свою жизнь. Обратного пути уже нет. — Дорсетт вежливо отступил на шаг. — Полагаю, я сказал более чем достаточно. Прошу вас в экипаж. Состояние юной леди внушает мне опасение.
Дерек посмотрел на Джиллиан, до сих пор так и не пришедшую в себя. Ее мертвенно-бледное лицо повергло его в ужас. Он развернулся и шагнул к двери.
Глава 18
— Почему ты это сделала?
В напряженной тишине каюты вопрос прозвучал излишне громко. Дерек в упор смотрел на Джиллиан, все еще одетую в мужской костюм, хотя с момента их неудавшегося побега прошло уже много часов. Дерек крепко держал ее за руку, и от этого она чувствовала себя пленницей. Ощущение усиливалось от его сверлящего взгляда и нарочитой сдержанности.
Джиллиан прерывисто вздохнула. Несколько минут назад они вернулись от доктора Фелпса. Она демонстративно отказалась от предложенной Дереком руки, и сама вышла из экипажа. Естественно, ему это не понравилось. Джиллиан физически чувствовала, как растет его гнев, пока они поднимались по трапу, спускались вниз и шли по коридору к капитанской каюте. Она ждала, когда он, наконец, заговорит, и дождалась.
— Да отвечай же, черт возьми! — взорвался Дерек. — Почему ты сбежала?
С трудом, открывая рот после удара кулака Барретта, Джиллиан невнятно проговорила:
— Ответ очевиден.
— Но не для меня! — Дерек нахмурился, и на его лице появилось ожесточенное выражение. — Вчера ночью мы… — Он внезапно замолчал, потом продолжил уже более спокойным тоном: — Я хочу, чтобы ты все мне рассказала. Неужели это был спектакль? Неужели все, что происходило между нами, для тебя ничего не значило?
— Я не хочу об этом говорить.
— Зато я хочу! — Дерек еще сильнее стиснул руку Джиллиан, как будто боялся, что она опять сбежит. — Это все из-за Гибсона, да? Из-за него ты хотела сбежать? Ты любишь его? Дело именно в этом?
— Нет, Кристофер не имеет к этому никакого отношения.
— Ты бесстыдно лжешь!
— Я никогда тебе не лгала!
— Только Гибсон мог додуматься до побега.
— Да ты-то откуда знаешь?
— Не делай из меня дурака! Только Гибсон мог убедить капитана «Красавицы Брайтона» взять вас на борт. И только Гибсон мог…
— Кристофер не заставлял меня делать ничего, что я бы не хотела сделать сама!
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты захотела сбежать? Я полагал, что мы давно обо всем договорились, что все, наконец, устроилось.
— Ты прав.
— Я не понимаю.
— Ты никогда и не понимал! — Джиллиан собрала все свои силы, чтобы сказать то, что она обязана, была сказать. Она решительно вздернула подбородок, и смело взглянула в глаза Дереку Эндрюсу. — Посмотри на меня, Дерек. Ты видишь перед собой женщину, которая принадлежит тебе по праву варварского, бесчеловечного закона. Я обратилась к тебе на корабле опять же в силу этого закона. Я заключила с тобой сделку в силу этого же закона. Ты купил мою жизнь на ближайшие четыре года с той же легкостью, с какой покупают скот, тоже в силу этого закона. И все, что происходило между нами, происходило в силу этого закона! — Джиллиан на мгновение замолчала, потому что с каждым произнесенным ею словом душевная боль становилась все сильнее. Но все же она заставила себя продолжать. — Неужели ты не понимаешь? Все, что происходило между нами, было иллюзией! Как я могла быть самой собой, если меня лишили всех прав? Я не принадлежу себе, Дерек! Меня вместе со всеми моими чувствами и мыслями продали тому, кто дал большую цену! Ты, будучи свободным человеком, мог следовать своим чувствам… своим желаниям… отдавать нашим отношениям всего себя целиком… А я? Я не могла этого сделать, потому что была вынуждена только повиноваться. Ты знаешь, каково это, Дерек? Знаешь ли ты, что даже мысль об этом разъедает мне душу, лишает сил, последнего достоинства? Да, я пыталась бежать! И поскольку ты, похоже, все равно не понимаешь, хотя причина до предела проста и настолько логична для меня, что не понять этого может только человек, который даже не пытался узнать, какая я на самом деле… — Глаза Джиллиан вспыхнули. — Коротко говоря, для меня не важно, что гласит закон, просто я никогда не была и не буду ни твоей, ни чьей-нибудь еще собственностью.
