На этот раз ей удалось поговорить и с сыном, и с теткой, а потому настроение у нее заметно улучшилось.На набережной и в самом деле танцевали. Кто во что горазд. Под одну и ту же музыку те, что постарше, кружились в вальсе, те, что помоложе, выкладывались в современной импровизации, смахивающей на внезапный приступ падучей. От натыканных во всех углах мангалов шел вызывающий усиленное слюноотделение запах мяса и дыма.Первой не выдержала Вероника:— До чего же есть хочется! В этом пансионате что кормят, что не кормят. У меня, например, от манной каши только аппетит разыгрывается. И от творожной запеканки тоже. Может, съедим по шашлычку?Марина заколебалась. Честно говоря, денег у нее было в обрез, и подобные излишества в ее планы не входили.Вероника, видно, тоже в глубине души мучилась сомнениями, а потому забормотала:— А давайте одну порцию на двоих, а? Получится недорого, и вреда здоровью не нанесем!Марина сдалась. Потом они прошли вдоль ряда мангалов, приценились — цены везде были одинаковые и довольно кусачие — и наконец остановили выбор на том, где, как им показалось, куски мяса выглядели румяней и аппетитнее. Купили порцию шашлыка и бутылку минералки, взяли две одноразовые тарелки и такие же стаканчики и отошли к уединенному столику под деревом.Шашлык Марине не понравился: сверху он был подгоревшим, а внутри непрожаренным. Окончательно же испортило Маринино настроение то, что она каким-то непостижимым образом умудрилась посадить на свое любимое голубое платье большое жирное пятно. Вероника же глотала мясо, как удав, успевая заодно комментировать то, что происходило на импровизированной танцплощадке:— Ой, смотрите, какая корова в красном! С ума сойти! А эта жердь в зеленом, ну и тля. А вот мужчина у парапета очень интересный. Ну, «настоящий полковник»! Смотрит в нашу сторону, точно смотрит!Марина зачем-то оглянулась и впрямь встретилась взглядом с высоким мужчиной с худощавым загорелым лицом и густым ежиком коротко стриженных седых волос.— Очень симпатичный! — оценила Вероника. — Видно, что интеллигентный человек.Марина почувствовала, что постепенно начинает ненавидеть ее прямо-таки лютой ненавистью. Еще она ругала себя: нашла с кем связаться, с этой недалекой бабой, к тому же сплетницей. Обиднее всего было, что именно Вероника затащила ее на набережную и соблазнила шашлыком, результатом чего и явилось злополучное пятно на платье. Не отстирается небось, вот черт! Можно, конечно, попробовать, но для этого нужно как минимум скорее намылить и замочить!Марина решительно бросила на столик смятую салфетку и, пробормотав, что ей нужно срочно уйти, пошла в сторону пансионата.Ее навязчивая приятельница чуть не подавилась куском шашлыка:— Да куда вы?В ответ Марина только прибавила шагу. Она прекрасно сознавала, что ведет себя как взбалмошная девчонка, но уже ничего не могла с собой поделать. Вероника внезапно стала противна ей до тошноты, а затея с дурацкой прогулкой по набережной показалась сверхидиотской. Подумаешь, молодки в поисках романтических приключений и «настоящих полковников»! Разве их на всех напасешься? Чтобы укоротить путь к пансионату, Марина свернула на малохоженую тропинку, огибающую строящееся здание то ли дома отдыха, то ли санатория. Типичнейший долгострой — Марина здесь уже неделю, и за все это время ни разу не видела поблизости рабочих. Шаги за спиной она услышала, когда поравнялась с белеющим в темноте скелетом многоэтажки, но значения этому не придала. Подумаешь, не одна она такая мастерица сокращать дорогу! А потом шаги затихли, и ей вдруг стало страшно. Ей бы надо было бежать со всех ног на спасительный свет набережной, а она, напротив, замерла и медленно обернулась… И ничего не увидела, потому что лицо ей накрыла, чья-то крупная ладонь. По этой же причине она не смогла и закричать.Она только чувствовала, как некто, запечатавший ей рот и глаза потной ладонью, шумно дыша, тянет к себе ее зажатую под мышкой сумку. Марина знала, что в таких случаях значительно благоразумней не оказывать сопротивления, дабы не провоцировать нападавшего на более серьезные действия, — она как бы даже услышала голос тетки:«Черт с ней, с сумкой, пусть подавится!» — но, вцепившись в руку напавшего мертвой хваткой, боролась так, словно у нее отнимали не сумку, а саму жизнь. И тогда он ударил ее коленом в живот. Она согнулась, ей стало не столько больно, сколько обидно. В этот момент бандит выхватил-таки сумку, сумкой же ударил Марину в лицо так, что у нее перед глазами поплыли радужные круги, и прыгнул в кусты. А она осталась сидеть на земле, ограбленная и униженная. У Марины даже не было сил закричать, а в какой-то сотне метров от нее, на набережной, светились огни, играла музыка и кружились пары.