И такая мысль родилась по дороге к другу...
В приемной долго ждать не пришлось: друг своего лучшего друга мариновать не будет.
- Заходите, Александр Гордеевич, - улыбчиво пригласила Антонина Леонидовна.
Она одна из немногих была осведомлена, что за вулкан в груди господина Тюлева. Но внешне этот блондинистый лесопромышленник держался мужественно, красиво - по-мужски.
Друзья, как бывало начальники во времена Брежнева, обнялись, расцеловались. Ананий Денисович своему русскому гостю представил украинского:
- Наш южный брат. Генеральный директор строительного треста пан Цыкунець, горячий патриот самостийной нэньки. А нэнька бэз лису, шо титка без спидныци... Так я балакаю?
Украинский гость кивнул, Ананий Денисович был в приподнятом настроении - только что он подписал с паном Цыкунцом договор на поставку в Киевскую область мореного кругляка: там, как и в России - в Подмосковье - дачному зуду не видно конца-краю: уже средний класс заявляет о себе трехэтажными коттеджами.
Ананий Денисович демонстрировал перед своим русским другом знание украинского языка.
- Я и не знал, что ты чешешь по-хохляцки, - заикнулся было Александр Гордеевич и тут же прикусил язык: не стоит обижать солидного толстобрюхого гостя.
- Я и сам не знал, что теперь украинский иностранный, - сказал Ананий Денисович: - Так что не учил - а владею.
Друг что-то не высказал восхищения, даже на прощанье пану Цыкунцу руки не подал. И пан Цыкунець не выразил добрых чувств молодому с наглыми глазами великану.
Пан Цыкунець как-то кисло откланялся, кинув бумаги в кейс. Когда за ним закрылась дверь, Ананий Денисович спросил: - Ты его знаешь? - Знаю. Когда я отбывал свой срок в Черкасах, в образцово-показательной колонии, он громче всех кричал: "Гэть кацапов з укринских тюрем!" - Во мерзавец! А за лесом приехал в Россию... За что он сидел? - За что и я... - Он уже в Верховной Раде. - Я тоже буду в Думе. - Мечта благородная. - Мечта-то мечта... Слыхал, наверное, как я влетел? - Куда? - В дерьмо. Ограбили меня... - Ну, Саша!.. Вот убей меня - не поверю... И что потерял? - Четыре миллиона. - Рублей? - "Зеленых". - Откуда у тебя столько? - Из общака. Расчитывал сделать клевую покупку... Словом, Аня, выручай. Иначе мне петля.
Ананий Денисович долго молчал, стучал пальцами по крышке стола, будто подбирал мелодию на баяне.
Выдавил: - И рад бы... "Зеленые", Саша, как балерина, любят крутиться. Они у меня есть. Но они же крутятся в Швейцарии. - Отзови.
- Легко сказать...Туда - "зеленые" или золото в слитках. А вот оттуда... Их банки, как и наши, возвращать не любят. А если и возвращают, то каким-либо залежалым товаром. И обязательно подсовывают посредника. Тоже - как у нас. Только и радости, что твои деньги в Швейцарском банке. - А ваша элита, ну, братан твой, где копит? - Не знаю... Президентская семья, говорят, в Англии. Он, в случае чего, собирается туда линять. Может, лордом станет.
- Не говори такое! - Александр Гордеевич посуровел. - Не позволим! Да мы подымем... всю нашу кодлу... за нашу власть.
- Кто её выпустит, кодлу вашу? - Для защиты президента... все тюрьмы откроют.
Ананий Денисович потеплел глазами: друг затронул любимую тему. Действительно, за всенародно избранного...
Александр Гордеевич не пылал любовью к любой власти: ни к той, что была, ни к той, что есть, ни к той, что будет. Он как писатель-демократ, к любой власти всегда в оппозиции, - и тогда тебя читают. До Тюлева просочились слухи, что владелец фирмы "Лозанд" предпочитает рассуждать о том, как он любит президента, при этом плачет навзрыд, детскими слезами.
Тюлеву, конечно, было неведомо, что так у друга начинается приступ шизофрении. В этот момент, если ему поддакиваешь, он готов тебя обласкать, обычно деньгами. Как берут со стола кусок колбасы и кидают любимой собаке она тебе преданно смотрит в глаза: почему ей не сделать приятное?
- Ну так как насчет ссуды? - напомнил Александр Гордеевич о цели своего визита.
Ананий Денисович молчал. Он опять поскучнел: друг так хорошо начал о любви к президенту, и вдруг разговор опошлил, словно вульгарно изрек: ну, люблю президента, а где же деньги?
Лозинский знал, что денег давать нельзя, иначе у аналитика сорвется покупка. Кто знает, сколько у Банкира ещё припрятано?
Это правильно, что в губерниях начали аукционы за наличку - душит безденежье. В губерниях вынуждены продавать все, что покупается. Но только за наличные, народ звереет. Без пенсий. Без зарплаты. Без денежного довольствия. Милиция уже занимается разбоем - милиционеры тоже люди, у них жены, дети. Все просят есть... Нет, Банкира с деньгами выпускать на аукцион нельзя.
