Одри, борясь с чувством недоверия, все же позволила Кристоферу поддержать ее голову, когда он поднес ей кружку с водой. По его настоянию она сделала несколько глотков, старательно избегая встречаться с ним взглядом, и обессилено опустилась обратно на подушку.
— Одри, посмотри-ка на меня.
Но девушка никак не отреагировала на просьбу Кристофера. Одри просто-напросто не могла заставить себя посмотреть на него, потому что боль в ее душе становилась все сильнее и безжалостнее. И боль эта не шла ни в какое сравнение с царапающей болью в горле или мучительной заложенностью в груди.
Она все еще не могла поверить. Боже мой, это неправда! Джиллиан слишком смелая, слишком сильная. Она бы никогда не позволила, чтобы кто-то вертел ею, как хотел, и в особенности этот бессердечный капитан. Да у него черное-пречерное сердце… и Джиллиан презирала его.
— Одри…
Но было же, было в его лице это выражение собственника! А какой у него был взгляд, когда он вошел и увидел, что Кристофер обнимает Джиллиан. Глаза прямо вспыхнули ревностью. Но потом в них промелькнуло что-то еще, какое-то мимолетное чувство, утонувшее в бездонной черноте зрачков. Однако она была потрясена. Потом оно появилось опять, когда капитан поднял Джиллиан на руки, а когда следом шагнул Кристофер, оно буквально опалило Одри. До сих пор она чувствует его жар.
— Одри, посмотри на меня, пожалуйста. — Очередной приступ кашля скрутил Одри, мучительные спазмы сотрясали все ее тело. Когда кашель, наконец, прекратился, девушка совершенно обессилела, и Кристофер в очередной раз помог ей приподняться и дал напиться. Она с благодарностью приникла губами к кружке.
— Как ты себя чувствуешь?
Одри подняла глаза. Этот человек был так добр к ней, но она его совершенно не знала. Вдобавок он был уголовным преступником. Ее вдруг осенило, что это тот самый человек, которого привели закованным в кандалы. И все же он очень напоминал папу…
— Я… хорошо.
— Не осуждай Джиллиан, — мягко проговорил Кристофер и пристально посмотрел на девушку. Одри отвернулась. Нет, только не об этом.
— Ну, посмотри же на меня!
Подчинившись его повелительному тону, Одри подняла глаза, а он вдруг спросил:
— Тебе удобно на этой койке?
Неожиданный вопрос удивил Одри, и она утвердительно кивнула. Постель была теплой и сухой — одно удовольствие. Особенно в сравнении с узкой, жесткой и сырой койкой внизу.
— А ты себя получше чувствуешь?
Одри задумалась. Нет, она не чувствовала себя лучше. Горло просто горело и постоянно саднило. Глотать было неимоверно трудно. Голова раскалывалась от пульсирующей боли. Правда, заложенность в груди стала поменьше, и дышалось чуть полегче. И впервые за эти бесконечные дни она ясно понимала, что происходит вокруг. Одри вновь утвердительно кивнула.
Кристофер нахмурился, вгляделся в ее лицо и тихо сказал:
— Ты чувствуешь себя лучше, потому что вокруг нет сырости и грязи. Помогла тебе перебраться сюда Джиллиан. Ты поправляешься, потому что Джиллиан всю себя отдает заботе о тебе. И ты поправишься, потому что… — Кристофер неожиданно замолк, но через секунду продолжил: — Потому что Джиллиан любит тебя всем сердцем и ради тебя может пойти на любую жертву.
Жертва? Какая жертва? О чем он?
Слово еще звучало в голове Одри, когда вдруг забрезжило смутное понимание
Нет! Только не это!
Одри не нашла в себе сил ответить, и Кристофер продолжил:
— Ты можешь вернуть ей все сторицей, Одри, если поймешь, что у Джиллиан просто не было выбора, кроме как сделать то, что она сделала. Она пошла на это, чтобы спасти тебе жизнь, спросив себя, что сделала бы ты на нее месте, окажись она в таком же положении.
— Но я…
— Так вот, ты вернешь ей все сторицей, если выздоровеешь.
Охрипшим голосом Одри спросила:
— А Джиллиан… что будет с Джиллиан? — Лицо Кристофера окаменело.
— Капитан будет заботиться о ней все время нашего плавания.
— Но ведь она… ведь теперь все по-другому.
— Перемены — дело обычное, Одри.
— Но Джиллиан…
Скрипнула дверь, и девушка быстро обернулась. На пороге в нерешительности стояла Джиллиан. При виде ее лица у Одри защемило сердце. Слабо вскрикнув, она протянула к сестре исхудавшие руки. Джиллиан тихо подошла и просто обняла ее. Единственное, что Одри отчетливо осознавала в тот момент, были слова, шедшие из самой глубины ее трепещущего сердечка:
— Джиллиан, я люблю тебя.
— Ну ладно, чертовы кровососы, быстро взяли швабры, ведра и за дело! Я ясно выразился?
Уперев руки в костлявые бока, Свифт оглядел выстроившихся перед ним неровным строем ссыльных. Сколько же бездельников и неумех, которым место в аду! Чтоб он провалился, этот капитан!