Дерек тяжело дышал, на скулах играли желваки. С трудом, сдерживаясь, он хрипло проговорил:
— Ты хочешь сказать, что вчерашняя ночь и все другие наши ночи для тебя ничего не значат…
Джиллиан долго молчала и, наконец, тихо ответила:
— Этого было недостаточно, чтобы принести в жертву душу.
Дерек выпустил ее руку так неожиданно, что Джиллиан даже шагнула назад, чтобы не упасть. Повисшая в каюте тишина с каждым мгновением становилась все тяжелее, пока, наконец, не легла каменной плитой на ее хрупкие плечи.
Джиллиан, завороженная его взглядом, уловила момент, когда в глазах Дерека ярость уступила место ледяному холоду. Это произошло за мгновение до того, как он круто развернулся и быстро вышел из каюты, поставив последнюю точку громким стуком захлопнувшейся двери.
Джиллиан толком не знала, сколько времени прошло после ухода Дерека. Она посмотрела в иллюминатор, приближалась ночь. Все это время она так и просидела на краешке койки Дерека, куда обессилено опустилась после его ухода. Как сквозь сон она слышала голоса Каттера, Кристофера и Одри в коридоре. Они тоже вернулись. Время для Джиллиан остановилось.
Вдруг раздались шаги, от звука которых у нее судорожно забилось сердце. Она встала. Дверь отворилась, и на пороге возник Дерек. Выражение его лица было торжественно-мрачное. Он вошел в каюту, и ее охватил трепет. От него исходила какая-то угроза, но какая, она не могла понять. Дерек сделал шаг, остановился, шагнул снова и оказался совсем рядом. Не спуская с нее глаз, он вложил ей в руку сложенный пополам лист бумаги.
— Это твоя свобода, твоя, Одри и Гибсона, — бесцветным ровным голосом проговорил он.
У Джиллиан вдруг остановилось сердце. В ушах зазвенело.
— Это то, к чему ты стремилась? — Горло Джиллиан было намертво перехвачено судорогой. Она смогла лишь кивнуть.
— Тогда на этом все.
Дерек повернулся и вышел из каюты.
Джиллиан снова осталась одна. Наконец ей удалось справиться с волнением, и она развернула бумагу, которую вложил ей в руку Дерек. Медленно прочитала документ. Дерек сказал правду: исполнение контрактов Одри, Кристофера и ее самой было заверено в суде.
В душе Джиллиан начал подниматься тихий мучительный стон. Он все рос, усиливался и, наконец, превратился в одно непрерывное рыдание, поглотившее все ее мысли, все чувства, ее саму.
С мокрым от слез лицом она оцепенело, машинально переставляя ноги, направилась к двери.
Нежный ночной бриз ласково погладил Дерека по голове. Ему вдруг вспомнилась другая ночь, когда они с Джиллиан стояли на этой самой палубе, а потом спустились на пристань, шли, разговаривали… и любили друг друга…
…И все это время Джиллиан думала только о том, как снова стать свободной.
За спиной раздался шорох, и Дерек резко обернулся. Первым на палубу поднялся Кристофер, за ним появилась сначала одна стройная фигурка, потом вторая. В сумерках их лица были почти не видны. Гибсон подошел ближе, его взгляд был полон открытого вызова. Одри только начала спускаться по трапу.
Наконец он увидел Джиллиан.
