— Тогда суньте туда пару старых платьев! Какая, в сущности, разница. Я даже не знаю, где он меня поселит, но уверена, что радости будет мало. Скорее всего, в захудалом коттеджике в какой-нибудь отвратительной дыре…— Отвез бы он меня в захудалый коттеджик, — с игривой улыбкой сказала Бекки.— Ради Бога, уступаю. — Джоселин снова приподнялась на локте и придирчиво оглядела младшую сестру. — Жаль, что мы так мало похожи. Да, роста одного, но ты же совершенно рыжая. Конечно, если подобрать парик…— Джоселин! — одернула ее старшая. — Даже и не думай.— Просто мысли вслух, — поморщилась Джоселин. — От отчаяния. Если я ничего не придумаю, завтра в это время уже стану виконтессой Бомон.— Бывают судьбы куда плачевнее, — многозначительно сообщила Бекки. — Например, безвременная смерть…— Сейчас даже смерть не кажется мне таким уж страшным несчастьем.— Тебе нравится в нем хоть что-нибудь? — Марианна встала и, подойдя к шкафу, открыла его и принялась осматривать содержимое.Бекки, скрестив руки, прислонилась к столбику кровати.— Мне так он нравится весь целиком!— Не тебе же за него идти замуж, — проворчала Джоселин.— Он упоминал как-то, что был секретным агентом, — вспомнила Марианна. — Тогда я ему не поверила. А теперь все думаю…— Секретный агент! — У Бекки загорелись глаза. — Здорово!Но Джоселин не была уверена, делает ли Бомона его профессия более приятным, а не наоборот — полностью неприемлемым.— Но должен же он нравиться тебе хотя бы чуточку. — Бекки с любопытством смотрела на сестру. — Ведь ты целовала его, в конце концов!..— Не совсем так, — быстро возразила Джоселин. — Он целовал меня.И это было упоительно… При воспоминании у Джоселин до сих пор в области солнечного сплетения начинали порхать бабочки… Поцелуй невольно заставил ее гадать — какие еще ощущения способен вызвать в ней этот человек. Она порывисто села.— А вот об этом-то я вовсе не подумала!— Чтобы поцеловать его самой? А я вот, представь себе, думаю… — хихикнула Бекки.— Да нет! Не об одном поцелуе речь. — Джоселин широко раскрыла глаза и остановила их на старшей сестре. — Что мне делать, если… то есть, когда он станет моим мужем, законным… и если он, ну… — Она с трудом сглотнула, — Станет настаивать на своих правах?..— Не думаю, чтобы Бомон заставил тебя делать что-нибудь против твоей воли, — убежденно ответила Марианна, доставая из шкафа платье.— Если не считать того, что он заставил меня выйти за него замуж, — напомнила Джоселин.— Джоселин! — Марианна сложила платье и передала Бекки, которая засунула его в саквояж. — Не забывай, он столь же мало стремился стать твоим мужем, как ты его женой. Он поступил так по велению долга, из чувства ответственности. И чтобы спасти тебе жизнь.— Жизнь, которая меня ждет, не стоит того, чтобы ее спасать.Марианна устало вздохнула.— Тебе все же следует перестать думать только о себе.— А мне, ты считаешь, не хочется перестать думать о себе? — обиделась Джоселин. — Я понимаю, как выгляжу со стороны, и презираю себя за это. Но ничего не могу с собой поделать. Я говорю то, что чувствую.— Уверена, большинство женщин с радостью ухватились бы за возможность выйти замуж за такого человека, как Бомон. Кстати, он необыкновенно таинственный, и это добавляет ему привлекательности, — проговорила Бекки. — Ты его совсем не знаешь, а он твой характер раскусил сразу. Ведешь себя как испорченный, капризный, несносный ребенок!— Бекки! — воскликнула потрясенная Джоселин. — Как ты только можешь мне такое говорить!— Прости. Это недостойно с моей стороны. Я знаю, что ты расстроена и к тебе надо проявлять снисхождение. — Бекки обогнула кровать, села рядом с сестрой и заглянула ей в глаза. — Он этого, конечно, не знает, но я то знаю, что ты на самом деле вовсе не такая уж испорченная, капризная и несносная… ну, по крайней мере, не всегда.— Ну, спасибо, — сухо проговорила Джоселин.— Да, я понимаю, как для тебя все это ужасно. Но ведь Бомон вовсе не так уж плох. Готова спорить, что со временем вы заживете с ним душа в душу.— Нет, не заживем! — Джоселин встала и повернулась к Марианне. — Пообещай, что когда станешь маркизой Хелмсли, то используешь деньги и связи Эффингтонов, чтобы помочь мне либо получить развод, либо расторгнуть брак иным способом.Марианна покачала головой.— Не уверена, что это выполнимо.— Марианна! — Джоселин взяла сестру за руки и умоляюще посмотрела ей в глаза. — Ведь я иду на это не столько ради себя, сколько ради вас с Бекки.— Просто образец самоотверженности. — Бекки издала мелодраматический вздох. — Готова жертвовать, собой ради безопасности сестер. Настоящая героиня!Джоселин не удостоила ее взгляда.