Заросшая щетиной физиономия Свифта побагровела, к он мотнул головой « сторону двоих охранников.
— Если не будете усердно работать, познакомитесь с дубинками!
— Я думаю, этого делать не следует, мистер Свифт! По трапу спускался Каттер, и его вмешательство лишь добавило масла в огонь. Терпение Свифта лопнуло, как мыльный пузырь.
— Да кто ты такой, чтоб указывать мне, как обращаться с этими грязными скотами! Ихний начальник я, и я выполняю приказ капитана привести трюм в порядок и все здесь вымыть!
— Но не кровью же, правда?
— Кровью, говоришь? — коротко хохотнул Свифт. — Какая кровь, парень? Пара переломанных рук и несколько шишек — сущий пустяк! Эти негодяи сразу очухаются и быстренько доделают дело.
— Капитан не потерпит никакого мордобоя, — холодно возразил Каттер. — И пусть ваши люди поменьше размахивают дубинками. Те же, кто откажется работать, просто останутся без еды.
— Вот это да! Вы все слышали это? — Свифт повернулся к людям, ловившим каждое слово первого помощника капитана. Он видел, что они прикидывают, чего стоит теперь его, Свифта, власть, и не собирался так просто расставаться с ней. — Вы ленивые слизняки, слышали, что сейчас сказал этот малый? Я пробовал объяснить капитану, что такие свиньи, как вы, обожают валяться в грязи, но он, видать, ничего не понял. Он думает, что вам следует малость тут прибраться. Я ему сказал, что согласен уговорить вас на эту работенку, пощекотав дубинками ваши вонючие бока, но он почему-то не согласился. Вместо этого капитан уморит вас голодом! И это в точности так и будет, ежели вы сейчас же не возьметесь за ведра и швабры!
Свифт наблюдал за сменой выражений на заросших щетиной грязных лицах, замечал косые взгляды, колебания, сомнения. Он увидел, как низкорослый парень нерешительно наклонился за ведром, стоявшим прямо перед ним, и взялся за швабру. Палмер… самый хилый из всех.
С каждой минутой Свифт раздражался все сильнее и сильнее. Вон второй потянулся за ведром, а там и третий взял швабру в руки. Да этих животных нельзя урезонивать. Они тут же решат, что можно еще подумать, выполнить приказ или нет. Потом хлопот не оберешься. С ними можно справиться только одним способом: научить их уважать силу, а самый хороший учитель — дубинка.
За спиной Свифта загремели кандалы, и охранник резко обернулся. Откуда-то из темного закоулка появилась фигура, при виде которой у Свифта остановилось дыхание. Джон Барретт, волоча за собой цепи, оглядел его испепеляющим взглядом.
Свифт, как выброшенная на берег рыба, беззвучно открывал и закрывал рот. Лицо Барретта заросло многодневной щетиной, волосы висели грязными сосульками, одежда была в пятнах, и от нее припахивало. Но от этого реальность угрозы не становилась меньше.
Свифт, трясясь от страха, посмотрел на Каттера:
— Кто… кто сказал, чтобы его выпустили из карцера? Отправь его обратно, слышишь?
— Мистера Барретта привели из карцера по моему приказу.
— Да на черта мне все это сдалось! — завопил Свифт. — Капитан дал слово не выпускать его до конца плавания!
— Но послушайте, мистер Свифт, — приподнял брови Каттер. — Этот человек закован в кандалы, он не опасен и будет делать то, что вы ему прикажете.
— Ну, уж нет! — Свифт даже отшатнулся, встретив злобный взгляд Барретта. — Ко мне он никакого отношения не имеет. Его посадил капитан, вот пусть он за него и отвечает! Он сам по себе, а мои Ссыльные сами по себе, понятно?
— В ваших словах есть резон, мистер Свифт, — после недолгого раздумья согласился Каттер. И неожиданно обратился напрямую к Джону Барретту. — Если вы намерены поужинать, мистер Барретт, то я бы посоветовал вам поработать наравне со всеми. Я имею в виду, воспользоваться ведром и шваброй.
Низкорослый широкоплечий Барретт буквально окаменел. Он медленно поднял опущенную на мощную грудь голову и стал чрезвычайно похож на черепаху. Заговорил он таким голосом, что у Свифта едва не отнялись ноги:
— Я лучше подохну от голода.
— Хорошо, — хладнокровно заметил Каттер и повернулся к стоявшему неподалеку охраннику, которого буквально трясло от страха. — Вы — как вас там — отведите мистера Барретта обратно в карцер, — и резко добавил, потому что охранник не двинулся с места: — Немедленно!
Свифт даже дышать перестал, глядя, как Найлз осторожно толкнул Барретта дубинкой в плечо, а тот послушно двинулся туда, откуда появился несколько минут назад.
Но Свифт уже увидел. В выпученных глазах Барретта было только одно: смерть. Смерть всем им. Господи, да он всех их перережет!
Свифт обернулся к Каттеру:
— Пусть он остается за решеткой до конца плавания! Хоть он и в цепях, доверять ему все равно нельзя ни на грош!
