— Раз-два-три… И раз-два-три…— Мэричка! Душечка! — услышали мальчишки. — Как у тебя весело!— В детдом попали в девчонкин! — прошептал Цыган.Трясогузка не ответил и пошёл вдоль забора к воротам. Дверь была приоткрыта. Во дворе три девчонки танцевали с большими куклами: две увлечённо, а третья — так, для вида. Ноги её куклы волочились по земле.— Мэричка! Вы не так! — поправила Мику Нина. — Ей же больно — куколке!— Ничего ей не будет! — огрызнулся Мика, готовый натравить на девчонок овчарку.Он не мог больше терпеть, но не знал, как избавиться от них. Хорошо, что ударил колокол. Нина сразу заторопилась, стала прощаться. Варе не хотелось уходить, но и оставаться было неудобно. Эта богачка может подумать, что она плохо воспитана.Девчонки подошли к воротам, прижимая к себе бесценные подарки.— Спасибо, Мэричка! — сказала Нина растроганно. — Я не забуду!.. Я буду самой верной тебе подругой!— И я! — подхватила Варя.— Ладно! — выдохнул Мика. — Заходите, реб… Тьфу! Вы же не знаете! Реб по-японски — девочки!.. Заходите, заходите, девочки!Мальчишки не слышали этого разговора. Когда Мика провожал подружек, Цыган и Трясогузка спрятались за угол забора. Здесь лежали бревна. Забравшись на них и встав на цыпочки, они увидели весь двор.Девчонка в шляпе, опустив голову, устало шла от ворот. Кукла, которую она все ещё тащила за собой, царапала по земле ногами. Дойдя до флигеля, девчонка широко размахнулась, швырнула куклу в открытую дверь и села на скамейку.Трясогузка подал Цыгану сигнал. Они оба, стараясь не шуметь, перелезли с брёвен на забор, оседлали его и спрыгнули во двор. Им казалось, что они проделали все это бесшумно, как привидения. Но Чако в привидения не верил. Он выскочил из флигеля и, обнажив клыки, ринулся к мальчишкам.Мика заметил налившиеся яростью глаза овчарки, успел крикнуть: «Место!» — и бросился наперерез. Послушный команде, Чако хотел остановиться, но не мог. Мика и овчарка столкнулись. Чако виновато проскулил, а Мика упал. Шляпка слетела с головы, волосы, завязанные на затылке в узел, рассыпались.Только теперь Трясогузка и Цыган узнали своего дружка. И Мика, расплывшись в счастливейшей улыбке, узнал их.Сколько нежных, ласковых слов было у него припасено для друзей, но он не произнёс ни одного. Подошёл, обнял их и спросил обыденно:— Есть хотите? — и сам же ответил: — Чего спрашивать? Ясно — хотите! Бегу!Подхватив шляпу, он вбежал в дом. Мальчишки услышали, как весело захлопали двери внутри особняка.— Чего это он вырядился? — спросил Цыган.— А ты забыл? — ответил Трясогузка. — Платайс сам сказал: нужно, чтоб был похож на девчонку… Задание, значит, такое!Мика вернулся с хлебом и колбасой. Сели на скамейку у флигеля, обменялись короткими деловыми фразами.— Без нас не зашились? — поинтересовался Трясогузка.— Ничего и не начинали! — признался Мика.— То-то! — самодовольно произнёс командир.— Сейчас дело двинется! — сказал Цыган. — Только скажи, что надо?Мика вздохнул.— Если б я знал… Вожусь с девчонками!— Это не трудно! — заметил Трясогузка.— Не трудно? А ты попробуй! — возмутился Мика. — Они с поцелуями лезут!— Дай по шее — и все! — посоветовал командир.— Нельзя! Я же сам вроде девчонки! У них это не принято!— А отец что делает? — спросил Трясогузка. — Он-то хоть не в платье бабском ходит?— Нет… Гоняет на извозчике. Утром уедет — и до вечера! А я в куколки играю!.. Чтоб они сгорели!..— Невесело! — посочувствовал командир и хлопнул Цыгана по плечу:— Влипли мы с тобой! Придётся тоже в куклы играть!..