Кроме упоминания о выстрелах, в показаниях жителей не содержалось ничего заслуживающего внимания. Никто не видел обитателей усадьбы. Правда, они наблюдали, как оттуда выезжал большой черный автомобиль с затененными стеклами, какие нечасто встретишь в местах, где предпочитают ездить в джипах и пикапах.
Первые залпы раздались, когда спецназовцы достигли гребня стены. Один, сразу получив пулю в лицо, упал на спину и корчился в судорогах.
– Убирайтесь! – пронзительно зазвенел искаженный мегафоном юношеский голос. – Здесь вам нечего делать. Вы нарушили границу частного владения, принадлежащего потерянным детям, на которой взрослым появляться запрещено. Если вы продолжите, я буду вынужден вас наказать и приму все необходимые меры, чтобы не допустить вражеского вторжения на данную территорию.
Санди узнала голос Декстера. Он повторял фразы из телевизионных фильмов, которые, как ему казалось, были полны магического смысла. Свидетелю менее искушенному тон парня, возможно, показался бы гневным, однако Санди без труда уловила в нем нотки триумфа. Втайне Декстер ликовал. Он, выросший в психбольнице, непризнанный мыслитель и неизлечимый шизофреник, самостоятельно противостоял всей мощи ФБР, диктовал федеральной полиции свою волю! Он становился на одну доску с полубогами и захлопывал у них перед носом дверь.
– Это всего лишь мальчишка, которому попало в руки оружие, – прошептал Миковски. – Надо, чтобы снайпер с дерева попробовал его нейтрализовать, не убивая. Пока о заложниках не было сказано ни слова. Не пойму, почему не проявляется Андрейс?
– Декстер скорее всего убил его. Он взял власть в свои руки, разве ты не понимаешь? Теперь владелец – он.
– Назад! – последовал приказ ее начальника. – Отойди подальше. Я тебя позову, если будет нужно вести диалог.
Санди послушно направилась в сторону дороги, чтобы скрыться за линией деревьев, в то время как федеральные агенты занимали позиции вокруг стены.
– Я вас предупредил! – прокричал Декстер. – Вы и не подозреваете о моем могуществе! Вы об этом пожалеете!
Через несколько секунд горячая волна подхватила Санди и бросила на землю. Позади нее что-то взорвалось. Бомба? Граната? – она не поняла. Санди покатилась по траве, пытаясь защитить лицо руками. В воздухе разлился едкий химический запах, от которого у нее запершило в горле. Раздалось еще два страшных удара где-то совсем рядом. В рядах спецназовцев возникло замешательство, люди метались во всех направлениях среди грохота, пламени и гари. Кто-то закричал:
– Это взрывчатка! Вот черт! Он закидывает нас взрывчаткой!
Санди поползла по траве, пытаясь выбраться из опасной зоны. В одном ухе у нее звенело, будто туда вживили электрический звонок, подол юбки тлел, а на левом рукаве чернел след, оставленный горящей травой. Она скатилась в канаву, а за ее спиной продолжали греметь взрывы. Продолжая двигаться в дыму, Санди не сразу разглядела небольшую фигурку, перемещавшуюся в десятке ярдов впереди нее.
– Робин! – закричала она.
Мальчик обернулся. На его лице застыло выражение ужаса, руки и ноги были в крови. Санди бросилась к ребенку, приняв решение: она это сделает, даже если ей придется поставить крест на карьере или сесть в тюрьму. Разве сможет она себе помешать?
Санди подбежала к мальчику и обхватила его лицо руками.
– Послушай, Робин. Времени для разговоров нет. Они все настроены против тебя. Я хочу тебе помочь. Следуй за мной и не задавай вопросов, ладно?
Мальчик кивнул. У него больше не было сил.
– Сейчас мы подползем к машине, ты спрячешься в багажник и не покинешь его ни при каких обстоятельствах. Если удастся, я отвезу тебя в город. Оставайся в багажнике и не показывай оттуда носа, что бы ни случилось. Я с тобой, ты ведь знаешь, правда?
Робин снова опустил голову в знак согласия. Ладони у мальчугана были изранены, словно кто-то пытался его распять. Санди дала ему свой носовой платок, и они кое-как добрались до автомобиля. Тем временем Декстер продолжал бомбардировать бойцов ударной группы. Агенты ФБР залегли в ложбинах и других естественных укрытиях, думая только о том, как бы защититься от огня.
«Нас никто не заметит», – с радостью подумала Санди.
Когда Робин улегся в багажнике, она дала ему бутылку минеральной воды, найденную на сиденье.
– Будь спокоен, дорогой, – услышала она свой ласковый голос. – Теперь я обо всем позабочусь.