— Я готова была пойти на риск и остаться здесь, но не могу подвергать опасности вас.— Но готова ли она пожертвовать также своим целомудрием? — продолжала Бекки театральным шепотом.— Молчи! — огрызнулась Джоселин, не отводя глаз от Марианны. — В ответ я прошу всего лишь, чтобы ты помогла мне, когда придет время, избавиться от этого брака.— Но может быть, наша прекрасная героиня забыла, что никакой опасности не возникло бы, если бы она сама прежде всего…— Бекки! — Джоселин стремительно повернулась к младшей сестре. — Скажи еще слово, и я сама не знаю, что сделаю!— Перестаньте обе! — воскликнула Марианна. — Бекки, ты мешаешь собираться.— Так ты обещаешь? — Джоселин затаила дыхание.Марианна медленно кивнула.— Обещаю сделать все, что смогу, для твоего счастья. К чему бы это ни привело.Джоселин вздохнула с огромным облегчением. Обещание Марианны, конечно, не Бог весть что, но это соломинка, за которую можно цепляться, хлипкий плот, чтобы удержать на плаву бодрость духа. Если останется шанс на то, что их брак с Бомоном не навсегда, она готова была примириться с тем, что ей предстоит. До поры до времени.— Спасибо.— Но ты должна знать — расторжение брака в любом случае не вернет вещи на прежние места. Твое замужество не растворится в воздухе. — Лицо Марианны выразило глубокое сочувствие. — Даже если сейчас удастся сохранить все в тайне, тайно расторгнуть брак все равно не получится. Правда так или иначе выйдет наружу, и скандала не избежать. — Девушка грустно покачала головой. — Ты не сможешь продолжать жить так, словно ничего не случилось.— Знаю. — Стоило Джоселин произнести это слово, как она поняла, что глубоко внутри и впрямь знает: ее жизнь меняется коренным образом, и к старому возврата не будет.— А теперь пообещай и ты, — потребовала Марианна. — Обещай не забывать, что Бомон тоже приносит жертву. Что и его жизнь безвозвратно изменится. И обещай, что постараешься терпимее отнестись к своему замужеству на то время, пока оно длится. — Она привлекла сестру к себе и поцеловала ее в лоб. — Мы уже прошли в жизни и не через такие испытания и все-таки выжили. И из этого ты выйдешь целой и невредимой.— Думаешь? — пробормотала Джоселин.— Я так в этом не сомневаюсь, — усмехнулась Бекки. — Чтобы быть капризной, испорченной и несносной — для этого требуется сильный характер. Слабым натурам такое просто не под силу.Несколько мгновений сестры молчали, а потом все трое расхохотались.— Вот спасибо, Бекки, — смеялась Джоселин. — Никто, кроме тебя, не умеет поставить меня на место.— Так могу я на тебя рассчитывать? — улыбнулась Марианна. — Ты постараешься быть терпимой женой? — Джоселин собралась возразить что-то, но Марианна ее опередила: — В разумных пределах, конечно.— Ну ладно, постараюсь быть не слишком несносной. Обещаю быть терпимой женой и вообще исправиться, — вздохнула Джоселин. — И постараюсь не забывать, что мы оба — пострадавшие стороны. Но только не сегодня — Она вяло улыбнулась. — Сегодня мне хочется жалеть одну себя. И чтобы мои сестры мне сочувствовали. А ты… — она посмотрела на Бекки, — чтобы сходила на кухню и поискала там что-нибудь сладенькое для всех нас.— Вот это самое умное из всего, что я от тебя сегодня слышала! — Бекки резво устремилась к двери, но обернулась. — Знаешь, я думаю, Бомон с самого начала держал в голове наилучший выход.— Да? — вскинула брови Джоселин.— Расторжение брака ляжет на тебя пятном, но во вдовстве нет ничего позорного. — Голосок Бекки звучал до приторности невинно. — Разве Бомон не сказал, что лучшее, на что тебе можно надеяться, это остаться молодой вдовой?— Бекки! — простонала Марианна. — Не внушай ей подобных идей.— Эту я уже слышала, — сморщила носик Джоселин. — Но мне она кажется непрактичной.— Тебе виднее. — Младшая сестра пожала плечами. — Как-никак он красивый, — И впилась в Джоселин глазами.— И забавный, — добавила Марианна.И в его объятиях она чувствовала себя защищенной…— И необыкновенно загадочный, — кивнула Бекки.А его поцелуй согрел ее до кончиков пальцев…— Жаль, если все это пропадет даром, — пробормотала Джоселин. — Надеюсь, я не так испорчена, чтобы желать Бомону смерти. Жаль только, что и его женой я не могу себя представить. Глава 5 — Мы на месте. — Джоселин разбудил голос Бомона.— На каком месте?Девушка выпрямилась и потрясла головой, чтобы прогнать сон. Сколько времени она сидит уже на этой дурацкой лошади? Джоселин никогда не завидовала мужчинам, которые могут ездить верхом по-настоящему, да и вообще не увлекалась верховой ездой, но насколько легче было бы переносить это бесконечное путешествие, сидя по-мужски, а не боком на дамском седле, Каждая мышца, каждый ее сустав нестерпимо ныли.