К его удивлению, Каттер согласно кивнул.
— Вы правы, мистер Свифт. Мистер Барретт не тот человек, которому можно доверять, но сейчас он наравне со всеми. Если он не работает, он и не ест. Я скажу, чтобы, пока он не передумает, ему приносили только воду.
С этими словами подтянутый первый помощник капитана повернулся и легко взбежал по трапу на палубу. Свифт буквально кипел от ярости. Ничего себе парочка, под стать друг другу — в глазах и сердце один только лед. К черту их обоих! Если вообще существует удача, то Джон Барретт из-за своего упрямства сдержит слово и помрет от голода к тому времени, когда они придут к берегам Ямайки.
Толстая рожа Барретта снова возникла у него перед глазами, и Свифт с отвращением сплюнул. Хотя этот навряд ли подохнет… Барретту вполне хватит жира… Разнесло его будь здоров!
У Свифта вдоль спины пробежал холодок. Единственное, что остается, так это держаться как можно дальше от мерзкой жабы.
Точно. Так он и будет делать. Другого способа остаться в живых после этого плавания у него нет.
Утро как-то незаметно перешло в день, и день уже начал потихоньку угасать, а Кристофер и Джиллиан все еще оставались у койки Одри. Выбросив из головы разговор с капитаном и все тревожные мысли, Джиллиан нашла утешение в медленном, но заметном улучшении здоровья сестры.
Она вглядывалась в каждую черточку лица спящей Одри. В начале дня горячка вернулась, но холодные обтирания морской водой быстро принесли облегчение. Сейчас она мирно спала. В котелке на круглой печке продолжала булькать вода, и в дыхании Одри уже не слышались эти ужасные хрипы. Ее любимая сестра даже съела немного жидкой овсянки и кусочек хлеба.
Джиллиан тихонько вздохнула. Кристофер натаскал морской воды, и она перестирала их до ужаса грязное нижнее белье и одежду, которые ни разу не стирались с того дня, как они попали на корабль. Кристофер был скуп на слова и говорил только то, что относилось к делу. За эту деликатность она была ему бесконечно благодарна.
Снова взглянув в иллюминатор, за которым солнце медленно клонилось к горизонту, Джиллиан поняла, что оттягивать больше невозможно. И как бы услышав ее мысли, Кристофер закрыл дверцу печки, в которую подкладывал уголь, и повернулся к ней. Джиллиан впервые после своего возвращения из капитанской каюты посмотрела ему прямо в глаза.
— Одри намного лучше, правда? — она почувствовала на себе его пристальный взгляд и продолжила: — Жар спал, и горячка, похоже, отступает. И дышит она намного легче. Я даже и не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты сделал для нее этой ночью, Кристофер, если бы не ты…
— Не нужно благодарностей, Джиллиан. Я здесь, а не в вонючем трюме. Меня кормят тем же, чем тебя и команду. И вдобавок я сплю там, где тепло и сухо. Какие благодарности, Джиллиан?
— Но ты же помогал нам не из-за этого, правда?
— Нет, не из-за этого. — Джиллиан, помолчав, продолжала:
— Понимаешь, тогда, в первый день, когда я увидела тебя в кандалах, мне и в голову не могло прийти, что ты станешь… другом.
Кристофер, не отводя внимательного взгляда, мягко спросил:
— Что ты пытаешься сказать мне, Джиллиан? — Джиллиан не выдержала и отвела глаза. Молчание затянулось, и Кристофер осторожно взял ее за плечи. Девушка нервно глянула в сторону закрытой двери, руки его безвольно опустились.
— Его ревность ко мне так серьезна? — Джиллиан не ответила, и Кристофер негромко продолжал: — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы. Одри на самом деле намного лучше. Может быть, мне нужно вернуться вниз…
— Нет!
— Но послушай, Джиллиан…
— Ты будешь нужен Одри, когда меня здесь не будет. — Она замолчала и залилась краской: — Сегодня вечером я перенесу свои вещи в каюту капитана.
Кристофер ничего не ответил, и Джиллиан покраснела еще сильнее.
— Ты будешь заботиться об Одри, пока она совсем не поправится?
В ответ Кристофер едва заметно кивнул.
— Я никогда не забуду того, что ты сделал для нас. — Джиллиан замолчала и вдруг вся как-то подобралась. — Уже темнеет. Мне пора.
Она сделала шаг к двери, но Кристофер неожиданно схватил ее за плечи и удержал на месте. Он повернул ее к себе лицом и, глядя ей прямо в глаза, спросил, подчеркнуто ровным голосом:
— Джиллиан, есть одна вещь, о которой я обязан знать. — Он в нерешительности замолчал, но нашел в себе силы договорить: — Он… добр к тебе?
Не в силах произнести ни слова, Джиллиан только кивнула и на миг закрыла глаза, когда руки Кристофера отпустили ее плечи.
Она подняла свой саквояж и, не оборачиваясь, вышла в коридор, тихо закрыв за собой дверь.
В пустом животе в очередной раз громко заурчало, и Джон Барретт просто зашелся от злобы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54