36
Через час после начала штурма Декстер взорвал дом. Было это запланированным самоубийством или результатом неосторожного обращения с боеприпасами, теперь никто не смог бы определить. Так или иначе, половина строения была сметена с лица земли. От парня ничего не осталось в полном смысле слова, а от тела Антонии – лишь несколько фрагментов. Погибающего от обезвоживания, но все-таки живого младенца нашли в парке. Что касается Робина Пакхея, то решили, что он погиб вместе с Декстером Маллони. В подземном гараже, единственном месте, не поврежденном при взрыве, следователи наткнулись на полуразложившийся труп Андрейса.
Миковски с трудом скрывал дурное настроение. На месте событий уже успели появиться репортеры. Просочились слухи, что агенты ФБР, надеясь поскорее добиться сдачи безумцев, использовали запрещенные взрывчатые вещества. Пришлось срочно созывать пресс-конференцию прямо среди дымящихся руин и воронок от взрывов.
Санди невероятно повезло: она улизнула из-под пристального ока дорожной полиции благодаря своему удостоверению сотрудника Федеральной службы. Только однажды она испытала мгновение леденящего ужаса, когда ее остановила группа медиков, чтобы оказать ей помощь: они разглядели ссадину у нее на лбу. Санди поспешила отделаться от них, изобразив на лице улыбку, однако ее ладони настолько вспотели от нервного напряжения, что, преодолев это последнее препятствие, она с трудом оторвала их от руля.
Средства массовой информации подняли беспрецедентную шумиху, телепрограммы наперебой выдвигали свои версии случившегося. Особенно их внимание приковывала одна деталь: десятилетний ребенок и восемнадцатилетний юноша в результате взрыва невероятной мощности буквально испарились, и от них не осталось следов. Правда, один отставник-пиротехник, у которого взяли интервью, подтвердил, что в этом не было ничего удивительного, если в момент взрыва значительного количества тринитротолуола люди находились в его эпицентре.
Таким образом, поимка похитителей-рецидивистов оказалась здорово подпорченной ужасающими обстоятельствами, в которых она проходила, и триумф Миковски был фактически сведен к нулю.
Через час после выхода в эфир информационного бюллетеня ФБР объявило о начале проведения внутреннего расследования с целью выяснить, не применялись ли в ходе операции незаконные методы и средства. И лишь вскользь упоминались имена шестерых специальных агентов, получивших серьезные ранения во время этого странного боя.
Когда уже стемнело, Санди привезла Робина к себе. Спускаясь в подземную стоянку, она вдруг поняла, что вряд ли им удастся не встретить в лифте никого из соседей. Вид мальчика – раненого, в лохмотьях, не мог не вызвать у жильцов подозрений. Санди вышла на улицу и купила бинты и кое-что из одежды для Робина в магазине, работавшем круглые сутки. Вернувшись на пустынную стоянку, Санди помогла Робину выбраться из багажника и обработала его раны с помощью тампонов с бактерицидной пропиткой. Мальчик молчал, выглядел растерянным и покорно позволял делать с собой все, что она хотела. Кое-как приведя ребенка в порядок и перебинтовав ему руки и колени, Санди натянула на него новые рубашку и джинсы, которые только что купила. При этом она испытывала такое огромное удовольствие, что даже испугалась.
«Бог ты мой! – сказала себе Санди. – Я, похоже, начинаю играть в „дочки-матери“».
Убедившись, что вокруг ни души, она взяла Робина за руку и пошла с ним к лифту. Было уже поздно, и Санди надеялась, что если повезет, то они не встретятся с соседями. В этот час многие, наверное, досматривают спектакль или сидят в баре. Оказавшись в кабине, Санди попросила Робина убрать руки в карманы, чтобы скрыть бинты. Небеса были к ним милостивы, и они спокойно добрались до нужного этажа, не столкнувшись с нежелательными свидетелями. Войдя в квартиру, Санди первым делом задернула штору, включила лишь две слабенькие лампочки и отвела своего подопечного в комнату для гостей.
– Тебе сейчас необходимо поспать, – сказала она. – Утро вечера мудренее.
Заставив Робина принять легкое снотворное, Санди сделала ему противостолбнячный укол, поскольку была уверена, что мальчику ни разу в жизни не делали прививок. У нее по спине пробежал холодок при мысли, что у ребенка могло начаться воспаление. Как она тогда объяснит его пребывание здесь?
Решив, что лучше об этом не думать, Санди помогла Робину раздеться, так как перевязанные руки ограничивали его в движениях.
– Дверь я оставлю приоткрытой, – сказала она. – Если тебе что-нибудь понадобится, зови меня, не стесняйся.
Не ответив, Робин скользнул в постель, а Санди вышла из комнаты.
«Сумасшедшая, – раздался некстати внутренний голос. – Если в ФБР станет известно, чем ты занимаешься, тебе несдобровать!»
И в то же время ее не покидало радостное возбуждение.