Судя по окружавшей их непроглядной тьме, была, видимо, глубокая ночь. Уже вторая с начала их путешествия. По крайней мере, Джоселин так полагала. Чувство времени у нее притупилось.Последние двадцать четыре часа Джоселин пребывала в состоянии напряжения и усталости. Немедленно после короткой, но все же малоприятной церемонии венчания обе ее сестры, тетя и Томас отправились в Эффингтон-Холл в удобном экипаже, за который Джоселин готова была совершить убийство, в сопровождении множества слуг. А она сама и Бомон двинулись в противоположном направлении верхом.Они ехали всю ночь и остановились только на заре, чтобы поменять коней. Бомон несколько раз делал остановки, чтобы подкрепиться необыкновенно вкусным хлебом с сыром и вином, которые он захватил с собой, и немного привести себя в порядок. Насколько Джоселин могла судить, пробирались они какими-то окольными путями. Бомон держал себя с ней неизменно вежливо и предупредительно. Его уверенность в правильности своих действий передалась и ей, и Джоселин переносила неудобства не жалуясь, ну разве что самую малость.Девушка то и дело начинала дремать, не переставая удивляться, что это возможно, сидя на лошади. Прерывистый сон доставлял ей кратковременный отдых. К счастью, ее лошадь не отставала от коня Бомона без особых усилий с ее стороны. Это ее радовало — Джоселин не хотела бы признаться Бомону, что наездница она в лучшем случае средняя. Трудно чувствовать себя в седле уверенно, если не видишь и не знаешь, куда едешь.Разговаривать во время передвижения не представлялось возможным, Джоселин радовалась и этому. Она решила перестать жалеть себя и примириться с судьбой, но понятия не имела, как подступиться к человеку, который так неожиданно стал ее мужем. Навыки флирта, приобретенные за бальный сезон, здесь не годились. Нелепо было бы строить глазки из-за веера, мило болтая о всяких пустяках, когда ты только что обвенчалась с практически незнакомым человеком и спасаешься от врагов бегством.Кроме того, она слишком устала. Все силы уходили на то, чтобы удерживаться на проклятом животном.Джоселин соскользнула с седла и угодила прямо в объятия Бомона.— Благодарю, я в состоянии идти сама. — Она высвободилась и сделала шаг. Колени тут же подогнулись.— Видимо, не можете. — В его голосе прозвучала усмешка. Молодой человек подхватил ее на руки и зашагал к какой-то двери.— Вы невозможный человек, — пробормотала она, бессильно прижимаясь к нему. На руках у Бомона было гораздо уютнее, чем в седле. — Я очень устала. — Джоселин положила голову ему на грудь.Он освободил одну руку и постучал в высокую деревянную дверь. Джоселин немедленно встрепенулась.— Где мы?— Это замок Уортингтон. — Он постучал еше раз.— Замок? — воспрянула духом Джоселин. Не так уж печально ее изгнание, если она проведет его в замке.Именно так Бомон взглянул на нее. Свет луны падал ему на лицо, и Джоселин увидела, что он улыбается. Ее охватило очень странное желание ощутить тепло его кожи. Что он подумает, если она погладит его ладонью по щеке? Хотя, возможно, он не вполне…Дверь со скрипом приоткрылась, и из щели на них уставилось настороженное лицо.— А ну прекратите шуметь! Давно ночь на дворе — ах, милорд!— Добрый вечер, Ник.Дверь широко распахнулась. Коренастый коротышка средних лет, одетый в видавший виды халат и яркий ночной колпак, улыбался во весь рот.— Милорд, нам бы и в голову не пришло... То есть мы вас не ждали… — Он повернулся и зычно крикнул куда-то в глубину дома; — Флора! — После чего посторонился, пропуская их внутрь. — Ну что же вы стоите? Пожалуйста, проходите.Бомон переступил порог, и они оказались в полутемном помещении. Свечи в канделябрах освещали зыбким мерцающим светом огромный холл. Каменные своды уходили высоко вверх, и потолок терялся в темноте. Стоило заговорить, как со всех сторон зазвучало гулкое эхо.— Просто счастье видеть вас снова так скоро. — Ник выглянул за дверь и перевел изумленный взгляд на Бомона. — И никакого экипажа?— Нет. Всего две лошади.Несмотря на некоторую фамильярность в общении, дворецкий, очевидно, был хорошо вышколен и воздержался от комментариев. Но лицо его зажглось любопытством.— Бомон, — пробормотала Джоселин.Он поставил ее на пол, продолжая поддерживать за талию. Девушка слегка покачнулась, не успев возразить против такого хозяйского обращения. Рука его крепче обвилась вокруг ее талии, и она обрадовалась поддержке и предусмотрительности, с которой он пришел к ней на помощь.— Это Ник — Николас Харпер. Он служит здесь дворецким, а его жена, Флора, экономка, но в действительности… — Бомон доверительно понизил голос, — они — истинные хозяева замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42