Стена воинов расступилась. Вперед вывели богато одетого римлянина. Подталкиваемый в спину остриями пик, он вышел на середину склона и стал затравленно озираться вокруг.
На стенах Мессаны послышались возгласы негодования — осажденные узнали в пленнике рабов одного из самых знатных и богатых жителей Мессаны — Марка Минуция, отъехавшего неделю назад за помощью в Катану.
— Эписодий первый! — прокричал Евн, делая новый знак, и на «сцену» выбежали два совершенно голых раба. — К Дамофилу из Энны подходят рабы Зевксис и Гермий. Они умоляют своего господина, чтобы он дал им поесть и выдал хоть какую-нибудь одежду!
Рабы бросились к бледному Минуцию. Кривляясь и извиваясь телами, они принялись упрашивать его, красноречиво показывая, что голодны и замерзли без хитонов.
— Роль Дамофила по причине его смерти исполняет небезызвестный вам Марк Минуций! — под дикий хохот своего войска сообщил мессанийцам Евн. — Просим господ зрителей извинить нас за такую вольность. Но для нас, что Дамофил, что Минуций — все равно! Зато Зевксис и Гермий самые что ни на есть настоящие! — заверил он.
Услышав свои имена, рабы бросились на землю и стали биться лбами перед калигами насмерть перепуганного мессанийца.
Прот хохотал вместе со всеми, наблюдая за невиданным представлением. Стоящий рядом Фрак смеялся гулко и отрывисто, точно бил в большой бубен.
— Ничего в жизни не видел более смешного! — то и дело повторял он, утирая слезы.
На склоне тем временем произошла небольшая заминка.
Минуций опустил голову и никак не соглашался делать то, что вполголоса требовал от него Евн. Тогда царь не выдержал, дал знак воинам, которые вывели Минуция. Один из них подбежал к пленнику и так кольнул пикой, что из-под лопатки брызнула кровь.
Мессаниец вскрикнул и покорно взмахнул рукой так, словно бил кого-то плетью.
— Это он говорит Зевксису и Гермию: «Что же, разве путешественники ездят голыми по Сицилии и не дают готового снабжения тем, кто нуждается в пище и одежде?» — громко пояснил Евн. — И приказывает привязать их к столбу и подвергнуть бичеванию!
Единый стон пронесся по двухсоттысячному войску. Пока переодетые в надсмотрщиков рабы привязывали Зевксиса и Гермия к столбу, справа и слева от Прота послышались негодующие крики:
— Проклятые господа! Так оно все и было!..
— Не кормили, не одевали нас!..
— Попробуй только заикнись, что ты голоден или замерз — сразу поведут к такому столбу!
— Если не бросят в яму гнить заживо!..
— Смерть им всем, как Дамофилу!
— Смерь!
— Смерть… — прошептал Прот, думая о Луцие и тоже невольно сжимая кулаки.
Привязав рабов к столбу, «надсмотрщики» взялись за длинные сыромятные бичи.
Прот ожидал, что удары будут легкие, только для виду. Но бичи засвистели по-настоящему. И крик Гермия, а затем и вопль Зевксиса были самыми неподдельными.
— Так, так! — услышал вдруг Прот в наступившей мертвой тишине тихий голос Евна. — Сильнее! Еще сильнее! А вы терпите, терпите! Озолочу каждого!..
— И-и… Эх-х! — тяжелый бич опустился на спину дернувшегося от боли Зевксиса.
— А-аа-ах! — тут же отозвался другой «надсмотрщик», с силой ударяя Гермия.
Войско Евна напряженно молчало.
Прот покосился по сторонам и увидел, как изменились совсем еще недавно веселые, смеющиеся лица бывших рабов. Все они были искривлены гримасами боли, ужаса, каждый словно заново переживал страшные годы своего рабства, когда такие свистящие удары сыпались на них ежечасно…
— И-и… Эх-х!