Вся армия Трясогузки теперь была в сборе. Не хватало одного — стратегического плана. И мальчишки долго обсуждали вопрос: с кем и как воевать их армии. Можно было вредить семеновцам так же, как они вредили колчаковцам.Но Платайс? Ради него и Мики спрыгнули они с поезда, плыли ночью на сосне и с таким трудом пробрались в Читу. Для чего все это? Чтобы помочь Платайсу! Но как? И решили мальчишки выждать, притаиться. Ведь не могло так быть, чтобы они никогда не потребовались ему! А пока они не должны показываться Платайсу на глаза.— Я придумаю, куда вас упрятать! — пообещал Мика. — Будете довольны и сыты.Они договорились о тайной сигнализации. Мика повёл друзей к воротам, распахнул дверь и… увидел управляющего. Ицко был уже совсем близко: ни спрятаться, ни убежать. И тогда Мика отчаянно замахал руками и закричал противным визгливым голосом:— Алексей Петрович! Скорей! Скорей!.. Воры забрались! Воры! Скорей!— Бегите! — шепнул он остолбеневшим ребятам и снова завопил: — Чако! Чако! Возьми их! Возьми!Трясогузка понял. Он оттолкнул Мику, перескочил через высокий порог. Цыган — за ним. Они побежали вдоль забора к пустырю. Сзади продолжал кричать Мика. Неуверенно лаял Чако, совершенно сбитый с толку противоречивыми командами. Мика кричал: «Возьми!» а шёпотом приказывал: «Место!»— Успокойся, Мэри! Успокойся! — сказал Ицко, подходя к воротам. — Это не настоящие воры. Это беспризорники… Ты знаешь, кто такие беспризорники? Видела их в Японии?Мика не собирался вступать в разговоры с управляющим. Это тебе не девчонки. Ему много не наврёшь. Прислонившись к воротам, Мика обмахнул лицо платком.— Я так испугалась… пойду полежу!Он медленно направился к крыльцу.— Мэри!Мике пришлось оглянуться. Управляющий стоял в дверях флигеля и держал в руке куклу.— А-а!.. Уберите, пожалуйста! — попросил Мика. — Это мы играли с Ниной и Варей.— С кем?— Вы их не знаете?.. Нина — из церкви, а Варя — дочь трактирщика. НА ИСХОДНЫХ ПОЗИЦИЯХ Платайс был настолько занят, что виделся с Микой лишь поздно вечером в спальне, но и тогда они мало разговаривали, потому что управляющий мог подслушать. Платайс заметил, что Мика повеселел, приободрился и больше не жаловался на скуку. Отец объяснял это тем, что у сына появились подружки — Нина и Варя. Знакомство с девочками шло Мике на пользу. Он старался подражать им и в жестах, и в словах, и во многих других мелких деталях, отличающих девочку от мальчика. Другой помощи от сына Платайс и не требовал. Мика, как и Чако, был всего лишь своеобразным паролем, пропуском на въезд в Читу. Ни в какие секретные дела Платайс и не думал посвящать сына.После встречи с друзьями у Мики завелись и собственные секреты. Он ничего не сказал отцу о Цыгане и Трясогузке. Мальчишки наивно боялись, что Платайс немедленно отошлёт беглецов в детдом. Они и не подумали, как мог сделать это Платайс, находясь в Чите, в тылу у семёновцев?Чтобы пристроить друзей, Мика несколько раз встретился с Ниной и Варей. Он неплохо сыграл роль взбалмошной, странной, богатой девчонки, на которую нашла этакая жажда благотворительности. Мика вздыхал, то и дело вспоминал о несчастных беспризорниках, которые от голода пытались забраться в особняк за куском хлеба и, наконец, он попросил подружек помочь хотя бы двум бездомным мальчишкам: взять одного в церковь, а другого в трактир.Девчонки не могли отказать Мэри…Пока Варя вела Цыгана к отцовскому трактиру, она успела ему надоесть.— Ты хоть что-нибудь умеешь делать, черномазый? — брезгливо спрашивала она. — Ложку от вилки можешь отличить?