Будем надеяться, что он не начнется до нашего прибытия в Эгути.
Всадники остановились послушать крик диких гусей, доносящийся из облаков.
Искусство верховой езды трех воинов свидетельствовало о том, что они, несмотря на то что ехали из столицы, обучались своему мастерству в Восточной Японии. Они прибыли в столицу по приказу Ёситомо и, исключая Дзиро, принимали участие в сражении в пригороде Сиракава. Дзиро опоздал на битву, но по распоряжению Ёситомо оставался в Киото и был приписан к конному воинству.
За два с лишним года после окончания того периода истории, который назвали Хогэнской смутой, в Киото произошло немало перемен. Был перестроен императорский дворец. Новые министры возглавили различные государственные учреждения, вступили в действие новые законы. Вопреки прежней, более чем столетней практике, были возобновлены традиционные дворцовые церемонии. Снова открыли двери Академия музыки и школа обучения танцам. Как и прежде, в дворцовом парке стали проводиться турниры борцов. Атмосфера мира и согласия сохранялась и тогда, когда без предупреждения и видимых причин был смещен император Го-Сиракава, а на трон посажен император Нидзо.
Ближе к концу ноября наступил перерыв в деловых приемах двора, и стражники по очереди стали получать отпуск на несколько дней. Наконец пришла очередь упомянутых трех воинов, которые наслышались о сказочных красотках в Эгути. Опасаясь прослыть среди своих приятелей-стражников провинциалами, они задумали провести ночь в Эгути близ устья реки Ёдо.
Реки Камо и Кацура, сливаясь в нескольких километрах к югу от столицы в реку Ёдо, у Нанивы образовывали дельту. Транспортные суда, рыбацкие шхуны, другие корабли с востока и запада швартовались в районе Нанивы, где по берегам бухт среди высокого тростника располагались многочисленные рыбацкие поселения. Эгути, находившаяся чуть выше, была селением со множеством постоялых домов, чайных и «веселых кварталов». Обычно из Киото в Эгути можно было легко добраться по реке, но у воинов не хватало для этого времени.
— Итак, вот Эгути с его чайными!
— Это местечко более оживленное, чем деревни, которые мы проезжали.
— Теперь поищем место, где можно будет повеселиться ночью.
Воины спешились и с некоторым разочарованием повели своих лошадей по главной улице селения, оглядывая каждый дом, который проходили мимо. К окнам строений, забранным решетками, прильнули бледные лица. Домишки казались не больше, чем птичьи клетки. Снова и снова они видели в крошечных хибарах, огороженных заборами, дев веселья, сидящих на корточках у глиняных жаровен, готовящих пищу или раздувающих угольки. Когда прошли дальше, показались более высокие и представительные дома. Они заметили несколько женщин с зимними хризантемами в волосах. Мимо них проходили другие женщины — в шляпах с широкими полями или завернувшиеся в накидки. Они сопровождали клиентов с причала. Откуда-то сверху, со второго этажа доносились звуки кото, от воды, журчащей в канавках, распространялся тонкий душистый аромат.
В сумерках воины привязали своих лошадей у дома, который более походил на аристократическую усадьбу, чем на чайную. Дом состоял из нескольких комнат, отделенных друг от друга оранжереями. Веранда с балюстрадой, выходившая к реке Ёдо, тянулась по всей длине стены дома.
— Сакэ, еда, а как насчет дев веселья?
— Они тут, наверное, по вызову.
— Это, случаем, не помещение для воинов?
— Вряд ли есть смысл искать другую чайную и зря терять время.
— Если здесь нет дев веселья, то как мы будем развлекаться?
— Погодите, я схожу и узнаю.
Тота вышел из комнаты и почти сразу же вернулся.
— Они придут сюда — и очень скоро.
— Придут? В самом деле?
— Девушки живут в другом крыле дома вместе с хозяйкой-монахиней.
— Ты сказал «монахиней»?
— По-моему, да. Думаю, они весьма щепетильны в отношении гостей. Кажется, они полагают, что мы аристократы.
— Весьма печально. Нам не удастся хорошо повеселиться.
— Еще рано жаловаться. Сначала нужно посмотреть на дев.
Вскоре появились девы веселья в развевающихся разноцветных кимоно. Осанкой, прическами и косметикой они напоминали молодым людям придворных дам. Судя по украшениям, которые носили девушки, можно было сделать вывод, что этот дом часто навещали купцы, ведшие торговлю с контрабандистами из Китая.
— Как вас зовут? — спросил Дзуро, самый молодой из трех воинов.
— Сёдзай.
— Кудзаку.
— Ко-Каннон.
Вместо того чтобы провести в доме одну ночь, как планировали, воины оставались там три ночи. Ко-Каннон, кажется, заинтриговали непосредственность и необычное произношение Дзиро, говорившего на диалекте, распространенном в восточной части Японии. Дзиро же был от девушки в полном восторге. Пока приятели выпивали или играли в кости, танцевали или пели под лютню в компании с другими музыкантами, Дзиро уединился с Ко-Каннон в небольшой комнате. Захмелев от сакэ, он посмотрел ей прямо в глаза и спросил:
— Ты давно живешь здесь, в Эгути?