— А-аа-ах!!
Голова Зевксиса вскинулась и безвольно упала на грудь. Гермий, продолжая вздрагивать от ударов, истошно завопил, чтобы ему поскорее дали разделаться с «Дамофилом».
Ломая строй, самые горячие воины рванулись вперед, еще мгновение — и вся масса людей хлынула бы на крепость, но Евн властным голосом остановил их:
— Эписодий второй! Ваш царь Антиох Эвергет, бывший домашний раб Антигена, дает благословение своим сирийцам на начало восстания!
Из задних рядов тут же выбежали и обступили царя одетые в лохмотья люди. Их было не меньше трех сотен.
Прот сразу же узнал Фемистокла, который старался держаться в стороне, и льнувшего к Евну Серапиона. Упав на колени, эти люди, переодетые в рабов, стали умолять высившегося над ними царя узнать волю богов.
«Надсмотрщики» отвязали от столба рабов, привели в чувство Зевксиса. Шатаясь, избитые подошли к заговорщикам и, плача, стали рассказывать, как жестоко поступил с ними Дамофил.
Евн-Антиох, внимательно выслушал их, горестно покачал головой и запрокинул лицо к небу.
— О, великая Астарта! — пронзительно закричал он. — Ты всегда приходишь ко мне и советуешь, как поступить в трудную минуту! Ты и только ты явилась ко мне и предсказала, что я стану царем! О, Астарта, я вновь, как в тот день вижу, слышу тебя! О, великая!
Евн закрыл лицо руками, и вдруг целый столб пламени вырвался у него изо рта.
Вопль изумления и восторга пронесся над строем сирийцев.
Войско, как по команде, сделало несколько шагов вперед. Замерло в горящем нетерпении. Прикажи им Евн в эту минуту броситься со скалы в море или шагнуть в огонь — и вся армия последовала бы его приказу.
— Мы хотели поступить с Дамофилом по закону! — насладившись видом своих подданых, вновь закричал Евн. — Мы хотели привести его в театр Энны и предать суду! Но Зевксис и Гермий не смогли уже ждать этого! Они назвали Дамофила обманщиком и… убили его! — сделал знак Евн, и двум рабам незаметно передали оружие. — Один вонзил ему меч в бок, другой разрубил топором шею!
Зевксис с Гермием бросились к Марку Минуцию, едва успевшему, по римскому обычаю, закрыть перед смертью лицо полой тоги.
Сверкнули в воздухе топор и меч.
Голова обливающегося кровью мессанийца покатилась по траве…
Радостный рев пронесся над склоном, заглушая крики отчаяния начавших уже прощаться друг с другом защитников крепости.
— И так будет со всеми, кто мучил и убивал нас, когда мы были рабами! — прокричал Евн. — Так было со всеми господами Энны и Тавромения, Акраганта и Катаны! Теперь настала ваша очередь, проклятые господа Мессаны! Молитесь скорее вашим латинским богам, все равно наша Астарта сильнее их, и ничто, ничто не спасет вас от ее справедливого гнева! Астарта! Слышишь ли ты меня?! — проревел Евн и, выждав минуту, воздел к небу руки. — Слышит!! И она призывает вас, мои доблестные сирийцы: жгите, насилуйте, рвите зубами теплое мясо своих бывших господ, насытьте свои истерзанные тела и сердца сладостной местью!!
Новый столб пламени вырвался изо рта царя. Он шагнул к крепости, как бы призывая следовать за собой всю свою армию:
— Залейте потоками крови улицы этого города! Вперед, вперед, мои непобедимые сирийцы!!
Голос Евна сорвался, утонул в гуле воинственных криков рванувшейся вперед армии.
Прот бежал вместе со всеми, потрясая мечом. Он боялся только одного — чтобы его не раздавили в этой толпе, страшился споткнуться и упасть.