— Могу! — отвечал Цыган,— А гитара зачем у тебя?— Играть.— Неужели научился?— Научился.— Придётся переучиваться! Теперь на грязных тарелках играть будешь!Перед входом в трактир Варя ещё раз окинула Цыгана брезгливым взглядом и бросила:— Жди тут, черномазый!Цыган присел на ступеньку.Перед трактиром на площади маршировали солдаты. Губастый офицер надрывно подавал команды, заставляя солдат то рассыпаться в цепь, то выстраиваться в шеренгу, то сдваивать ряды.Слева от трактира, отделённый от него узким тупиком, забитым дровами, стоял дом с решётками на окнах. У входа — два солдата. «Тюрьму краулят !» — подумал Цыган и удивился, что её устроили рядом с трактиром.А в трактире решалась судьба Цыгана. Отец Вари, узнав, что это просьба дочери купца Митряева, сказал:— Если б сам просил, а то — дочка!..Варя вздёрнула плечики.— Какая разница!.. Мэри обязательно скажет отцу, что ты отказал!— И мы потеряем богатого клиента! — вставила своё слово мать Вари.— Клиента! — возмутился трактирщик. — Да я от него и гроша ещё не получил!— И не получишь! Клиентов нужно приманивать, а ты…— Что я? Что? — гаркнул на жену трактирщик. — Этот подкидыш обворует нас, а то и прирежет ночью!Перебранка происходила с переменным успехом. Трактирщица совала мужу в лицо подаренную Варе японскую куклу, и обе хором кричали, что Митряевы могут их озолотить. Не выдержав этой атаки, трактирщик громыхнул кулаком по груде подносов и пролаял дочери:— Зови!Цыган вошёл в комнату и смиренно остановился у дверей. Шесть глаз впились в него. За годы бродяжничества он научился разгадывать людей. Цыган и сейчас почувствовал, что трактирщика не проймёшь ничем, а на трактирщицу можно подействовать. Неуловимым, как у фокусника, движением он перекинул гитару из-за спины в руки и запел романс про душистые гроздья белой акации. И попал в цель. Трактирщица как-то заколыхалась всем своим тучным телом, чувствительно вздохнула и сказала мужу:— Видишь?.. Он нам подходит!Трактирщик выругался, дал Цыгану подзатыльник и проревел:— Распелся, подкидыш!.. Ать — на кухню!Цыгана приняли на работу…Трясогузке повезло больше. Его не обозвали подкидышем и ни разу не стукнули по голове. Нина заранее поговорила с отцом, и тот не удивился, увидев перед собой мальчишку с кое-как приглаженными волосами, в рваных, но только что почищенных ботинках.— В господа нашего Иисуса Христа веруешь, отрок? — баском спросил священник.— Ещё как, батюшка! — елейным голосом ответил Трясогузка.— Врёшь небось? — усомнился священник.— Вот те крест, не вру! — Трясогузка обмахнул себя крестом, будто отогнал комариную тучу. — Я и сны-то одни божественные вижу.Нина стояла сзади отца и грозила пальцем: не болтай лишнего.Но священник заинтересовался снами отрока.— Это какие же божественные?Трясогузке пришлось врать до конца.— А такие, батюшка… То богородица подойдёт — одеяльце поправит, то божья матерь с облачка спустится — в лобик поцелует, а то и сама царица небесная по головке погладит…Нина зажмурилась, присела и спряталась за спиной у отца. В глазах у священника промелькнуло что-то непонятное, а голос вроде помолодел. Прикрыв рот ладонью, он произнёс в бороду:— Да-а-а… Снизошла на тебя, отрок, божественная благодать!.. Но запомни: ежели просвиры или свечи пропадать будут, я тебя по головке не поглажу… Иди с богом… Нина все тебе покажет.Когда они вышли, Нина прислонилась к церковной ограде и рассмеялась до слез.— Чего? Чего ржёшь-то? — сердито спросил Трясогузка, но, узнав, что богородица, божья матерь и царица небесная — одно и то же, рассмеялся и сам.