Сейчас Санди была не в состоянии строить долгосрочные планы, но овладевшая ею непонятная дерзкая сила подхлестывала ее упорство, заставляла пройти через все испытания, чтобы оставить у себя Робина, оставить для одной себя…
Она посмотрела на телефон. Еще не поздно. Можно позвонить в Федеральное бюро и сообщить, что ей удалось подобрать мальчика на проселочной дороге. Не очень правдоподобное объяснение, но вряд ли кто-нибудь станет докапываться до истины. Или просто набрать номер Миковски, что сразу вернет ее «в ряды», и она перестанет чувствовать себя преступницей. Однако Санди прекрасно понимала, что делать этого не станет.
Налив себе виски, она долго сидела в гостиной, перебирая в уме неясные варианты их будущей жизни вдвоем с Робином. У отца был дом в Малибу, где он когда-то встречался с подругами. Отказавшись с годами от своих привычек, отец передал ключи дочери. Санди там почти не появлялась, поскольку терпеть не могла местной фауны, состоявшей в основном из наглых преуспевающих бизнесменов с атлетическими телами, любовно вылепленными с помощью бодибилдинга. Она знала, что недостаточно красива, не так уж молода и не настолько богата, чтобы претендовать на место в довольно узком кругу этих господ. Дом, однако, обладал целым рядом несомненных достоинств и мог стать роскошной конспиративной квартирой. Просторный, с чердаком, превращенным в очаровательную гарсоньерку, устланную белым мехом в полном соответствии с дурным вкусом своего времени, дом стоял на сваях и окнами смотрел на океан. В этом фешенебельном гнездышке Робин смог бы вести уединенное существование, по крайней мере первое время. Потом нужно будет придумать что-то другое. Например, уехать из Калифорнии на север и начать там новую жизнь. Окончательно порвав с прошлым, Санди станет выдавать себя за вдову или разведенку, в одиночку воспитывающую своего мальчика. Если Робин тоже приложит к этому усилия, соседи ни о чем не догадаются.
Санди предавалась размышлениям до глубокой ночи и в конце концов уснула на диване. Пустой стакан выскользнул из ее пальцев, но она даже не услышала, как он упал и покатился по паласу.
На следующее утро Робин уже не выглядел таким изнуренным, но в нем по-прежнему чувствовалась растерянность. Санди заставила его проглотить сытный завтрак и сделала ему перевязку.
– Старайся никому не показываться, – инструктировала она мальчика. – Ни в коем случае не отодвигай шторы: вокруг дома могут крутиться журналисты в надежде взять у меня интервью, и если на окна нацелены телеобъективы, тебя могут засечь. Какое-то время необходимо соблюдать осторожность, а потом мы переберемся в другое место и будем жить на морском берегу. Всего несколько дней, потерпи немножко. Я уволюсь с работы, чтобы развязать себе руки, и меня никто не станет задерживать…
Она говорила все это больше для себя, не уверенная, что Робин ее слушает. Ребенок сидел за столом, не поднимая глаз, по-прежнему непроницаемый, отчужденный. Да, нелегко будет его приручить. Но она должна попытаться завоевать сердце мальчика, заслужить его доверие. И это совсем не так просто, как она сначала представляла.
– Сейчас я пойду на работу, – объявила Санди, поднимаясь со стула. – Мое поведение не должно измениться, иначе у них возникнут подозрения. Старайся побольше отдыхать, ты очень бледный. Поройся в книжном шкафу, там много интересного.
Санди чувствовала, как фальшиво звучат ее слова, с какой неловкостью она себя ведет, и ушла, так и не осмелившись поцеловать ребенка на прощание.
«У меня еще нет на это права, – думала она. – Возможно, позже, когда я сумею получше себя зарекомендовать».
В лифте Санди не могла отделаться от ощущения, что во взглядах соседей скрыта тайная недоброжелательность. Все, разумеется, знали, что она была как-то связана с полицией и последним громким делом. Вероятно, слухи об изнасиловании, жертвой которого она стала, дошли и сюда. В домах с хорошей репутацией этого не любили. Рано или поздно она получит приглашение к управляющему, где ей в завуалированной форме дадут понять, что отныне ее присутствие здесь нежелательно и наилучший выход – выставить квартиру на продажу. О, конечно, хлопоты возьмет на себя служба по недвижимости, отвечающая за сохранность жилого фонда, там очень квалифицированные сотрудники, ей не о чем беспокоиться… С одной из пациенток Санди случилось нечто подобное. Отказавшись поддаться давлению, она была подвергнута жесточайшей обструкции: жильцы перестали с ней здороваться, и женщине пришлось испытать на себе тысячи мелких оскорблений и бытовых неурядиц, которые касались почему-то именно ее квартиры.
Нет, Санди поступит по-другому – сразу уедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52