— Три года.
— То есть с начала Хогэнской смуты?
— Да, мой дом сгорел во время пожара, — ответила Ко-Каннон, потупив взор. — Отец погиб, а родственники рассеялись по стране.
— В самом деле?
— Скажу тебе откровенно — мой отец воевал на стороне экс-императора и его обезглавили.
— Так твой отец был придворным? Как жестоко использовать несчастную благородную девушку для развлечений в увеселительном заведении! Если бы твой отец был жив, ты по праву оставалась бы знатной госпожой.
— Прошу тебя, не говори об этом… После войны сюда попала не только я. Здесь есть другие, еще более знатные, которые…
— Погибло столько придворных и военачальников. Неудивительно, что страдают многие ни в чем не повинные женщины. И понятно, что не все из них стали монахинями.
— Конечно не все. Но здесь с нами наша матушка, как мы все ее называем. Она выбрала эту стезю и приехала в Эгути. Местные дома — особенные, не все девушки для развлечения здесь обыкновенные шлюхи.
Дзиро, много слышавший о знаменитых девах веселья Эгути еще когда жил на востоке страны, с восхищением смотрел на Ко-Каннон.
— Сюда, должно быть, приезжает много придворных и знатных лиц. Что побудило вас оказать такое гостеприимство нам, воинам с востока?
В ответ на вопрос Дзиро Ко-Каннон улыбнулась:
— Мы потеряли уважение к раскрашенным и надушенным аристократам — министрам и высокопоставленным чиновникам. Развлекать их — утомительное занятие. Настоящими, живыми людьми мы считаем неунывающих купцов, бороздящих бурные моря, и вас, молодых воинов. Не знаю почему. И не только я так думаю.
Молодые люди договорились, что уедут следующим утром.
— Осталось пировать всего одну ночь. Не будем делиться друг перед другом впечатлениями от своих любовных утех. Оставим Дзиро наедине с Ко-Каннон попрощаться.
Но Дзиро и Ко-Каннон, в ответ на подзадоривавшие улыбки, присоединились к шумным играм и танцам, которым без устали предавались Дзуро и Тота. За танцами, песнями, кривлянием и шутками опустошались чаши с сакэ. К полуночи девушки и музыканты внезапно ушли с праздника друг за другом. Осталась одна сонная служанка, чтобы разливать сакэ.
— Куда вдруг все подевались?
— Не могли же они исчезнуть как призраки — без всяких объяснений? Даже Ко-Каннон покинула нас.
— Полагаю, из столицы прибыли важные гости.
— Цветочки попали под ураган — интересно, кто эти гости?
Сквозь ветки деревьев, склонившиеся к воде, они увидели, как к берегу реки причалила лодка. Ее огни осветили берег, на который выбрался некий господин в сопровождении своих слуг и направился в дом.
Между тем вернулась Ко-Каннон. Отведя Дзиро в сторону, она что-то ему прошептала и удалилась.
— Что она тебе сказала, Дзиро?
— Она ведь что-то объясняла и за что-то извинялась.
— Мне было сказано, что гость, которого вы только что видели, не обычный путешественник или богатый купец, но близкий родственник хозяйки дома.
— Нам что до этого? Мы тоже гости.
— Не горячись. Это не поможет.
— Тебе хорошо так говорить, когда ты имеешь возможность встречаться с Ко-Каннон, а нам что делать?
— Самураю нельзя быть таким невыдержанным. Потерпи, пока я объясню. Люди, которые прибыли на лодке, слуги из поместья Рокухара. Киёмори из дома Хэйкэ намерен совершить паломничество к гробнице Кумано в провинции Кису. По пути он хочет остановиться здесь. Его люди приехали сюда, чтобы подготовить это место к его прибытию через день или два.
— Из Рокухары! — воскликнули разом Тота и Дзуро, глядя друг на друга.
— Говорили, что он собирается совершить паломничество. Но теперь известен и день его прибытия, так?
— Это означает, что нам нужно немедленно возвращаться в столицу. Нас может спохватиться командующий Ёситомо.
— Нельзя терять ни минуты.
Воины собрались ехать.
— Наши кони готовы?
— Их сейчас приведут. К сожалению, у нас много дел… Потерпите чуть-чуть, — успокоил их один из слуг.
— Нет, нет, мы не сердимся. Просто нам нужно срочно выехать в столицу… Где конюшня? Мы поедем прямо оттуда.
— Она в той стороне. Я проведу вас.
Снаружи их ожидала Ко-Каннон с фонарем. Она провела их через внутренний садик, затем через ворота. Конюшня помещалась на пустыре между домом и соседним зданием.
— Пожалуйста, не забывайте нас и приезжайте снова, — напутствовала их Ко-Каннон.
— В следующий раз Дзиро приедет один, — пошутили Тота и Дзуро, седлая своих лошадей и готовясь сесть верхом. Когда они огляделись в поисках Дзиро, то увидели его переговаривающимся с девушкой через забор.