Она медленно проплыла мимо него, ступила на трап, сошла на пристань и растворилась в темноте, навсегда исчезнув из его жизни. Все кончилось. Она даже не попрощалась…
Глава 19
Когда миссис Хили отправилась проверить, как идут дела на кухне, рабочий день в таверне «Королевские стрелки», несмотря на ранний час, был в самом разгаре. Огромный кусок жареного мяса в очаге весь покрылся темно-золотистой корочкой, а запах шел такой, что слюнки текли. Из печей на заднем дворе уже извлекли первую партию свежеиспеченного хлеба, печенья и горячих мясных пирогов. Дрова были заготовлены и аккуратно сложены в поленницу. Свежие овощи почищены, вымыты и порезаны. Рыбу, на рассвете привезенную из порта, ловко разделывала Одри. Или это Джиллиан? Изрезанное морщинами лицо миссис Хили скривилось от отвращения к самой себе. Девушки работают здесь уже больше двух недель, а она все никак не научится их различать.
Бросив взгляд на светловолосую девушку, склонившуюся над корзиной с овощами, миссис Хили даже головой затрясла. Одри. Нет, это все-таки Джиллиан. О Боже…
Она посмотрела на вошедшего с улицы Кристофера Гибсона, и, проследив за его взглядом, тут же поняла, кто из сестер Джиллиан, а кто Одри. Он взглянул на девушку за разделочным столом, а потом на ту, которая чистила овощи. И на второй сестре его взгляд задержался намного дольше, чем на первой. Он смотрел, как она разложила почищенный картофель в несколько больших куч и без особого успеха попыталась сгрести одну из них себе в фартук, чтобы отнести к стоящей в углу большой кастрюле.
По тому, как нахмурился Кристофер, как устремился на помощь, как мягко отстранил девушку, подхватил большую корзину, сбросил в нее картошку и отнес к кастрюле, было ясно — это Джиллиан.
Машинально оглянувшись на Одри, которая со своего места молча наблюдала за ними, миссис Хили сочувственно покачала головой. Бедная Одри. Она снова и снова задавалась вопросом, видят ли все остальные, как видит она, что Одри любит Кристофера Гибсона. Да вот только Кристофер без ума от Джиллиан, которая не любит его. Одри, Одри, бескорыстная душа… Такой дурак, как Кристофер, ей давненько не попадался. Миссис Хили тряхнула головой и взяла первое, сваренное вкрутую яйцо. Сжав его в руке, она с хрустом раздавила скорлупу и не спеша, принялась чистить яйцо, вспоминая, как две недели назад, уже перед самым закрытием, в таверну заявилась эта троица. Увидев их, она испытала самое сильное потрясение в своей жизни. Ведь утром этого же дня у них сорвался побег, их нашли и арестовали. И она, было, решила, что они снова пытаются бежать.
Утром все трое находились в каком-то тревожном ожидании. Сейчас они выглядели по-другому. Во взгляде Кристофера она заметила только самое обычное беспокойство. Глаза Одри смотрели с изумленным недоверием. Джиллиан была тиха и печальна.
Ночь они провели в комнате рядом с кухней. На следующее утро миссис Хили взяла всех троих на работу в таверну. С того времени они всегда работали на совесть и ни разу еще не отказались, ни от какого дела.
Мудрая женщина своим опытным глазом — а опыт этот пришел к ней за долгие годы наблюдения за самыми разными людьми — определила, что, несмотря на все усилия Джиллиан казаться бодрой и веселой, сердце ее было не здесь.
Миссис Хили вздохнула и с треском раздавила скорлупу следующего яйца. В кухне появился мистер Хили. Его лысая голова блестела от пота, морщинистое лицо выражало глубокую задумчивость. Может, это и неплохо, что с возрастом все печали сердца проходят. И хоть лучшие годы жизни безвозвратно ушли, а красавец муж уже далеко не красавец, но они по-прежнему вместе.
Мистер Хили посмотрел на жену, и миссис Хили улыбнулась в ответ. Он нахмурился и занялся своим делом. Миссис Хили сердито фыркнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54