А потом она снова услышала шаги, сначала неторопливые, потом ускоряющиеся. Кто-то склонился над ней:— Что с вами? Вам нужна помощь? Марина отняла руки от лица и увидела того самого «настоящего полковника», который приглянулся «гороховой» Веронике.— У меня только что украли сумку, — глухо отозвалась Марина.— А, черт! Вот сволочь! — выругался Полковник и нырнул в те же кусты, в которых двумя минутами раньше исчез грабитель.Марина же поднялась, отряхнула платье и поздравила себя с очередным приключением. Ничего не скажешь, отдыхала она на полную катушку. Чего с ней только не случилось за одну-разъединую неделю! И только она так подумала, как из кустов снова возник Полковник и развел руками:— Сбежал, гад… Много денег-то было в сумке?— Все, — просто ответила Марина, — а еще документы и обратный билет.Полковник нахмурился:— Ну, деньги, сколько бы их ни было, дело наживное, билет — тоже не проблема, а вот документы — это уже посерьезнее. Вы хоть грабителя рассмотрели?Марина отрицательно покачала головой.Полковник тяжело вздохнул:— Ну что ж, тогда идем.— Куда? — опешила Марина.— Куда-куда, милиционера искать, если они здесь водятся вообще…— Водятся, — авторитетно заверила его Марина, почувствовавшая себя вдруг значительно увереннее.Действительно, ей ли было этого не знать! * * * Сержант, дежуривший на набережной, отнесся к Марининым приключениям удивительно хладнокровно. И даже посетовал:— А чего вы по темноте пошли?— Хотела дорогу сократить, — призналась Марина и потупилась, благодаря чему в очередной раз разглядела жирное пятно на платье, прямо на животе. Нет, сегодня ей решительно не везло!Сержант недовольно пробурчал под нос: «Сокращают дорогу, сокращальщики» — и, движимый чувством долга, обследовал место происшествия. Добросовестно облазил кусты, после чего долго обирал репейники с форменных штанов и приговаривал:— Эти мне отдыхающие! Как будто их с луны засылают, ходят — варежки раскроют, а потом спрашивают: что же мне теперь делать?— И что же мне теперь делать? — эхом повторила Марина. Чем-чем другим, а оригинальностью она точно не отличалась.— Идти в милицию и заявление писать, что же еще…— Прямо сейчас? — спросила Марина.— Хоть сейчас, хоть завтра, — ответил сержант, давая понять, что дело настолько безнадежное, что от времени ее визита в милицию практически ничего не зависит. И еще прибавил, задумчиво почесав затылок:— Документы, может, и найдутся, а вот деньги вряд ли. Это я вам по опыту говорю. — И опять забрюзжал:— Ну есть же освещенная дорога через набережную, так нет, им бы все по кустам да кушерям… И эти тоже, хоть бы огородили строительную площадку… Мало что грабят, а то еще какому-нибудь торопыге кирпич на голову свалится или еще что, а ты потом разбирайся.Здорово у него получалось. Явно просматривалась прямая зависимость между количеством заброшенных строек и уровнем преступности. Причем обратно пропорциональная. Но Марине от этого не полегчало. Она уже была близка к тому, чтобы от души разреветься — и зачем она только позарилась на эту горящую путевку?! — когда кто-то осторожно взял ее за локоть. Полковник-то, оказывается, еще не ушел, он стоял за ее спиной и наблюдал за бурной деятельностью «опытного» сержанта.— Ну что, едем писать заявление? — предложил он.Марина не нашла в себе сил отказаться. В иной обстановке она наверняка сочла бы такую заботу о ней подозрительной, но сейчас, совершенно потерянная, она приняла ее как должное.Полковник быстро поймал такси, и уже через десять минут они предстали пред ясные очи дежурного по местному УВД. Он, кстати, был все тот же: именно с ним Марина имела дело пару дней назад, когда встретила на рынке женщину в платье Кристины.Дежурный тоже ее узнал:— А, это вы? Опять видели что-нибудь подозрительное?Марина заметила удивленный взгляд Полковника и готова была сквозь землю от стыда провалиться. Что он о ней подумает? Что она какая-нибудь авантюристка?— У меня сумку украли, — выдавила она из себя.Дежурный, похоже, не удивился, только деловито осведомился:— Где?— На набережной, возле стройки…— Понятно, — невозмутимо отозвался дежурный. — И что было в сумке? Марина всхлипнула:— Деньги, обратный билет до Москвы и документы.— Все ясно, джентльменский набор, — вынес вердикт дежурный и сунул ей лист бумаги:— Пишите заявление.Марина взяла бумагу и прошла к стоящему у стены столу. Тут силы ее оставили, она позорно заревела, хотя у нее при себе не было даже носового платка, чтобы вытереть слезы и размазанную вокруг глаз тушь, он ведь остался в украденной сумке. Полковник, не говоря ни слова, полез в карман и достал свой платок, которым мужественно пожертвовал. А потом довольно долго ждал, пока она успокоится, а когда она кое-как взяла себя в руки, сидел рядом и подсказывал, что именно ей следует писать в заявлении.