- Я верну. Даже очень скоро.
- Откуда? Банк ограбишь? Я знаю только один, где всегда достаточно налички. Это - "Олми-дубль". Но там охрана. И сигнализацию только что поменяли. Менял один бельгиец. Говорят, он спутался с одной бабенкой. Задержался в Москве.
- А что за бабенка? Элитная? - уже брал наживку друг.
- Не. Путана. Коровина Майка. Ну та, что за оборону Белого дома в 91-м медаль отхватила.
- Не слыхал.
- О тех событиях питерские мало что знают, да оно и лучше. Если вспомнить, кто чем защищал, обхохочешься. Мой брат тогда всех на уши поставил. Деньги искал. Путаны, сам понимаешь, за так не работают.
Александр Гордеевич словно ждал напоминания: Аня любил козырнуть возможностями брата.
- А мог бы он мои "зеленые"?..
- Найти?
- Ну да... Если я узнаю, кто спер четыре наши общественные, такую казнь устрою! Найдет, пусть он трекнет - кто? Четвертая часть - его.
- Стоит ли светиться? У брата его служба - официальная.
- Ну и что? Власть-то - брат, а не служба.
- Надо с братом посоветоваться. - Только не затягивай. - Известно... Может он подключит ФСБ?
- Ни в коем случае! Это фирма президента, он теневой бизнес не поощряет.
- Но это же деньги общака! Ничего теневого. Деньги нашего сословия. А в России хозяева - мы.
- Не совсем так, Саша.
- Хочешь сказать, наш главный хозяин за бугром?
- Может, и так. Может, и нет...Ты упускаешь олигархов. Как они решат, так и будет. Конечно, предварительно посоветуются.
- С кем? С господом-богом?
- Ну хотя бы с друзьями моего брата.
- Которые за бугром?
Александр Годеевич начал уже было психовать. "Ну и вьюн! Как не хватаю - выскальзывает."
Лозинский так и не выручил. Но дал прекрасную наводку: банк "Олми-дубль".
"Где же искать эту проститутку? Эту медалистку Майку Коровину? Если у неё бельгиец - денежки наши".
Офис фирмы "Лозанд" Александр Гордеевич покинул в нормальном настроении. Не выходя из помещения, встретился с товарищем полковником. И тот доверительно, как другу шефа, сообщил ему адрес валютной путаны. Обнадеженный, Тюлев вышел на залитый солнцем мартовский проспект, перекрестился на церквушку.
Товарищ полковник укоризненно посмотрел вслед обворованному бизнесмену: "Как вор в законе он, может, чего-то и стоит, но как предприниматель - лопух. Нашел чудаков, чтобы люди, похитившие деньги, сами же их и искали".
Суть разговора Ананий Денисович передал брату.
- Ты правильно поступил, - похвалил его Януарий Денисович. "Олми-дубль" давно пора почистить.
- А если попадется? Подозрение на меня: я навел.
- Ему ещё надо будет уговорить бельгийца.
- Уговорит...
- Тогда поторопи своего аналитика. Он должен быть в Архангельске хотя бы за три дня до торга.
- А когда на комбинат? - Сразу после торга.
12
Деньги в Архангельск вез не Фидель Михайлович. Он и не знал кто. Это была забота Антонины Леонидовны.
Потом он узнает, что она мастер транспортировки денег, оружия и взрывчатки. Сколько раз, ещё будучи девочкой, она, держась за подол матери, бойца народной армии, забинтованная до плеч тесьмой, входила в салон "Боинга". Они летели до Анкары. В аэропорту их встречали друзья. В доме друзей с девочки снимали тесьму. Под тесьмой был спрятан заряд огромной мощности. Через неделю-другую взлетала на воздух автомашина с офицером, руководившим карательной операцией в Курдистане.
А после, уже будучи студенткой Сорбонны, выручала друзей, попавших в беду - возила деньги из Швейцарского банка, где банкир-немец держал вклад финансового отдела Курдской рабочей партии.
Потом помогала мужу, которого Интерпол искал как террориста, хотя он террористом не был. Он был, пожалуй, первым человеком, кто предложил на территории всех государств Европы, Азии и обеих Америк создать всемирный антиамериканский фронт с многомиллионной армией бойцов. Каждый боец должен убить хотя бы одного американца - гражданина Соединенных Штатов.
Замысел её мужа не удался. Его выдал его же товарищ. Почти три месяца за ним охотилось ЦРУ. Нашли его зарезанным в отеле Милана. К нему на встречу ехал её отец, но он опоздал всего лишь на несколько часов. Он увидел зятя, когда его уже мертвого выносили на носилках два дюжих полицейских.
Муж скрывался по поддельным документам на имя ливанца Хусена Хасана. Его сожгли в крематории как гражданина республики Ливан, и только она да её отец знали его настоящее имя.
Своим близким знакомым, даже ближайшей подруге Дарьяне Манукяновне она говорила, что муж её жив, работает в Америке - рекламирует египетский текстиль.