— Ты имеешь в виду тот соседний дом?
— Нет, тот, где мы живем со своей матушкой.
— Это светится окно в вашей комнате?
— Нет, светится окно в комнате матушки. Наше окно выходит на другую сторону сада.
— Дзиро! Паршивец, ты подглядываешь в окно за девушками! Ко-Каннон, отругай его за это!
Тота передал поводья Дзуро, а сам бросился к Дзиро. Несмотря на прохладу, ставни окна были открыты. Они увидели через него фигуру зрелой женщины, сидящей в комнате. Ее лицо обрамляли подобающим образом края белого капюшона монахини. Она выглядела лет на пятьдесят. Ее кожа сияла белизной. Миловидность лица усиливали подкрашенные черные брови и элегантная прическа. В одежде малинового цвета женщина была отчетливо видна, озаренная сиянием светильника на высокой подставке, по другую сторону от которой сидел ее собеседник. И Тота и Дзуро сразу узнали в собеседнике человека, которого они часто видели в столице. Молодые люди в изумлении переглянулись. Это был Цунэмори, младший брат Киёмори, получивший в начале Хогэнской смуты звание офицера пятого ранга.
В ту же ночь молодые воины поспешили в Киото. Останавливаясь по пути, они обсуждали происшедшее. Дзуро, не видевший всего того, что наблюдали Дзиро и Тота, сказал:
— Из ваших слов понятно, что брат Киёмори приехал раньше, чем остальные люди Господина Харимы, но кто, по-вашему, хозяйка дома? Как ее зовут?
Затем они попытались вспомнить, не высказывали ли они что-либо крамольное во время пребывания в Эгути, потому что, как оказалось, хозяйка заведения была связана родственными узами с Киёмори.
— Об этом не тревожьтесь, — успокоил друзей Дзиро.
— Дзиро! Ко-Каннон, несомненно, рассказала тебе что-нибудь о ней. Что побуждает тебя быть столь уверенным, что нам не нужно тревожиться?
— Я одновременно верю и не верю тому, что она сказала.
— Вот видишь! Ко-Каннон действительно что-то сообщила тебе!
— Да сообщила, и вот что. Их матушка была когда-то девой веселья в столице и даже наложницей императора Сиракавы. Было время, когда ее называли «госпожа из Гиона».
— Госпожа из Гиона? Кажется, я раньше слышал это имя.
— Император Сиракава отдал ее в жены Тадамори из дома Хэйкэ. У них родилось несколько сыновей, старшим из которых был Киёмори. Об этом знали очень немногие, и Ко-Каннон взяла с меня обещание не говорить об этом никому.
Дзуро и Тота хлопнули ладонями по седлам. Последний воскликнул:
— Надо же! Нам не следует больше ездить в Эгути с Дзиро. Трудно было предположить, что он так близок с Ко-Каннон. Но послушай, то, что она сказала, на самом деле правда? Это серьезная улика о весьма влиятельном человеке.
— Серьезная? Возможно, и отнюдь не невероятная. Даже главнокомандующий Ёситомо, говорят, сын очаровательной девы веселья.
— В любом случае мы неплохо провели время в Эгути.
— Да, но каково нам будет в столице?
— Утро вечера мудренее, и не достойно таким воинам, как мы, строить догадки о том, что будет завтра. Следует только помнить, что наш командующий хотел знать точную дату отъезда Киёмори в Кумано. Нам строго приказано вернуться, как только она будет известна.
— Гляди, пошел град! Пришпорим наших коней и согреемся.
Вскоре дорога, пади и холмы, которые они оставили позади, превратились в сплошное белое пятно.
Глава 20.
Паломничество в Кумано
Придворный Цунэмунэ вновь провел день в особняке вице-советника. Почти каждый при дворе знал о тесной дружбе двух сановников, но для вида Цунэмунэ оправдывал свои частые визиты в особняк желанием обучить Фудзивару Нобуёри игре в мяч. Те, кто знал, что Цунэмунэ был склонен использовать свои личные знакомства в корыстных целях, тщательно избегали участия в его аферах. Тем не менее он не испытывал недостатка в покровителях. Экс-император Го-Сиракава благоволил к нему как партнеру в игре в мяч. Император Нидзо тоже был благосклонен к этому придворному, а Нобуёри сделал Цунэмунэ своим доверенным лицом.
— Цунэмунэ, что могло задержать военачальника Наритику и советника Моронаку?
— Они скоро должны прибыть сюда. Задержать их могло только желание приехать попозже и отдельно друг от друга, чтобы не привлекать к себе внимания… А вы послали весточку Корэкате?
— Мой дядя обещал приехать сегодня вечером. Его обязанности в Полицейском ведомстве не позволят ему освободиться днем.
— Если так обстоят дела, мы могли бы потренироваться.
— Нет, я устал. Этот день был довольно напряженным. Я переутомился и боюсь, моя голова не будет достаточно ясной для разговора, который состоится позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76