— Почему же он меня не выгнал?— Папа добрый, — просто сказала Нина. — Он ко всем относится одинаково. Говорят, без веры жить нельзя, а во что верить — это уж пусть каждый сам для себя выбирает.— Что ж, он и к красным хорошо относится? — ввернул Трясогузка каверзный вопросик.— Наверно, — так же просто ответила Нина. — А японцев не любит. Говорит, они готовы всю Россию в вагоны запихать и к себе увезти. Ненавидит грабителей!.. Я тебя прошу… Ты свечи будешь продавать… Не воруй деньги! Ладно?Трясогузка только фыркнул с презрением…Познакомив Трясогузку с несложными обязанностями церковного служки, Нина свела его на колокольню. Это было самое высокое в Чите строение. Внизу и чуть в стороне лежал весь город с кривыми улочками, с игрушечным вокзалом, с тонкой серебристой ниточкой реки Читы.— А я видела, как она вас кормила! — неожиданно похвасталась Нина.— Кто? — вырвалось у Трясогузки.— Мэри… Вы вон на той скамейке сидели.С колокольни был виден и флигель, и скамейка, и крыльцо особняка. Присмотревшись, Трясогузка заметил и овчарку, лежавшую у ворот.— Дура — потому и кормила!— Зачем ты так! — Нина укоризненно покачала головой. — Она хорошая, а ты ругаешься!— С жиру бесится? — проворчал Трясогузка и отвернулся от особняка. — А там чего?— Там склад.За болотистой луговиной начиналась берёзовая роща. Среди низкорослых деревьев виднелись крыши навесов, под которыми лежали ящики. По углам забора из колючей проволоки стояли на высоких столбах сторожевые будки. От склада к железнодорожной станции шла хорошо наезженная дорога.Трясогузка сел на перила и небрежно свесил вниз ноги…— Упадёшь! — Нина схватила его сзади за ремень.— А тебе, что — жалко? — усмехнулся Трясогузка.Эта девчонка начинала ему нравиться все больше.— Мне всех жалко, — сказала Нина. БЕДА Работы в трактире было много. Цыгану не приходилось скучать от безделья. Он убирал со столов грязную посуду, носил дрова на кухню, обеспечивал судомоек и поваров чистой водой. Хорошо ещё, что и вода и дрова были рядом: колодец — во дворе, а дрова — в тупике между трактиром и тюрьмой, как вначале думал Цыган. Но уже вечером первого дня он узнал, что этот дом — совсем не тюрьма. Одно из окон с железной решёткой выходило в тупик. Каждый раз, набирая очередную охапку дров, Цыган слышал какое-то стрекотанье. Когда стемнело, за решёткой зажёгся свет, и мальчишка рассмотрел за пыльным стеклом телеграфный аппарат и склонившегося над ним дежурного. Из аппарата беспрерывно выползала бумажная лента.Задумавшись о своём открытии, Цыган перестарался — набрал такую охапку дров, что еле донёс её до крыльца. Тут он поскользнулся и рассыпал поленья у ног мужчины с палкой. Эта палка с серебряным массивным набалдашником тотчас опустилась на Цыгана — пониже спины.Распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила трактирщица.— Входите! Входите! — затараторила она, раскланиваясь, и за ухо оттащила Цыгана от ступенек.Мужчина, прихрамывая и опираясь на палку, вошёл в трактир, а Цыган принялся собирать рассыпавшиеся поленья. По тому, как трактирщица встретила посетителя, мальчишка догадался, что это приезжий, незнакомый человек.Он небрежно, по-барски заказал обильный дорогой обед. Трактирщица отослала официантку и сама обслужила богатого гостя. Не переставая любезно улыбаться, она щебетала что-то приятное, готовая сделать все, чтобы ему понравилось в трактире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27