Когда с формальностями было покончено, он осторожно, словно она могла рассыпаться от дуновения ветерка, свел ее с крыльца и отвез на такси до пансионата. Марина, все еще хлюпая носом, выгрузилась из машины, рассеянно поблагодарила своего нежданного друга и медленно пошла к себе.— Спокойной ночи! — пожелал ей вслед Полковник.Спокойная ночь — вот уж что ей сегодня не светило. Отпирая дверь своего номера, Марина заметила клочок бумаги, просунутый в щель. Развернула и прочитала: «Марина! Мне нужно спросить у вас что-то очень важное. Если можете, зайдите ко мне сегодня вечером или завтра утром. Я живу в гостинице „Магнолия“, номер 345. Полина». Марина посмотрела на часы: ровно полночь, вряд ли это время можно считать вечером. В любом случае визит лучше перенести на завтра, на сегодня приключений ей и без того более чем достаточно. Эх, заснуть бы, да вряд ли получится. Однако, вопреки ожиданиям, заснула Марина, едва коснувшись головой подушки, и спала так крепко, как ни разу за все время ее незадавшегося отдыха. Глава 8ЧТО ХОТЕЛА СПРОСИТЬ ПОЛИНА? Вероника за завтраком была непривычно холодна. Бросила дежурное «доброе утро» и уткнулась в тарелку с сосисками. Дедуси за столом уже не наблюдалось, он всегда завтракал первым и бежал к морю совершать холодные обтирания. Этот «сэконд хэнд», пожалуй, еще и некоторых юношей переживет!Марина грустно ковыряла вилкой в тарелке, обдумывая свое житье-бытье. Точнее, отчетливо вырисовывавшиеся на лазурном горизонте безрадостные перспективы. А перспективы состояли в экстренной необходимости заняться поисками денег. Нет, не тех, из сумки, разумеется, те теперь достояние истории и милицейских сводок, короче, из области виртуальной реальности. А ей, Марине, чтобы «доотдыхать» оставшиеся в ее распоряжении две недели и как-нибудь, хоть на крыше паровоза, добраться до Москвы, нужны были настоящие, бренные, замасленные и т.д. и т.п.Вопрос, где их взять. Звонить домой и поднимать переполох ей ужасно не хотелось, не хотелось выглядеть растяпой в Петькиных глазах, не говоря уже о теткиных. Тогда — только на работу, тем более что она не успела получить отпускные, и участливым Марининым сотрудницам даже не придется скидываться, чтобы закрыть брешь в ее бюджете, достаточно будет просто сходить в бухгалтерию. То-то они обрадуются, когда узнают, как замечательно она отдыхает!Однако, чтобы позвонить в Москву, опять же нужны деньги. У кого бы занять? У Вероники? Да ведь та после вчерашнего Марининого вероломства демонстративно ее не замечала. Но больше-то не у кого., Марина только набралась храбрости и наглости и даже открыла рот, как соседка, покончившая с завтраком, грузно поднялась из-за стола, разглаживая руками морщинки на гороховом сарафане. И уже после ухода Вероники Марине долго не удавалось закрыть рот, потому что она вдруг с ужасом сообразила, что без паспорта ей перевод не получить, а паспорт — тю-тю вместе с деньгами и сумкой. Сумку, правда, не жалко, она была старая, к тому же из кожзаменителя, а вот все остальное… Словом, безнадега выходила окончательная и бесповоротная. Марина совсем упала духом и, допивая остывший чай, рисовала себе почти сюрреалистическую картинку, как она собирает милостыню по вокзалам и электричкам: «Простите, что я к вам обращаюсь… У меня украли деньги и документы…» Бр-р-р… Или еще вариант: повесить на грудь табличку и смотреть на всех умоляющим взглядом. Такое она видела в переходах метро.Таким же горестным размышлениям она предавалась и в номере. Здесь у нее, правда, возникла идея продать что-нибудь из одежды, но она ее быстро отмела как утопическую. Вряд ли таким способом ей удастся набрать денег на билет. Это во-первых. А во-вторых, что именно она продаст? Из ее вещей вызвать какой-то интерес у потенциальных покупателей способно одно только голубое платье, но оно обезображено жирным пятном от шашлыка. А продавать те, что ей любезно предоставили сослуживицы, она просто не имела никакого морального права.Неудивительно, что, придавленная грузом всех этих проблем, Марина не скоро вспомнила о просьбе Полины Коромысловой зайти к ней в гостиницу, да и то лишь после того, как на глаза ей попалась записка, лежавшая на подоконнике. Какое-то время в Марининой душе боролись два чувства — долга и отчаяния, — и первое в конце концов победило. Конечно, Марине было плохо, но на свете полно людей, которым в тысячу раз хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25