Несколько стрел пролетело над его головой. Где-то сбоку, сзади послышались крики и проклятья, и тут же, захлебнувшись, умолкли.
Прот ни на секунду не упускал из виду бежавшего рядом Фрака. Бывший гладиатор, экономя силы, бежал молча, прижимая к груди длинный сарматский меч.
«С таким не пропадешь!» — восторженно подумал Прот и пригнулся, услышав свист стрелы, от которого зашевелились волосы на макушке.
— О, Астарта!.. — послышалось сзади.
Прот повернул голову и краем глаза увидел, как, взмахнув руками, упал и исчез под ногами бегущих следовавший за ним воин.
Самые быстрые воины уже достигли стен Мессаны.
Прикрываясь щитами от летящих сверху камней и копий, они стали карабкаться наверх по приставленным длинным лестницам и просто по выступающим камням полуразрушенных стен.
Прячась за могучей спиной Фрака, Прот тоже ступил на шаткую лестницу и, призывая на помощь всех известных ему богов, называя их то греческими, то латинскими именами, ступенька за ступенькой стал подниматься наверх.
Дико прокричал, падая с высоты один воин, за ним, едва не увлекая за собой Прота, другой…
— О, Минерва! Афина! О, великий Юпитер! Зевс!.. Не дайте мне умереть!.. Не дайте мне упасть с такой высоты!.. — воскликнул Прот, замешкался, но его тут же подтолкнули снизу взбиравшиеся за ним рабы.
Когда уже казалось, что не будет конца этой проклятой лестнице, спина Фрака вдруг дернулась, переломилась в пояснице; бывший гладиатор торжествующе заревел и провалился куда-то вперед.
Прот поднялся еще на несколько ступенек и с радостью увидел перед собой верхний край стены!
Он проворно спрыгнул вниз, на площадку. Озираясь, выставил перед собой меч. Но сопротивление мессанийцев на этом участке было уже сломлено.
Кругом лежали только трупы рабов и защитников крепости. Многие из господ были обезглавлены, у каждого не было кисти или всей руки.
Прот увидел, как мелькнула в проулке широкая спина Фрака, рванулся следом. Здесь, к его разочарованию, бой тоже угас, и ему встретились лишь мессанийские рабы с белыми тряпками в зубах. Они умоляли Прота дать им меч, чтобы рассчитаться со своими господами.
Прот отмахнулся от них и побежал дальше, чуть не плача от того, что нигде не видно господ.
Наконец в конце следующей улицы он увидел прислонившегося к стене дома раненного богача. Подскочив к нему, замахнулся мечом, но мессаниец ловко отвел удар в сторону и в свою очередь попытался достать острием своего меча до груди Прота.
Прот вскрикнул, сделал шаг назад, прикидывая, как бы половчее броситься на истекавшего кровью мессанийца, но в это мгновение из-за его спины вылетел разъяренный Фрак. Страшным ударом он напополам разрубил тяжело осевшее на пыльную землю тело.
— Забирай себе его руку! — крикнул бывший гладиатор, показывая мечом на лежащего господина.
— А ты? — обрадовался Прот и, не заставляя себя долго упрашивать, словно кусок говядины отсек руку до самого плеча.
— У меня уже есть! Целых две! — похвастался Фрак. — Но это еще не все!
И побежал дальше, высмотрев новую жертву.
Прот привязал к поясу руку убитого.
«Свободен! Теперь — свободен!» — с облегчением подумал он и заметил бредущего мимо Клеобула.
— Эй! — окликнул он грека. — Иди сюда!
Услышав знакомый голос, Клеобул обрадованно шагнул к Проту, но тут же остановился, увидев обезображенное тело.
«Ох, уж эти мне эллины!» — подумал Прот и кивнул на то, что еще минуту назад было грозным врагом:
— Отрезай побыстрей вторую руку или голову — и ты свободен!
— Н-не могу! — отвернулся Клеобул.