Это же говорила и Фиделю Михайловичу, на всякий случай, пусть помнит, что где-то в Америке скрывается от Интерпола её первый муж.
В Архангельск она ехала с подстраховкой пассажирским поездом "Северная Двина". Уже давно признано, что при перевозке литерных грузов, будь то деньги или взрывчатка, лучший вид транспорта - железнодорожный. В самолете - контроль, машину могут обстрелять и остановить - нет в России ни одного шоссе, которое было бы безопасным. А вот в поездах, грязных и обшарпанных, публика простая: люди едут по семейной нужде или мелкие спекулянты, теперь их называют челноками. Грабить таких - грабителям в убыток.
Деньги ей провозили пожилые женщины под видом челночниц - ехали как бы родней, везли тяжелые тюки одеял, было при них несколько молочных бидонов, один в присутствии проводника открывали, отсыпали оттуда сахар - для чая.
Но каждая женщина - это были помощницы Антонины Леонидовны, и у каждой под мышкой было оружие. Всю дорогу говорили они о какой-то своей племяннице, как она умна, какие у неё работящие руки. Женщины не были похожи друг на друга, но называли себя сестрами, и пассажиры плацкартного вагона по-доброму им завидовали: как дружны!
Фидель Михайлович в торгах участвовал впервые. При нем был человек, который знал механику торга. Он подсказывал.
Еще до прилета Фиделя Михайловича он от имени вероятного владельца Поморского деревообрабатывающего комбината внес залоговую сумму на право участия в торгах. Он же вручил презенты некоторым служащим губернской администрации, потом пояснил Фиделю Михайловичу, озвучив дежурное изречение профессора Белого, что, дескать, сухая корочка горло дерет, - презентами смочил им горло.
Накануне торга, вечером, уже в десятом часу, в номер гостиницы постучался мужчина - это был маленький, плюгавенький старик с белыми, как декабрьский снег, бровями.
- Молодой человек, - обратился он с явно одесским акцентом, - я желаю вам здравствовать.
- Добрый вечер, - сухо поздоровался Фидель Михайлович.
В номере он был не один: с ним был человек, который подсказывал советник по фамилии Вандяк, и два секретаря. Секретари в бумагах ничего не смыслили, но хорошо стреляли и превосходно владели приемами рукопашного боя. Товарищ полковник по настоянию Антонины Леонидовны обеспечил своего подопечного надежными телохранителями - крепкими, плечистыми парнями, ещё недавно проходившими службу в Тульской воздушно-десантной дивизии.
Ребята знали, что они временные. Потом, когда этот очкаристый бородач выиграет аукцион, он подберет телохранителей по своему усмотрению. Сколько их у него будет, продиктует его состояние и степень опасности.
Ребята старались будущему хозяину понравиться: к завтрашнему торгу отутюжили ему костюм, до блеска начистили туфли, устранили шорохи в сотовом телефоне.
Один из них отвечал за кейс, в котором хранилась документация, стальной цепочкой кейс был пристегнут к кисти его левой руки. Ключ от кейса хранился у Фиделя Михайловича.
Вошедший не удостоил секретарей даже взглядом, а вот на советника взглянул - мельком.
Представился:
- Моя фамилия Башин. Я бывший бухгалтер Поморского деревообрабатывающего комбината. Могу быть полезным. - Он бывший главбух, поправил советник. - Имеет судимость.
Башин, глядя на хозяина номера, но не на советника, за словом в карман не полез:
- Господин тоже имеет судимость. Пусть он сознается. Что же касается меня, то я, чтоб моего директора не привлекали, всю вину взял на себя. Это может подтвердить вам господин, а в прошлом товарищ Стариков. Он был моим директором и, надеюсь, выступит на торгах как независимый эксперт.
О Старикове Фидель Михайлович был наслышан от товарища полковника. Это он, срочно разысканный товарищем полковником, нашел в Питере только что освобожденного из "Крестов" Ефима Львовича Башина, и тот за тысячу долларов указал вагон и купе, в котором направлялась тюлевская наличка.
Фидель Михайлович прикинул, что этот человек может пригодиться как на торге, так и после. Комбинат объявлен банкротом, спешно остановлен, уволены рабочие и большинство служащих. Все сделано, чтоб продажа выглядела законной: комбинат переходил в частные руки, притом за наличку. Для области это была финансовая поддержка.
- Меня ваши судимости не интересуют, - примирительно сказал Фидель Михайлович. - Меня интересует предмет купли. - И к Башину: - Вы как финансист сможете на аукционе назвать, в мою пользу, разумеется, объем капиталовложений, чтоб предприятие заработало?
- Смогу. - С текстом вашего выступления, я ознакомлюсь заранее.
- А что я буду иметь?
- Процент от выторгованной суммы.
- Три.
- Полтора. И ни доллара больше. Не сойдемся - возвратитесь к Александру Гордеевичу Тюлеву. Он человек умный, толковому специалисту место найдет. - Я у Тюлева никогда не работал.
В разговор вклинился советник Фиделя Михайловича:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38