— Как! Ты не хочешь получить свободу?! — поразился Прот.
— Хочу, но…
— Так давай помогу!
— Нет! — воскликнул грек. — Не надо!!
— Как хочешь! — пожал плечами Прот, опуская меч.
С трудом он дождался вечера, когда освещенный пламенем высокого костра Евн встречал, сидя на троне, победителей.
Насытившись местью, женами господ, смертью их маленьких детей «сирийцы» торжественно проходили мимо своего царя и бросали в кучу золото, серебро, украшенные самоцветами перстни и серьги.
Евн жадно взирал на богатство и впивался глазами в очередного подданного, словно проверяя, все ли тот выложил перед ним. Интересовала его, правда, значительно меньше и соседняя куча, в которую рабы складывали отрубленные руки и головы мессанийцев.
Стараясь не подать виду, что ему давно надоела эта утомительная процедура, он приветливо кивал пролившему господскую кровь рабу и важно говорил:
— Дарую тебе свободу на вечные времена!
Закованный в цепи кузнец по знаку царя тут же сбивал оковы и рабские ошейники и Евн снова переводил свои глаза на сверкающие в ярком свете костра драгоценности. Оживился он лишь при виде Фрака, который деловито положил на верх окровавленной горы несколько кистей и две головы.
— Вот это молодец! — воскликнул Евн и милостливо сказал склонившемуся перед ним Фраку: — Дарую тебе свободу и… должность начальника декурии!
Бывший гладиатор склонился ниже и вынул из-за пазухи еще две кисти рук, пальцы которых были украшены дорогими перстнями.
— А это, великий царь, идущие на смерть правитель Мессаны и его жена приветствуют тебя! — усмехнулся он, небрежно швыряя в кучу страшную добычу.
— Как ты сказал — идущие на смерть? Приветствуют? — улыбнулся Евн.
— Да, великий царь! Так велено было нам, гладиаторам, обращаться к господам на арене перед началом каждого боя! Ну, а теперь они обращаются к тебе.
— А откуда тебе известно, что это сам правитель Мессаны? — подозрительно спросил Серапион.
— У него была большая охрана! — охотно объяснил Фрак. — Когда я ее перебил, мне стало интересно, кого это они так охраняли? Спросил рабов, они сказали — правителя Мессаны. А тут и жена его прибежала… Начала голосить, кричать на меня, зачем я разлучил ее с мужем. Ну, я и решил не разлучать!.. — простодушно докончил он.
— Сколько же воинов было в охране этого правителя? — удивился Евн.
— Десять, наверное, а может, двенадцать — не считал! — пожал плечами Фрак. — Я и руки им не стал отрезать, сказано же было — только господ!
— Дарую тебе милость служить в моей личной тысяче! — воскликнул царь.
Услышав завистливые возгласы, гладиатор довольно усмехнулся и отошел в сторону. На его плечи тут же набросили дорогой халат и повели куда-то угрюмые воины, одетые в звериные шкуры.
Евн вопросительно посмотрел на Прота. Тот, очнувшись, бросил в кучу руку мессанийца, пал ниц перед царем.
Евн дал ему знак подняться.
— Ты свободен на вечные времена! — прикрывая ладонью зевок, сообщил он. Кузнец несколькими осторожными ударами сбил с шеи Прота ненавистный ошейник с надписью: «Верни беглого раба его хозяину Луцию Пропорцию».
Прот ошеломленно потер шею и замер.
— Так я… свободен?! — вырвалось у него.
— Да, на вечные времена! — кивнул Евн.
— Проходи дальше, там о тебе позаботятся! — шепнул Серапион.
Но Прот не мог так сразу двинуться с места.
— И я могу отправляться к себе на родину? — нетерпеливо воскликнул он.
Евн усмехнулся. Стоящие вокруг него телохранители и члены Совета угодливо засмеялись.
— А где твоя родина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73